Удары сердца громом
отдавались в груди.
Она двигалась медленно, но уверенно, её каждый шаг
отдавался в груди пульсирующей дрожью.
Но колени всё равно тряслись, а каждый вдох
отдавался в груди острой болью.
Теперь он двигался быстрее, колёса громко звенели на рельсах, звук
отдавался в груди, как удары глухого барабана. Но самое странное произошло через секунду.
Я резко останавливаюсь, когда в поле зрения появляется дом, биение сердца и сбитое дыхание нестройно
отдаются в груди.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: призматоид — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Его имя до сих пор
отдавалось в груди саднящей и в то же время сладкой, томительной болью.
Навязчивое желание защитить свербело в затылке и едва слышно
отдавалось в груди.
Радостное предвкушение чего-то по-настоящему волшебного
отдавалось в груди быстрыми ударами сердца.
Гулкое, страшное, оно резонансом
отдавалось в груди, било в виски болезненным спазмом, заставляя сомневаться в правильности затеи.
Стук сердца гулом
отдаётся в груди, а в ушах начинает звенеть.
Каждый звук эхом
отдавался в груди, заставляя вздрагивать.
Движение острой болью
отдавалось в груди, но я не обращал на это внимания.
– Я… – ещё один выдох, удары его сердца гулко
отдаются в груди.
Снимая одежду и бросая её в шкафчик, глухие удары
отдавались в груди.
Суровые будни любого детского лагеря
отдавались в груди тёплым чувством удовлетворения.
Каждый шаг
отдавался в груди тревожным эхом.
Полчаса прошло – и она исчезла в тумане, в вихре времени, где любовь больно
отдаётся в груди.
Старался дышать глубже, чтобы прийти в себя, но вдохи
отдавались в груди острой болью.
Каждый стук сердца
отдавался в груди будто удар молота.
Каждый шаг
отдавался в груди неприятным эхом.
Каждый шаг
отдавался в груди тяжёлым грузом ожидания.
Гром барабанов
отдавался в груди тревожным эхом.
Даже громкое тиканье настенных часов в зале неприятно
отдавалось в груди.
Она перестала пытаться отодвинуть камни, боясь пошевелиться и нарушить затишье, и только глухие удары сердца громко
отдавались в груди.
Гром, густой дым чёрного пороха, тяжёлый удар о землю, который радостно
отдаётся в груди охотника теплом удовлетворения.
Гулкие гудки
отдавались в груди.
Недовольство зудом
отдавалось в груди.
Отчего-то эта мысль
отдавалась в груди звенящей тревогой.
Эта нехитрая ласка почему-то
отдавалась в груди.
Вибрация
отдавалась в груди.
– Не бойся, Лей,– хрипло, у самого уха. Жаркая вибрация его голоса
отдаётся в груди. Он обхватывает пальцами мой подбородок и поворачивает к себе.
Вид блестящих лезвий и игл
отдаётся в груди приятной невесомостью.
– Значит, это моя судьба? Быть проданной, как вещь, без права голоса? – почти шепчу, но каждое слово
отдаётся в груди, как раскаты грома.
Едва уловимые звуки шагов за мужской добротной дверью
отдавались в груди глухим набатом.
Каждый вздох
отдаётся в груди, он думал, что это из-за препаратов или долгого лежания, оказывается – сломанные рёбра.
Вместо крови в венах сладкий густой сироп, который пульсирует в такт биению сердца, истомой
отдаваясь в груди.
Произнесённое мамой его имя
отдаётся в груди тупой болью. Он неожиданности я даже глаза прикрываю.
Музыка гудит в ушах, басы
отдаются в груди.
Воспоминания
отдавались в груди болезненной истомой.
Он бьёт по ушам,
отдаётся в груди вместе со стуком сердца.
Шаги
отдавались в груди щемящей болью.
И что-то сильно застучало в моей голове, неровными толчками
отдаваясь в груди.
На сводчатых потолках мерцали аркимические сферы, музыка
отдавалась в груди, повсюду сверкало золото и белая кость.
И этот её всхлип, тихий и горький, болезненно
отдаётся в груди, мешая дышать.
Мысль о том, что в эту минуту они могли бы быть разлучены,
отдавалась в груди ноющей болью.
Каждое движение
отдавалось в груди, когда она падала на лесную подстилку, только чтобы снова вскочить на ноги.
Каждый удар сердца набатом
отдавался в груди.
Глухая безжизненная тишина, царившая в гостиной, беспричинной тревогой
отдавалась в груди.
Дом пел свою предсмертную песню, и она эхом
отдавалась в груди слушающих.
Их вид, их звук, их запах – всё
отдавалось в груди предчувствием дальних странствий, щемящим ощущением грядущих разлук и встреч, горьковатым холодком неизведанного.