Сейчас никто не решился бы утверждать, что русская былина, записанная со слов архангельского рыбака, и
пушкинская поэма, тщательно выправленная им в черновиках, суть продукты различных творческих процессов.
Для нас
пушкинская поэма – точка отсчёта хотя бы потому, что язык её – наш, с незначительными поправками нынешний разговорный язык.
Вместе с тем в
пушкинских поэмах, повестях и романах созданы и автопортреты.
Когда с экрана была зачитана эта строка, ведущий тут как тут возник с томиком
пушкинской поэмы и, открыв на первой попавшейся странице, зачитал две строки.
Весь художественный строй
пушкинской поэмы, её событийная организация и сюжетная структура обнаруживают полемическую направленность против этих идей, утверждавших себя в сознании современников поэта.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: стростить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Конец
пушкинской поэмы, очевидно, казался юному поэту недостаточно трагичным, то есть ужасным – два понятия, всегда смешиваемые в юные годы.
Словами персонажа
пушкинской поэмы.
Предполагалось, что чтение фрагментов
пушкинской поэмы «под изображение» на экране создаст необыкновенный художественный эффект.
Рисунок цыганки, романтический, байронического типа, был хорош, но скорее как артефакт – из него вышла бы прекрасная иллюстрация к
пушкинской поэме.
Вовсе не потому, конечно, что тот загнал бесов, принявших вид свиней, в пещеру и запечатал их крестом – ничто в сюжете
пушкинской поэмы не предвещает подобного эпизода.
Мефистофеля, «одностороннего человека», духа («Посмертные песни»), любил заимствовать чужую форму, хотя бы
пушкинской поэмы.
В
пушкинских поэмах юного читателя привлекли не содержание, не романтические герои и их страсти, не экзотические пейзажи, не сюжетные перипетии, не «байронизм», а гармония, «сладостность».
Однако значительная дистанция между автором и героем, которая проявляется в самом начале
пушкинской поэмы, создаёт эффект объективности повествования и позволяет читателю воспринимать героя как бы одновременно с двух позиций: изнутри и извне – через критическую призму авторского сознания.
Скажем,
пушкинские поэмы – совсем отдельный жанр, и печатать их в отдельном томе правомерно, но представлять ахматовскую лирику по 1940 год без «У самого моря», «Путём всея земли» и начатков «Поэмы без героя» – против хронологии грех.
Найдя себе продолжение в
пушкинской поэме, памятник стронул с места лавину «петербургского текста», составившего метафизическую основу одной из великих ветвей мировой литературы.
Отсюда – иная организация всей художественной структуры в
пушкинской поэме, где аксиологические системы координат автора и героя не только не совпадают, но оказываются противоположными.
Получается уже не плоскостное лицо, а огромная объёмная голова, как в
пушкинской поэме.