Пометы цензоров на сохранившейся в фонде
цензурного ведомства корректуре щаповской статьи «Областные земские собрания и советы» свидетельствуют о том, что нарекания у них вызывала не интерпретация областной истории в федеративном ключе, а критика существующих порядков и рекомендации по их усовершенствованию, которые нередко приобретали характер прямой агитации в пользу «необходимости ближайшего, непосредственно-местного дознавания и представительства народных нужд».
Казалось бы, эта точка зрения характерна для сотрудника
цензурного ведомства – однако в писательском цехе она была распространена почти повсеместно.
Существование исключительно подробных обзоров литературы, посвящённой истории
цензурного ведомства, избавляет нас от необходимости посвятить этому вопросу несколько десятков страниц.
Кадровая политика
цензурного ведомства 1856–1858 годов до некоторой степени определялась репутацией цензоров в литературном сообществе.
Увеличение числа контролировавших литературную жизнь инстанций выразилось в умножении
цензурных ведомств.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: абрисный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Однако чем больше я вникал в содержание архивов
цензурного ведомства, тем сильнее менялось моё отношение к цензуре.
Моя идейная неприязнь к этому ведомству и его деятельности, конечно, никуда не делась, однако за скучными протоколами и донесениями мне открылась по-своему увлекательная и захватывающая жизнь
цензурного ведомства.
Такое понимание не могло не отразиться и на трактовке функций
цензурного ведомства, которая, напомним, неотрывно связана с категорией свободы слова.
Практика
цензурного ведомства быстро дала понять, что невозможно обсуждать литературные проблемы, не испытывая, в свою очередь, общественного давления.
За это время и литература, и театр, и
цензурное ведомство пережили кардинальные трансформации, связанные с общими модернизационными процессами, характерными для стремительно глобализирующегося мира этого периода.
Истории этих двоих людей сложным образом переплетаются и позволяют с разных сторон увидеть, как были связаны
цензурное ведомство и литературное сообщество и как характер их связей постепенно менялся.
Во втором разделе главы мы продемонстрируем, почему такой подход не соответствовал реалиям
цензурного ведомства.
Пересмотр традиционных представлений о работе
цензурных ведомств приходится прежде всего на вторую половину 1980‐х и 1990‐е годы – период, когда стало сложнее разграничивать более и менее свободные в отношении печати страны.
Для него «покровительственный» взгляд на литературу выражался прежде всего в характере личных отношений между императором, руководителем
цензурного ведомства и писателями.
Чтобы познакомиться с деятельностью
цензурного ведомства, современному человеку не требуется проводить архивных изысканий: напротив, политическая цензура остаётся одним из самых значимых факторов, определяющих распространение информации на земном шаре.
Правило это очень походило на позднейшее распоряжение относительно раскольников, которым дозволялось сохранять свои старые часовни и молельни с строгим запрещением воздвигать новые около них, но разнилось от него тем, что тогдашнее
цензурное ведомство признало возможным допустить официальное подновление старых литературных часовень, чего раскольники не могли делать с своими иначе, как тайно или с подкупом.
Ревизия советских взглядов на цензуру подразумевала, что необходимо не обращаться к другим формам цензуры, а более внимательно рассматривать именно организацию
цензурного ведомства, не анализировать его функции, а документированно фиксировать ранее скрывавшиеся отдельные акты репрессий, направленных против писателей.
Многочисленные неудачные попытки реформы
цензурного ведомства, как кажется, свидетельствовали о фундаментальных противоречиях в проекте цензуры, предложенном «либеральной бюрократией» и предполагавшем роль цензора как посредника в коммуникации между властью и обществом.
Напротив, в интересующую нас эпоху постепенно (как мы увидим в части 1, далеко не быстро) складывалось представление о принципиальной оппозиции государства и общества, воплощением которой и стало
цензурное ведомство.
В 1863 г. в министерство внутренних дел было передано
цензурное ведомство, прежде являвшееся частью министерства народного просвещения.
После 1910 г. по решению
цензурного ведомства они были уничтожены.
Во-первых, не так-то просто отделить писателей от цензоров: штат
цензурного ведомства часто пополнялся за счёт литераторов, включая очень крупных.
Логика цензоров, как мы покажем, была не столько абсурдна, сколько недоступна большинству участников литературного процесса – как в силу плохого знакомства писателей с бюрократическим аппаратом российского государства, так и в силу полной непрозрачности
цензурного ведомства и принципов принятия решений (особенно это относится к драматической цензуре: авторы пьес подчас даже не знали, кто и за что запрещал ставить их произведения).
Цензурное ведомство могло, в зависимости от расположения монарха, как быть агентом высочайшего покровительства, направляя литераторов на «полезный» для государства путь, так и играть репрессивную роль, принимая «преследовательный и карательный» характер.
Принимая во внимание, с одной стороны, настоящее тревожное положение общества, волнуемого политическими событиями, а с другой стороны имея в виду, что вопрос об обучении грамотности на местных наречиях не получил ещё окончательного разрешения в законодательном порядке, министр внутренних дел признал необходимым, впредь до соглашения с министром народного просвещения, обер-прокурором св. синода и шефом жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке, сделать по
цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться.
Чиновники
цензурного ведомства внимательно следили за происходящим.
А скорее то, что в это время в
цензурном ведомстве произошёл скандал, с последующими кадровыми отставками.
Одна из первых кампаний
цензурного ведомства оказалась направлена против частушки.
Заметим, что сам факт служения писателей в
цензурном ведомстве первоначально, в отличие от позднейших времён, не считался чем-то зазорным в глазах общества.
Итого: десять
цензурных ведомств.
Это переосмысление сыграло огромную роль в развитии представлений о механизмах и внутренней логике работы
цензурного ведомства, продемонстрировав многообразие социальных и культурных функций цензуры, тесную связь печати, литературы и цензуры и постоянное взаимодействие цензоров, критиков, издателей и прочих акторов литературного процесса.
Сам руководитель
цензурного ведомства, впрочем, должен был не принимать решения самостоятельно, а прежде всего транслировать «Высочайшее покровительство» литературе (л. 48 об.).
Сотрудники
цензурного ведомства, как мы попытаемся показать, не могли полагаться исключительно на букву законов и распоряжений, но обращались также к собственному эстетическому вкусу и представлениям о морали, которые, разумеется, определялись не столько приказами начальства, сколько другими людьми, среди которых цензоры жили.
Нет ничего удивительного в том, что наиболее заметные литературные и театральные события происходили в двух столицах, – напротив, эта тенденция связана с общей организацией
цензурного ведомства, на которую не повлияли никакие реформы.
Он хотел крикнуть в это лицо, такое благополучное, флегматичное, что никому не позволит командовать над собой, как в штрафном батальоне, тем более генералу, превосходительству, чиновнику
цензурного ведомства.