Разработанная мной модель пригодна для использования в
психоаналитической практике.
В этой работе автор интерпретирует «ортодоксию» в
психоаналитической практике и за её пределами, сам же предстаёт перед читателем как мыслитель-гетеродокс, опираясь на свою личную концептуальную позицию.
Таким образом, мы может заключить, что эта книга написана творчески и бережно, чтобы «быть полезной для клинической и
психоаналитической практики, а также для психиатров и психотерапевтов, которые работают с тяжело нарушенными пациентами».
Поэтому
психоаналитическая практика была мне необходима для приближения к пониманию предмета.
Последние десять лет
психоаналитической практики моими клиентами преимущественно были люди, находящиеся на перевале в середине пути, и раз за разом я сталкивался с одним и тем же паттерном.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: мазурнический — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Что же касается изучения общественного поведения, то я не так активно занимался им, как
психоаналитической практикой.
Например, психоанализ стал по-настоящему действенным после того, как в рамках
психоаналитической практики и пропаганды психоанализа удалось сформировать своего психоаналитического клиента.
Всё, чему я научился у коллег, лучше всего представить в виде списка научных институтов, с которыми я имел честь сотрудничать как во времена
психоаналитической практики, так и применяя эту практику в медицинских школах.
Для
психоаналитической практики критически важным оказывается то, что в таких условиях существуют серьёзные проблемы с установлением терапевтических границ в аналитическом пространстве.
Мой опыт
психоаналитической практики был подтверждён изучением людей вне этой практики и персонажей литературы.
За сорок лет моей
психоаналитической практики я нахожу этот основополагающий паттерн присущим для всех своих клиентов из абсолютно разных слоёв общества, с различными эмоциональными симптомами и жизненными историями.
Можно хранить равнодушное молчание, лишь многозначительно улыбаясь друг другу, подобно нашим античным коллегам – авгурам, когда психоаналитический миф прочно вошёл в культуру, а
психоаналитические практики стали привычным элементом обыденной «заботы о себе».
Теоретические концепции, которые я здесь излагаю, сформировались в ходе моей
психоаналитической практики как со взрослыми, так и с детьми, чьё психическое функционирование чем-то напоминает поведение взрослых «галерщиков».
Анализируя прошлое изменяем настоящее, – примерно так можно охарактеризовать
психоаналитическую практику.
Отсюда следуют многочисленные требования и запреты, делающие психоаналитическое обучение (как один из массовых видов «
психоаналитической практики») не менее нормированным, чем психоаналитическая терапевтическая процедура.
Смею даже утверждать, что три базовые разновидности «
психоаналитической практики» – клинический анализ, прикладной анализ (т.е. совокупность социокультурных психоаналитических практик) и преподавание психоанализа – настолько различаются по тем требованиям, которые они предъявляют подготовке, психическому состоянию и, если можно так выразиться, типу «психоаналитичности» своих «акторов», что смешивать их не должно.
Любой перенос в
психоаналитической практике требует повышенного внимания, тогда как наш доктор-убийца, наоборот, заставляет совершать перенос за переносом – видеть в нём самом любимого человека, в близком родственнике – врага, в медицине – объяснение всех загадок мира, в убийстве – самую случайную из случайностей.
Вы можете представить, в каком трудном положении я оказался, приняв решение начать полноценную
психоаналитическую практику.
Теоретические описания породили соответствующие направления в практической работе с психологическими проблемами:
психоаналитическая практика и трансактный анализ, рационально-эмотивная терапия и разнообразные виды групповых встреч дали огромную литературу, изобилующую примерами конфликтов и работы с ними.
Преподаватель же психоанализа, не просто не должен сам стремиться к проведению «
психоаналитической практики» в области «кушеточного пути в психоанализ»; этого мало – его категорически нельзя допускать в эту сферу профессиональной деятельности ни при каких условиях.
Философские, эпистемологические и исторические последствия буддийских и
психоаналитических практик не входят в сферу интересов данного исследования.
Такое смешение как раз и порождает всю путаницу при разговорах о психоанализе и психоаналитиках и при попытках на базе этих разговоров выстроить некое универсальное и единое основание
психоаналитических практик.
И, гордо считая часы стажа своей терапевтической работы, смотреть на психоаналитиков, не торгующих своей «психоаналитичностью», а культивирующих её в режиме самоотношения, с презрением, вопрошая их – а занимаются ли те «
психоаналитической практикой»?
Действительно – и
психоаналитическая практика наглядно демонстрирует это, – бессознательные влечения человека чаще всего берут верх над его сознанием, разумом, интеллектом, свидетельствуя тем самым об их слабости перед натиском человеческих страстей.
Соответственно традиционные
психоаналитические практики в литературе должны реализовываться по принципу метафоры и метонимии, то есть по принципу переноса значений.
Например, функцию воспроизводства системы
психоаналитической практики как особого вида деятельности.
Наконец, что касается мировоззренческой цели, не сводимой к рамкам антропологического исходного пункта и методического пути и сознательно либо несознательно просматривающейся в практике обоих учений, но содержащейся в них обоих только имплицитно, мы можем постулировать следующее: наивысшая максима
психоаналитической практики – это достижение компромисса между запросами бессознательного с одной стороны и требованиями или запретами реальности – с другой, то есть адаптация инстинктивности к реальности.
Все условные подсчёты, которые не могут быть подробнее, чем «больше/ меньше», «чаще/ реже» взяты мною, в первую, очередь из моей
психоаналитической практики.
Конкретно в этом разделе ставится и с разных теоретических и клинических позиций обсуждается вопрос: как и почему бессознательная фантазия и перенос определяют суть
психоаналитической практики?