– Капитан, откуда ты набрал таких молодцов? – ласково
сказал государь, переходя с грозного “вы” на привычное “ты”. – Здорово, молодцы!
– Посмотри его и обдумай, –
сказал государь. – Там много пустословия, но немало и дельного.
– Ну, быть так, –
сказал государь, останавливаясь, и приказал рассказать, как было дело.
Но коли он в чужие края побежал, моя вина, моя, – неожиданно
сказал государь.
Я
скажу государю, что маленький мальчик просит его аудиенции.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: репрессор — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Такова моя воля, –
сказал государь, – и я надеюсь, что мой наследник не нарушит её, когда я упокоюсь рядом с возлюбленной моей супругой.
– Ну, дядя, смотри, чтоб не отвечать за него тебе, если он не будет в срок, –
сказал государь.
– Что
скажет государь, если узнает об этом? Это же конец всему… Господа, да придумайте же наконец что-нибудь!
– Да сам знаю, что задолжали, – раздражённо
сказал государь. – Ишь, расписками своими хвастают! А ведь ещё неделя до сроку.
– Дайте факты, –
сказал государь, – нет фактов, подтверждающих ваши слова.
Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся.
Всё, что надо, мне устно
сказал государь!
– Ну, брат, –
сказал государь, – прости меня пожалуйста!
– Лежите, лежите! –
сказал государь, придвинув круглое сиденье к изголовью постели и опускаясь на подушку.
– Куда забг’ались господа кг’амольники… –
сказал государь с презрительной улыбкой, и только по этой картавости, проявлявшейся у него лишь в минуты крайнего волнения, можно было догадаться, в каком он состоянии.
– Добро, –
сказал государь, – если ты скучаешь безо всякой причины, так я знаю, чем тебя развеселить.
– Просто накормите нас чем-нибудь лёгким, прикажите подать горячей воды и подготовьте спальни, – устав от бестолковых метаний,
сказал государь.
– Вот к ним и ступай, – решительно
сказал государь. Полез в карман, извлёк желтоватую небольшую монетку. – Вот тебе, за смелость. Жене гостинца купи.
– Я уже не раз пожалел, что отпустил тебя на границу, –
сказал государь.
– Я до глубины души тронут подарками и стихами, –
сказал государь, – и буду бережно их хранить.
– Долгие годы я скрывал свои чувства, –
сказал государь, не зная, как меня успокоить, и, конечно же, не пытаясь прибегнуть к силе.
– Ну, чего же ты… –
сказал государь со смешком в голосе. – Так, брат, и щи остынут… А щи-то не простые… С большим намёком по особому сварены, для размышления…
– Фельдмаршал! я виноват пред вами, –
сказал государь, – я не послушал вашего совета – спешить.
– Я вас не знаю, –
сказал государь, глядя в её взволнованное лицо. – Как ваше имя?
– Пора спать! –
сказал государь и позвал меня с собой в опочивальню.
– Беда с тобой, право! –
сказал государь, встал, надел кафтан и другие одежды и приказал подавать карету.
– А дальше его поймали и привели к царю. «Повинись, –
сказал государь. – Стань передо мной на колени, и я тебя прощу».
Скажите государю, что умираю за него.
– Старый дурак! –
сказал государь.
– Вот что я сделаю с вашими двумя – тремя мобилизованными корпусами, – хладнокровно
сказал государь.
– Не надо, –
сказал государь, – и они сберегут меня, – что нам всем чрезвычайно польстило.
– Ах, опять о заговоре, –
сказал государь, – я так и думал, что об этом будет речь; мне и раньше уже говорили.
– У вас белый плюмаж! –
сказал государь.
– А что тут
скажешь государь, задумка отличная, а я уж не подкачаю, покажу, на что способен!
– Вы, господин офицер, пьяны, – грозно
сказал государь, – становитесь на запятки моих саней.
– Отлично! –
сказал государь. – А я уж было подумал, что ты вздумала капризничать, мне же весьма неприятны капризули… Выпьем ещё вина!
–А опиши-ка мне его… ещё раз –
сказал государь. Похоже, у него появилась какая-то мысль.
– Что за шум? –
сказал государь, пробуждённый тревогой, выходя из опочивальни в полушубке на собольем меху и в длинноносых татарских туфлях. – Где горит?..
– Так садись и рассказывай, –
сказал государь.
Не стоит смущать людей, оставаясь у тебя слишком долго… –
сказал государь, встал и, выходя, промолвил: – Ты, конечно, не слишком опечалена расставанием, но всё-таки встань, хотя бы проводи меня на прощание!..
– Ну не
скажи государь правил разумно и правдиво. Разве он устроил эту жизнь? А где чиновники, где генералы были?
И даже если им нечего
сказать государю, всё равно навязываются и разводят болтовню, смеются, хлопают в ладоши или бьют себя по голове, показывая, будто имеют к нему важное дело, чтобы народ видел, что они у государя в особой милости.
И повелел прибить шапки к их головам гвоздями, и отпустил со словами: «Идите и
скажите государю вашему, коли он привык терпеть от вас такое бесчестие, а мы не привыкли, пусть не посылает свой обычай являть другим государям, которым он чужд, а блюдёт только в стране своей».
Нам есть, что
сказать государю…
–Пойдём-ка – через некоторое время
сказал государь, и, стремительно встав, чуть ли не побежал из покоев.
– Ты ведь спас мою честь. Что бы
сказал государь? Что бы сказала вся армия, если бы я на учениях изрубил своего офицера!
– Рад, –
сказал государь, – что ты одного со мной мнения, веди дорогу прямо!
– Ну, дядя, смотри, чтоб не ответить за него тебе, если он не будет в срок, –
сказал государь.
– А ну завернём, –
сказал государь своим сопровождающим. – Богатый терем, в два житья. Так передохнём здесь.