За окном звуки раннего утра: дворник
шуршит метлой, проехала «Скорая помощь», в булочную привезли хлеб, слышен стук ящиков, швыряемых на наклонный лоток.
Потом наступает временное затишье, дворник выходит из подсобки со старой метлой, неряшливо натягивает на руки рабочие рукавицы и с видом, полным отчаянья и отвращения ко всему происходящему, начинает размеренно
шуршать метлой по потрескавшемуся асфальту.
На улицах было пусто, лишь дворники лениво
шуршали мётлами, да редкие ранние водители ехали по своим делам.
За окном
шуршал метлой дворник, поднимая клубы пыли.
А дворничиха на улице всё ещё продолжала
шуршать метлой.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: эвапорография — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Занимался рассвет, за окном таджики
шуршали мётлами и беззаботно орали птицы.
Сонный дворник-таджик
шуршит метлой по асфальту…
Несмотря на ранний час, на улице уже был кое-какой народ – энергично
шуршали мётлами дворники, уже пошли первые трамваи, и дороги постепенно заполнялись автомашинами.
Тихо
шуршал метлой усатый дворник-грузин.
Из здания уже ушли даже самые трудолюбивые студенты и преподаватели, академия совершенно вымерла, только где-то на верхних этажах
шуршала метлой старая уборщица.
Только дворник ярдах в трёхстах тоскливо
шуршит метлой.
Тут и там
шуршали мётлы, звенело убираемое стекло, мужчины перетаскивали дубовые столы, что смогли уцелеть.
Существо, нависающее надо мной, сопит, наша арабская кровать отзывается деловитым скрипом, дворник
шуршит метлой, на кухне капает кран, время течёт в рваном ритме, подчиняясь которому я уплываю куда-то в сторону, может быть, даже в сторону моря с запахом рыбы, водорослей и помидоров.
Улицы оживали – неслись машины, дворники
шуршали мётлами, грохотала стройка, и в этом рождении нового дня отчего-то было столько предчувствий, что сейчас жизнь уже не казалась рутиной, клеткой, из которой есть только один путь – в страшное неизвестное.