Дойдя до места, старик опустился на колени, сложил руки ладонями вместе, приложил их ко лбу и дважды сделал земной поклон. Он что-то говорил про себя, вероятно, молился. Затем он встал, опять приложил руки к голове и после этого принялся за работу.
Молодой китаец в это время развешивал на дереве красные тряпицы с иероглифическими письменами.
Неточные совпадения
Купец, седой
китаец, в синем халате, с косой, в очках и туфлях, да два приказчика,
молодые, с длинными-предлинными, как черные змеи, косами, с длинными же, смугло-бледными, истощенными лицами и с ногтистыми, как у птиц когти, пальцами.
Он говорил о том, что, будучи еще
молодым, от одного старика
китайца научился искать женьшень и изучил его приметы.
Надо было идти дальше, но как-то не хотелось: спутники мои устали, а
китайцы были так гостеприимны. Я решил продневать у них еще одни сутки — и хорошо сделал. Вечером в этот день с моря прибежал
молодой удэгеец и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура» и радостно пожимали друг другу руки. И действительно, было чему радоваться; я сам был готов пуститься в пляс.
Дружина, которой командовал Чжан Бао, состояла из
китайцев и тазов. Все это были
молодые люди, крепкие, сильные, хорошо вооруженные. Я сразу заметил, что в его отряде была крепкая дисциплина. Все распоряжения его исполнялись быстро, и не было случая, чтобы он свои приказания повторял дважды.
К вечеру он прибежал испуганный и сообщил страшную новость: 2 дня тому назад по приговору китайского суда заживо были похоронены в земле
китаец и
молодой таз.
Китаец был человек весьма
молодой и любознательный: он прожил около двух лет в Европе, объяснялся немного по-английски, много видел и теперь возвращался домой через Россию.
Среди экипажей, родственников, носильщиков, негров,
китайцев, пассажиров, комиссионеров и попрошаек, гор багажа и треска колес я увидел акт величайшей неторопливости, верности себе до последней мелочи, спокойствие — принимая во внимание обстоятельства — почти развратное, так неподражаемо, безупречно и картинно произошло сошествие по трапу неизвестной
молодой девушки, по-видимому небогатой, но, казалось, одаренной тайнами подчинять себе место, людей и вещи.
Из-за спины Панкрата тотчас вынырнул
молодой человек с гладковыбритым маслянистым лицом. Поражали вечно поднятые, словно у
китайца, брови и под ними ни секунды не глядящие в глаза собеседнику агатовые глазки. Одет был
молодой человек совершенно безукоризненно и модно. В узкий и длинный до колен пиджак, широчайшие штаны колоколом и неестественной ширины лакированные ботинки с носами, похожими на копыта. В руках
молодой человек держал трость, шляпу с острым верхом и блокнот.
Ашанин вошел в большую полутемную, прохладную прихожую, где, сидя на скамье, дремал мальчик-китаец. Он поднялся при виде посетителя и провел его в соседнюю, такую же полутемную, прохладную комнату-приемную, в которой тоже дремал, удобно расположившись в лонгшезе,
молодой су-льетенант.
В это время неподалеку раздался стон. Ашанин взглянул и увидел
молодого солдатика-артиллериста, схватившегося обеими руками за грудь. Его лицо побледнело — не то от страха, не то от боли — и как-то беспомощно улыбалось. Володя невольно ахнул при виде раненого. Его тотчас же положили на носилки, и два китайца-кули унесли его.
По словам соседа, обитателя номера рядом,
молодого голландца, который любезно помог Володе не быть вконец одураченным китайцем-торгашом, рана, нанесенная таким кинжалом, очень опасна, так как во впадинах, которыми усеяна поверхность его, находится ядовитое вещество.
Наступала весна. Почки набухали, пробивались веселые стрелки
молодой травы, желтоватые луговины получали зеленоватый отсвет. Однажды под вечер на дворе появился полный старик-китаец в меховом треухе, с рябым, безусым лицом. У него была старчески-добрая улыбка; он ковылял на больных ногах, опираясь на длинную, тонкую палку. Китайцы-работники, почтительно глядя на него, сообщали нам...
Он сидел понурившись, исхудалый, с ровно-смуглым,
молодым цветом кожи на красивом лице. Фельдшер дал ему кусок черного хлеба.
Китаец жадно закусил хлеб своими кривыми зубами.