Индивидуальная воля – основной фактор фрагментированности субъекта
политической рефлексии.
Оказывается, что любой экономический процесс в контексте
политической рефлексии будет в данной ситуации осмысляться как политический.
Вопрос о происхождении современной
политической рефлексии – вне нашей компетенции.
Пятигорский в текстах лекций именует
политической рефлексией, поскольку если такие сомнения есть, то чтение текстов лекций – пустая трата времени.
В том смысле, что
политическая рефлексия среднего русского интеллигента ещё не прошла через стадию той концентрации, отжатости, в которой бы он мог взять и написать такую книжку.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: язычишко — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Нет – это отсутствие воли, направленной на кристаллизацию
политической рефлексии.
Мы считаем, что нынешняя
политическая рефлексия в её манифестированных формах ведёт своё начало с XVII века.
Сейчас мы входим в новую фазу
политической рефлексии, которая отмечена иным пониманием времени.
Теперь попробуем перейти к основным онтологиям современной усреднённой
политической рефлексии.
Невозможно, так как при отсутствии у нас феноменологической процедуры, посредством которой знание могло бы редуцироваться к мышлению, будущая
политическая рефлексия остаётся абсолютно непредсказуемой.
Все это – не просто набор банальностей среднего, неразвитого современного политического мышления, но выражение исторически сложившегося к середине XX века образа или порядка мышления, который не вмещает в себя идею о возможности в будущем каких-то других объектов
политической рефлексии и, соответственно, других образов и порядков знания, не редуцируемых к нынешним формам знания.
Последний не является результатом некоторой сознательной запрограммированной тенденциозности, а, скорее, отражает очень широкий контекст теоретической
политической рефлексии: философский, методологический, культурный, политический, социальный, экономический и т.д.
Значит, говоря о политике, я буду говорить о «мышлении о политике», которое условно будем называть
политической рефлексией (термин не хуже и не лучше другого), из которой только мы и узнаем о политике.
Это низовая терминология
политической рефлексии.
Это отжатая
политическая рефлексия, как я говорю.
Но ведь главное в принятии решений – не примирение точек зрения разных людей и не фактическое обоснование своей точки зрения, а центростремительное фокусирование
политической рефлексии на принятии «единственного» решения.
Мы думаем, что нынешняя «новая» онтологизация политики является показателем теоретической слабости
политической рефлексии, хотя если мы обратимся к конкретностям современной политики, то можно было бы принять гипотезу, что эти иллюзорные онтологии просто соответствуют этим конкретностям и напрямую от них зависят.
Ибо рефлексировать я могу только над тем, что я знаю, то есть над уже выделенным мною (или другим, другими) объектом знания, который только в силу этой выделенности и попадает в поле
политической рефлексии.
Теперь, если перейти к возможным выводам из намеченной нами трёхфазовой эпистемологической схемы
политической рефлексии, то первым и самым важным из этих выводов будет: даже допуская, что, когда мы рефлексируем в настоящем о нашем политическом мышлении, мы в какой-то мере это мышление и знаем или, во всяком случае, такое знание возможно; а вот говоря о будущем, проецируемом мышлении, такое допущение будет непомерно сильным.
Три его центральных политических конфликта – арабо-израильский, индо-пакистанский и пока ещё не проявленный латиноамериканско-североамериканский – это не конфликты политических концепций или точек зрения (и не конфликты экономических интересов), а конфликты противоположных интенциональностей
политической рефлексии.
Тупик, в котором она оказалась, прежде всего требует критической оценки всех мифов современности; именно в этом свете следует воспринимать и интерпретировать философскую и
политическую рефлексию австрийской школы.
Так из песенного текста, попавшего в поле тюремной лирики, выветривались изначально содержавшиеся в нём элементы
политической рефлексии – явление, обратное рассмотренному выше, но также имевшее место в процессе взаимодействия двух традиций.
Историк также обращает внимание на связь этого критического подхода с личным «жизненным опытом» и
политической рефлексией двух поколений исследователей, что подтверждает структурное значение вопроса о причинах катастрофы.
Так, предметом политической философии в строгом смысле будут основные понятия
политической рефлексии (политическая философия всегда индивидуальна).
Да, 1990-е годы справедливо характеризуются обострённой
политической рефлексией.
На мой взгляд, это спорно, и вряд ли
политическая рефлексия граждан дорастает до концепции общественного договора.
Фрагментированность и неопределённость субъекта
политической рефлексии – воля – класс дисциплинированного мышления.
Любое лицо, наблюдавшееся или могущее быть наблюдаемым в данной ситуации, является субъектом
политической рефлексии,а значит, и соотнесённого с ней (мыслимого им) действия, уже в силу того, что мы наблюдаем его в данной (в принципе – какой угодно) ситуации.
Беда традиционной эпистемологии не столько в её непоколебимой уверенности в возможности редуцировать мышление к знанию, сколько в не отрефлексированной ею онтологизации предметов знания и в механическом перенесении этой онтологизации на объекты
политической рефлексии.