Установлением уголовной
наказуемости деяний, могущих причинить вред вновь возникающим общественным отношениям, и обеспечивается такая защита.
Наказуемость деяния вытекает из его преступности и определяется уголовным законом.
Дело в том, что уже сам факт
наказуемости деяния в глазах общественного мнения представляется достаточно веским аргументом против его декриминализации, поэтому отмена уголовной наказуемости требует более развёрнутой аргументации, чем криминализация деяния.
Преступность и
наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.
Однако нам представляется, что положению, в соответствии с которым закон, смягчающий
наказуемость деяния, имеет обратную силу, есть как юридическое, так и этическое обоснование.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: внатруску — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Отсутствие целостной теоретической и нормативной программы учёта частного интереса при решении вопросов о преступности и
наказуемости деяний обусловливает необходимость разработки единой концепции частных начал в уголовно-правовом регулировании.
Увы, остался без ответа вопрос о том, как следует применять это правило к лицам, ещё не отбывшим наказание в случае, когда новый уголовный закон смягчает
наказуемость деяния, за которое лицо отбывает наказание.
Коль скоро принятая законодателем норма об обратной силе закона не содержит указания о праве законодателя отойти от этого принципа и придать обратную силу закону, усиливающему
наказуемость деяния, или не придавать обратную силу закону, смягчающему ответственность, законодатель связан названным принципом и не вправе решать вопрос об обратной силе принимаемых им законов в противоречии с этим принципом.
При этом вопросы ответственности необходимо понимать шире, нежели классическую
наказуемость деяния.
Тем не менее деликтное право – за исключением строгой ответственности – полагается на выработанные судами стандарты ошибки и презюмирует
наказуемость деяния, повлёкшего вред для другого лица.
Пенализация – это процесс определения характера
наказуемости деяний, а также их фактическая наказуемость, т. е. процесс назначения уголовного наказания в судебной практике.
В случае, когда
наказуемость деяния зависит или на нее воздействуют проявившиеся или предполагаемые последствия, то деяние рассматривается как совершенное также там, где эти последствия проявились или предполагаются.
При этом декриминализация может осуществляться в двух формах: исключение уголовной
наказуемости деяния сопровождается либо признанием такого поведения правомерным, непорицаемым, либо переводом его в разряд административного, дисциплинарного или гражданско-правового деликта.
Анализ закономерностей в сфере
наказуемости деяний позволяет обнаружить, казалось бы, ту же тенденцию, что и при исследовании криминализационных процессов: примат пенализации над депенализацией.
Так, если обязательным материальным признаком наказуемого деяния является его общественная опасность, то отпадение этого признака исключает
наказуемость деяния, хотя формально оно и остаётся предусмотренным в качестве наказуемого действия.
Ограничение некоторых состояний есть их запрещение, т. е., отсутствие права на действия, что означает
наказуемость деяний, на которые нет права.
Различались в зависимости от уровня, на котором воровство совершалось, лишь, естественно, масштабы хищений, сложность их выявления и доказуемости, а также степень
наказуемости деяния.
Очевидно, что установление уголовной
наказуемости деяний при наличии упомянутых выше причин (и соблюдении всех иных условий криминализации) нельзя признать недостатком уголовного законодательства.
Итак, ещё раз: преступность и
наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим именно во время совершения этого деяния (а не во время следствия).
Анализ тенденций российской уголовно-правовой политики также приводит к выводу, что её развитие идёт по пути последовательного ограничения пределов судейского усмотрения: отказ от использования в качестве единственного руководящего начала в определении характера
наказуемости деяний «революционного правосознания», отказ от абсолютно неопределённых санкций и аналогии, переход ко всё более детальной регламентации порядка назначения наказаний и выбора мер уголовно-правового воздействия.