Однажды я стал свидетелем того, как на переговорах такой
молодой китаец переводил всё сказанное иностранцами с пренебрежением и усмешкой, хотя тема переговоров была серьёзной.
Я обернулся. В зал тихо вошёл
молодой китаец с аккуратными усиками, одетый в чёрный деловой костюм. При виде его граф очень расстроился.
Войдя внутрь, я увидел
молодого китайца, с которым мы очень тепло и по-дружески обнялись.
– Добро пожаловать, господа, – на чистом русском произнёс
молодой китаец.
Водила прибежал к своему автобусу, из которого я и не собирался вылезать, с двумя
молодыми китайцами.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: обтаптывать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Увидав нас с антропофагами, – отвечал
молодой китаец на своём наречии, – папуасы вообразили, что мы их союзники и разделяем с ними их отвратительные привычки.
Изнутри показалось лицо
молодого китайца.
Через минуту по трапу спустился
молодой китаец с огромной дымящейся чашкой рисовой похлёбки, в которой плавали ломтики сомнительного мяса.
В этот момент мимо нас провели
молодого китайца с рюкзаком. Его явно снимали с поезда – один полицейский шёл впереди него, второй – сзади.
Далее следовали
молодые китайцы, пощёлкивающие языком.
– А что бы это изменило? – серьёзно спросил
молодой китаец, чем в конец вывел из себя девушку.
В гарольдах у нас преподавательница: себе на уме, маленькая, с несколько круглыми глазами, водит свой мотоцикл, иногда пред удивлёнными (и наливающимися завистью) очами всего коллектива за ней подъезжает лихой
молодой китаец на мощном дорогом мотоцикле.
– Нихао, – улыбался
молодой китаец. Он уже включил плитку и ставил чайник.
По дороге между сопок бодро шагал
молодой китаец.
Он был очень одиноким
молодым китайцем.
Японцы, к примеру, на пару тысяч лет
моложе китайцев.
Ко мне как-то подошёл
молодой китаец и, показывая открытку с изображением сидящих на скамейке знаменитостей, спросил на ломанном русском языке, где их можно увидеть.
Когда он зашевелился, к нему тут же подбежал совсем
молодой китаец с кружкой в руке.
У двери большой фанзы, вроде так называется это жилище, стояли двое
молодых китайцев, и от них явно веяло враждебностью.
У дверей стояли полтора десятка
молодых китайцев, поигрывавших нунчаками, насаженными на короткие палки стальными кулаками, металлическими пятернями с длинными, острыми когтями на пальцах.
Справа от него сидел
молодой китаец в европейском костюме, без татуировок, из чего я сделал вывод, что это помощник босса, скорее всего, переводчик.
За стойкой стоял
молодой китаец, а рядом с ним пожилой хозяин антикварного заведения.
Работавший за стойкой
молодой китаец предложил мне взять взамен недавно вышедшую брошюру о химических аспектах физиологии человеческого мозга.
Обиженные девицы с пронзительным визгом бросились к павильону, из двери которого тут же выскочили несколько
молодых китайцев.
Солдат, корчась от боли и отчаянно матерясь, пытался дотянуться до отброшенной в сторону «М-16», но подбежавший
молодой китаец не дал ему это сделать, припечатав автоматной очередью к земле.
– Ошибаетесь, учитель, – невозмутимо продолжил
молодой китаец.
– Он посмотрел на стоящего на коленях
молодого китайца с окровавленным телом.
Но она ошибалась: выражение лица
молодого китайца походило на застывшую маску, и я решила, что эта маска скорее скрывает его ярость, не позволяя ей вырваться наружу, нежели страх или расстройство.
Малорослый
молодой китаец в серо-синем унике развёл руками, изобразил вежливо-извинительную улыбку.
Это были четверо
молодых китайцев с выбритыми до блеска лбами, одетые в синие, мокрые от пота длиннополые халаты, на плечах которых покачивался украшенный разноцветными лентами паланкин.
Там
молодой китаец в джинсах и ловко сидящей футболке расплачивался с водителем такси.
Я сидел, задумчиво сплющивая трубочку от коктейля и скользя безразличным взглядом по соседним столикам, когда взор мой уткнулся в ничем не примечательную компанию из четырёх
молодых китайцев, что-то степенно отмечающих неподалёку от нас, и меня словно прострелило.
Встречал нас серьёзный
молодой китаец в безупречном чёрном костюме, при галстуке, запонках и лакированных ботинках – идеальный секретарь, короче.
На звук песни прибежали
молодые китайцы.
И вот как-то к ним привезли раненого
молодого китайца.
На окровавленном полу, зажимая рану на животе, выл
молодой китаец.
Улыбающийся наивный
молодой китаец с короткой стрижкой.
Репортер-американец с фотокамерой останавливает
молодого китайца, который катит тачку с цементом, и просит его позировать для снимков.
Рядом со стариком стоял высокий худой
молодой китаец в разорванной клетчатой рубашке, с пятнами от крови и невысокий тоже молодой, видимо студент, в грязной одежде и обуви.
Но двум
молодым китайцам некогда было любоваться лианами винограда, висящими на сосне, цветением липы и аралии, заслушиваться стрекотом голубых сорок.
Когда оба
молодых китайца были одни и не опасались того, что их могут подслушать, они вели шёпотом долгие таинственные разговоры, в которых часто поминались имена их отца и сестры…
Она послала к
молодому китайцу записочку с просьбой навестить их.
С ней
молодому китайцу приходилось общаться через переводчика.
– Нет, казак! – покачивал головой
молодой китаец. – Это невозможно.
На нас с испугом посмотрел
молодой китаец у посудомоечной машины.
На пороге возник худенький
молодой китаец, одетый в чёрные брюки, белую футболку и красную кепку с надписью «Nayk».