Красный Дракон Империи

Евгений Панов, 2023

Потерять тех, кого любишь, тех, ради кого живёшь. Самому оказаться на долгие годы прикованным к инвалидной коляске без шансов на выздоровление и в конце концов узнать, что жить тебе осталось считанные месяцы. Но есть братья, которые не бросят и придут, чтобы помочь. Помочь уйти за грань миров. Уйти, чтобы остаться в живых. Уйти, чтобы обрести суперспособности, встретить свою любовь, стать известным и изменить судьбы своих близких, страны, мира, столкнув колесо Истории с наезженной колеи на новую дорогу, ведущую к новому, может быть, более совершенному будущему. Могущественные враги будут пытаться помешать, но кто они по сравнению с Драконом?..

Глава 4

И вот мы с плачущей Настей стоим в тамбуре вагона и машем стоящим на медленно уплывающем назад перроне дядьке Андрею и тётке Дарье. Начался новый этап в нашей жизни. И если для меня это был не первый случай, когда приходилось коренным образом всё менять, то для Насти, которая дальше Шимановска нигде за всю свою жизнь не бывала, это было серьёзным испытанием.

Накануне мы с ней сходили на могилки наших родителей, чтобы попрощаться. Настёна наревелась, да и у меня слёзы навернулись на глаза. Вернёмся ли мы когда-нибудь сюда, я не знаю.

Договорились с дядькой Андреем, что они будут писать для нас письма в Ленинград на Главпочтамт «до востребования», ну и мы им тоже по возможности.

Сейчас наш путь лежал до Читы. Там предстояла пересадка на транссибирский экспресс. Багаж с собой взяли небольшой. Я заранее сшил из купленного по случаю в Шимановске брезента что-то вроде дорожной сумки, в которую положили немного из одежды, скорее для маскировки, часть денег и монет, а на дно — отцовскую шашку, завёрнутую в несколько слоёв материи. Да ещё соорудил небольшой рюкзак, наполненный сейчас едой на дорогу, сменной одеждой, а также остальными монетами и деньгами, плотно упакованными в кошель из шкур. Необычно, зато не гремят и на ощупь не сразу поймёшь, что это такое. Пистолет с патронами также уложил в рюкзак. Надеюсь, в дороге не пригодится, а там дальше кто знает. Ещё в Шимановске купил себе в дорогу куртку-юнгштурмовку с ремнём и портупеей (так и не понял, как она здесь оказалась) и брюки такого же цвета хаки.

Забыл упомянуть, что с нами едет ещё один попутчик. Это китаец Шэн-ли. Из Читы он по КВЖД отправится в Китай. Решил ехать проповедовать приход Великого Дракона. Ну а чтобы ему поверили те, кто обладает даром видеть энергию Ци, я Силой поставил ему что-то вроде ментальной метки в виде красного дракона (нашёл картинку в памяти), заключённого в золотую пятиконечную звезду, символ пяти стихий. Немного схулиганил, и дракон у меня держал в лапах серп и молот. Китаец был счастлив до небес, ведь его отметил земное воплощение Тяньлуна. Впрочем, в Китае для него есть поручение, но об этом поговорю с ним в Чите.

До Читы добрались без приключений. Больше двух суток тряслись в плацкартном вагоне. Настя поначалу шмыгала носом и вытирала платочком слёзы, что текли из глаз, а потом буквально прилипла к окну и не отрывалась от него до самой Читы.

Ещё в дороге я поинтересовался у Шэн-ли, может ли он найти в Чите своих земляков, которые занимались бы гравировкой и ювелирным промыслом. Китаец задумался и обещал помочь.

Как говорится, мы ехали, ехали и, наконец, приехали. Чита встретила нас солнечной погодой и милиционером в белой гимнастёрке и в белом фетровом шлеме с бирюзовой звездой, с важным видом прохаживающимся по перрону.

Шэн-ли увидел кого-то из соотечественников и побежал прояснить, так сказать, обстановку, а мы отправились в здание вокзала узнать о билетах на транссибирский экспресс до Москвы. Как я знал, один прошёл буквально накануне, обогнав нас на одной из станций, а другой должен был быть буквально завтра-послезавтра, но оказалось, что расписание изменилось и следующий пройдёт с задержкой ровно через неделю. Из разговоров служащих на станции понял, что где-то ближе к Владивостоку какой-то мост ремонтируют и поезда оттуда не идут.

Плохо, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Можно было бы добираться на перекладных с пересадками, но это трата времени, сил и нервов. Оно мне надо? Подождём. Надо только с проживанием на эту неделю определиться. А кроме того, ещё я узнал, что, оказывается, у транссибовского экспресса есть два маршрута. Один — на Москву, а второй — на Ленинград, и вот как раз ленинградский и должен быть следующим. Ну хоть с этим повезло, хотя билетов на него пока не было, но с этим разберусь позднее. В крайнем случае придётся воспользоваться Силой и организовать билеты через какое-нибудь местное начальство.

Не успели мы с Настей выйти из здания вокзала, как к нам подбежал Шэн-ли.

— Виктор, — кто бы знал, каких трудов мне стоило убедить китайца обращаться ко мне по имени, а не называть меня каждый раз Великим Драконом, — здесь на окраине есть небольшое китайское поселение, и мы можем пока остановиться там. До следующего поезда ждать не меньше недели. Там же есть и мастер-гравёр, и те, кто делает золотые украшения.

Что интересно, говорил китаец по-русски практически без акцента. Когда хотел. А иногда, чаще с незнакомыми, начинал придуряться и безбожно коверкать слова.

До поселения китайцев, которое местные называли (вот удивили-то) Шанхаем, пришлось добираться через весь город на извозчике. Настя вся извертелась, рассматривая всё по сторонам. Похоже, у неё случился своего рода футурошок. Она почти ничего не спрашивала, лишь иногда вдруг хватала меня за руку. То ли ещё будет, когда приедем в Питер.

Китайцы встретили нас, скажем так, нейтрально. Ну приехали и приехали какие-то парень с маленькой девчонкой. Значит, надо им тут что-то. А вот в доме, к которому мы направились, было всё не так однозначно. Я просканировал Силой, насколько смог. У двери большой фанзы, вроде так называется это жилище, стояли двое молодых китайцев, и от них явно веяло враждебностью. В самой же фанзе нас ожидали пятеро более старших китайцев, а один из них так вообще был стариком. Вот старика-то я в Силе плохо видел. Видимо, он когда-то прошёл обучение в одном из монастырей Китая и умел скрывать свою Ци. Остальные четверо излучали лишь интерес, без каких-то других эмоций.

С Шэн-ли мы договорились, что я не буду афишировать своё знание китайского языка, поэтому он в случае необходимости будет кем-то вроде переводчика. Оставив Настю с вещами в одной из комнат, где ей сразу предложили чай и какие-то сладости, я прошёл к ожидавшим.

— Добрый день, — поздоровался я с лёгким вежливым поклоном, обратившись к присутствующим. — Мне нужна ваша помощь, за которую я готов хорошо заплатить.

— И сколько ты готов заплатить? — раздалось сзади. Появление тех двоих, что встретили нас на входе, я уже заметил. — Ты готов заплатить золотом или только советскими деньгами?

— Я заплачу столько, сколько потребуется, но в пределах разумного. Могу рублями, могу золотом.

Эх, как полыхнуло от них алчностью. Похоже, ребятки решили, как это называлось там, развести лоха. Ну-ну, посмотрим, что из этого у вас выйдет.

— Подожди, Чэн Зедонг, — произнёс старик по-китайски, — пока не время спрашивать о деньгах, мы ещё не всё выяснили.

— Дайте мне его на несколько минут, и этот русский ублюдок сам всё расскажет, что вас интересует, и отдаст всё, что у него есть. Он только что приехал, и его здесь никто искать не будет.

М-да, парнишка, похоже, пошёл по беспределу. Придётся наказать, но пока послушаю, что ещё скажут. Самое интересное, что Шэн-ли, так же, как и я, стоит, не выражая никаких эмоций. Абсолютно спокоен.

— Скажи, юноша, — обратился ко мне один из присутствующих, — почему ты назвался Великим Драконом?

— Я так не назывался, уважаемый. Так назвал меня присутствующий здесь Шэн-ли… — Кивок в сторону моего спутника. — Я не видел причин, чтобы разубеждать его в этом.

— И ты можешь доказать, что ты действительно Дракон? — В вопросе так и сквозило сарказмом.

— Мне нет необходимости что-либо кому-то доказывать, — ответил я с лёгким поклоном.

— Да хватит уже болтать! — не выдержал молодой и попытался схватить меня за шиворот, но ухватил лишь пустоту. Новая попытка схватить меня — и снова рука проваливается в никуда. Тогда, рассвирепев, он попытался меня ударить. И опять мимо.

— Что-то тут болотной тухлятиной запахло, — сказал я по-китайски.

Мне нужно было окончательно вывести его из себя, а про болото упомянул потому, что его имя, Зедонг, означает «живущий к востоку у болота». Он мне нужен был в качестве мальчика для битья. Как говорится, добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

Зедонг окончательно впал в ярость и, выхватив откуда-то здоровенный тесак наподобие мачете, пошёл на меня, размахивая им перед собой. Я на всякий случай слегка ускорился форсажем и, отведя ладонью пару ударов, взял руку с тесаком на болевой. Китаец взвыл, выронив своё оружие, а я развернул его спиной к себе и отвесил смачного пинка пониже спины. Ну если он после этого не потеряет остатки и так не слишком развитого разума, то я уже просто не знаю, что с ним делать.

И мой противник меня не разочаровал. Я не успел увидеть, как у него в руке появился маленький пистолет. Скорее, инстинктивно, чем осознанно, я нанёс ментальный удар, обездвиживая врага. Было видно, как он силится преодолеть оцепенение, сковавшее всё его тело, и нажать на спусковой крючок, но ничего не выходит. Я неторопливо подошёл к нему и забрал из его рук дамский пистолетик.

— Знаешь, а я, пожалуй, дам тебе шанс, — глядя в глаза китайцу, произнёс я, отщёлкнув магазин и высыпав патроны себе на ладонь. — Я дам тебе даже не один, а три шанса. Я разрешаю тебе трижды выстрелить в меня, и если ты после второго выстрела не встанешь передо мной на колени, то после третьего я убью тебя. Вернее, ты сам убьёшь себя. Мараться о тебя — это ниже моего достоинства. Ты сам себе своими же руками разорвёшь горло. Так как, ты готов умереть?

С этими словами я зарядил в магазин три патрона и защёлкнул его на место.

— Я разрешаю тебе кивнуть головой, если ты принимаешь моё условие.

Китаец чуть заметно кивнул. Я вложил обратно ему в руку пистолет и отошёл к противоположной стенке. Если честно, то я не был на все 100 % уверен, что смогу увернуться от пули даже на полном форсаже. Тут 50 на 50. Хотя, скорее, всё же 70 на 30 в мою пользу. Всё же эмоции я считывать могу.

— Ты можешь начинать.

Китаец вышел из оцепенения и посмотрел вначале на лежащий в руке пистолет, потом — на меня, видимо, решая, стоит ли со мной связываться. Решился. Вскинул руку и выстрелил. Я, как в замедленной съёмке, увидел, как затвор пистолета начинает движение назад, как из ствола вылетает пуля с закруглённым концом, сопровождаемая облаком дыма от сгоревшего пороха. Медленно-то она медленно летит, но всё же довольно шустро. Едва успеваю сделать пол-оборота корпусом и пропустить пулю впритирку к груди. Точнёхонько шла, прямо в сердце. Второй выстрел. Пуля летит куда-то чуть выше. Похоже, что в голову. Делаю полшага в сторону.

Китаец опускает взор на пистолет, потом с ужасом смотрит на меня. Ну и? Всё, пистолет медленно падает на пол, и мой противник плавно опускается на колени.

Отключаю форсаж и подхожу ближе к распростёртому ниц побеждённому.

— Ты признал своё поражение?

— Да, мой господин.

— Встань.

Китаец поднялся на ноги, низко склонив голову.

— За то, что ты оскорбил меня, назвав ублюдком, ты в течение месяца не сможешь говорить и произносить какие-либо звуки. Я знаю, кто был мой отец, и в моих жилах течёт кровь русских князей. Это было первое наказание тебе. Теперь второе. За то, что ты осмелился поднять на меня руку, я лишаю тебя возможности шевелить обеими руками сроком, — я сделал вид, что задумался, — скажем, на неделю.

Было видно, как руки китайца безвольно опустились, а глаза наполнились ужасом.

Тем временем я продолжил:

— Ну а за то, что ты усомнился во мне, я приказываю тебе сопровождать моего посланника, служить ему и защищать даже ценой своей жизни, — я кивнул в сторону Шэн-ли, — пока он не достигнет цели своего пути. Понял ли ты меня, Чэн Зедонг?

Он быстро закивал головой.

— Ты можешь идти и готовиться к путешествию. А заодно реши для себя, кому ты готов служить. Всё, иди.

Китаец склонился и, пятясь назад, вышел. Было видно, что руки у него висят, как плети.

— Итак, господа, нас прервали, — обратился я на китайском языке к сидящим, как я понял, старейшинам. — Можете ли вы оказать мне помощь?

Тут с улицы донёсся какой-то шум. Включив восприятие, я увидел Силой приближающуюся к фанзе толпу человек в двадцать. Похоже, спутник Зедонга, сбежавший в самом начале нашей «беседы», привёл подмогу.

— Вынужден извиниться, господа, — улыбнулся я во все свои тридцать два зуба, — нам вновь хотят помешать. Я ненадолго покину вас.

Шутливо прищёлкнув каблуками, я вышел на улицу. Весёлая компания вся была здесь.

— Убейте его, — заорал тот, что привёл всех сюда, — у него есть деньги и девка. Деньги мы заберём, а девкой попользуемся все по очереди!

Ну всё, уроды. Не хотел я здесь никого убивать, но после таких слов вам точно не жить. Убью в крайне жестокой форме.

— А ну, тихо! — рявкнул я, слегка усилив голос Силой.

Воцарилась гробовая тишина.

— Господа, не будем же мы устраивать беспорядок у дверей этого дома, — абсолютно спокойным голосом сказал я. — Давайте отойдём на середину улицы, чтобы потом было удобнее собирать ваши трупы.

Страха я не чувствовал никакого. Я просто знал, что вся это толпа с тесаками и палками, окружившая меня, мне не противники, что они уже мертвы, просто ещё не знают об этом.

Кто-то из них что-то завопил, и они разом бросились на меня. Я не стал изображать из себя мастера кунг-фу, а нанёс ментальный удар вокруг себя, выжигая нападавшим мозги. Мгновение — и вся шайка падает замертво на пыльную дорогу.

И тут наступил жесточайший откат. В глазах потемнело, ноги резко ослабли, и я опустился на колено, опершись рукой в землю. Наверное, я на какое-то время потерял сознание, потому что пришёл в себя от чьего-то прикосновения к плечу. И именно это прикосновение, такое родное, доброе и ласковое, вернуло мне силы. Рядом стояла Настя, вытирая слёзы. Тел нападавших уже не было.

— Витенька, ты меня так напугал, — всхлипывая сказала сестра. — К тебе больше часа никто не мог подойти. Подходили на пару шагов и падали, как в обморок. И только я смогла. — Она чуть заметно улыбнулась сквозь слёзы.

— Ну прости меня, сестрёнка. Опять я напугал тебя, — виновато улыбнулся я ей.

— Они сказали, — Настя кивнула в сторону стоящих одной кучкой старейшин, — что ты защитил нас. А кто на нас нападал-то?

— Да были тут пара человек, но, видать, убежали, а мне что-то плохо стало. Но теперь уже всё хорошо, — быстро произнёс я, глядя в тревожно вскинутые глаза сестры. — Ты, постой тут, а я сейчас переговорю, и пойдём искать жильё на неделю.

Стоило лишь мне сделать пару шагов в сторону старейшин, как они все склонились в почтительном поклоне. Самый старый из них произнёс:

— Мы просим прощения у Великого Дракона за наши сомнения и за то, что на него напали в нашем доме. Уверяем, что нападавшие не имеют к нам никакого отношения. Моё Ци открыто для Великого Дракона, и он может увидеть искренность этих слов.

Действительно, теперь я ясно видел ауру старика, и он мне не врал.

— Кто были эти нападавшие?

— Они пришли к нам вскоре после войны на дороге (имеется в виду конфликт на КВЖД). Они не уважали наши правила и обычаи, не хотели жить мирно, а занимались разбоем и грабежом. Мы пытались прогнать их, но у нас ничего не получилось. Мы благодарны Великому Дракону за то, что он избавил нас от этих бандитов. — Старик вновь почтительно поклонился. — Мы окажем уважаемому Дракону любую помощь, которая будет в наших силах, и будем счастливы видеть его самого и его сестру нашими почётными гостями столько, сколько он пожелает.

— Я благодарен за ваши слова, уважаемый Су Вейж.

Старик удивлённо посмотрел на меня, ведь имени своего он мне не говорил, а узнать его от кого-либо я просто не успел. Имя его я выяснил, когда как бы случайно смог коснуться его, и сработал контакт.

— Пусть проводят мою сестру туда, где она сможет отдохнуть, и отнесите туда наши вещи, а потом мы обговорим, какую именно помощь я хотел от вас получить.

— Настён, — обратился я к сестре, — сейчас тебя проводят туда, где мы будем жить до отъезда. Там тебя покормят, и ты отдыхай, а я попозже подойду.

Две девушки с поклоном подошли к Насте и повели её. Я сходил за вещами и отдал их Шэн-ли, предварительно вытащив из сумки шашку отца.

Китаец ушёл вслед за Настей, а я обратился к старейшинам:

— Уважаемые, мне нужно сделать на ножны табличку с гравировкой, текст я дам. Кроме того, надо накрыть пятиконечной красной звездой вот этот орден. — И я показал на орден Св. Анны, укреплённый на эфесе шашки. — Но сделать это надо так, чтобы не повредить сам орден и чтобы потом можно было легко снять звезду.

Старейшины уверили меня, что всё сделают быстро, и забрали шашку и листок с текстом для гравировки. Всё это я затеял, чтобы впоследствии до поры не возникли вопросы, что это за шашка, чья она и как оказалась у меня. На пластинке, прикреплённой к ножнам, будет текст: «Ком. эскадрона Головину за революционную храбрость и пролетарскую сознательность от Реввоенсовета РСФСР».

Добравшись до выделенной нам с Настей комнаты, я упал на лежанку, и тут меня, что называется, накрыло. Видимо, то, что я причинил столько смертей, воспользовавшись Силой, не осталось без последствий. Меня трясло и буквально выворачивало наизнанку. Ощущения были близки к тем, что были во время переноса.

Я потерял счёт времени и не осознавал, как долго это длилось. Перепуганная Настя сбегала и разыскала Шэн-ли и буквально притащила его ко мне. Китаец же, посмотрев на меня, просто сел рядом с лежанкой и велел сестре сделать то же самой и взять меня за руку, а сам принялся негромко напевать какой-то заунывный мотив.

А моё сознание металось во тьме, ища выход. Но везде были лишь тьма и боль. И вдруг через эту вязкую и липкую тьму ко мне протянулся луч чистого света и коснулся моей исстрадавшейся души. Я потянулся за этим лучиком и наконец-то вынырнул из всей этой мерзости. Душа вновь соединилась с телом, и наступил покой.

— Что это было? — хрипло спросил я, едва придя в себя.

— Твое внутреннее Ци воспротивилось тёмному проявлению внешнего Ци, поэтому гармония и единение между ними были нарушены. Инь и Ян вступили в борьбу друг с другом и едва не убили тебя. Но твоя сестра поделилась своими силами со светлым Ян, и тёмный Инь подчинился.

— Спасибо тебе, Шэн-ли, — я кивнул китайцу в знак благодарности. — И тебе, Настя. Я почувствовал вашу поддержку и смог выкарабкаться.

Настя со слезами бросилась мне на грудь. Ну вот, опять напугал сестрёнку и довёл до слёз.

Я гладил её по голове и шептал на ушко:

— Ну не плачь, всё уже хорошо. А хочешь, я тебе песенку спою?

— Песенку? — Настя удивленно подняла на меня глаза.

— Ага. Хорошую красивую песенку.

— Хочу. Спой… — Ну вот, слёз как не бывало.

Китаец, почтительно склонившись, вышел за дверь.

— Ну тогда слушай.

И я запел:

Слышу голос из Прекрасного Далека,

Голос утренний в серебряной росе.

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову как в детстве карусель.

Прекрасное Далеко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.

От чистого истока в Прекрасное Далеко,

В Прекрасное Далеко я начинаю путь….

Я пел, а Настя завороженно слушала. Всё-таки есть песни, которые на все времена. Сейчас такие уже не пишут. Так, стоп, какое «сейчас не пишут»? Сейчас-то как раз именно такие песни и пишут. И напишут ещё больше, а я помогу. А почему бы и нет? Песни эти вообще не из этого мира, а из хоть и идентичного, но всё же другого. А тут напишут другие, и станет хороших и правильных песен только больше. Хм, а это мысль.

А что, если исполнять их будет Настя? Всё, решено, будем делать из неё самую лучшую в мире певицу, тем более что голос и музыкальный слух у неё есть. А репертуаром я её обеспечу.

— Какая красивая песня, — восторженно произнесла Настя и, обернувшись на закрытую дверь, чуть слышно спросила: — Витюш, это ведь оттуда песня?

— Оттуда, — со вздохом произнёс я.

Всё же скучаю я по оставленным там братьям.

— Витюш, — Настя вновь обернулась на дверь, — а расскажешь, как ты там жил?

— Расскажу, сестрёнка. Но не здесь и не сейчас. Потерпишь? — ласково потрепал я её за волосы.

Следующий день я решил посвятить походу по магазинам. Нам с Настей надо было обновить свой гардероб. Попросил Шэн-ли раздобыть какую-нибудь небольшую сумку или портфель, чтобы переложить туда часть денег, и он принёс самую настоящую командирскую сумку. Не новую, но в отличном состоянии. То, что надо. Она вполне естественно сочетается с моей юнгштурмовкой и лишних вопросов не вызовет.

Взял с собой денег побольше, потом подумал и положил по нескольку штук царских и советских золотых червонцев, и мы отправились в город. Мы — это я с Настей и Шэн-ли с молодым китайцем, которого отправили с нами, чтобы показать, где и что в Чите.

Ну, что могу сказать? Не впечатлило. Для меня, видевшего больше, чем кто-либо другой в этом мире, всё было каким-то излишне простоватым и серым по ощущениям. Настя же с восхищением перебирала какие-то платья на вешалке в магазине. Для неё, в общем-то, не видевшей ещё ничего, всё было безумно красиво и роскошно. М-да, и это для неё, дочери князя и графини, которая, родись лет на 20 пораньше, могла бы блистать на балах в роскошном бальном платье, сводя кавалеров с ума. Видимо, на моём лице было такое выражение, что пара продавцов, находящихся здесь, старались обходить меня стороной.

— Гхм, — послышалось со спины, — я таки дико извиняюсь, но мои старые глаза говорят мне, что молодой человек чем-то недоволен?

Подошедший был одет в костюм-тройку, и даже дилетанту в мире одежды было сразу видно, что костюм этот явно не был куплен здесь. Чувствовалась рука мастера.

— Простите, а вы, собственно, кто? — спросил я подошедшего, хотя уже догадывался о его сфере деятельности.

— О, прошу меня простить, я не представился. Давид Исаакович Фридман. Я заведую пошивочной мастерской при этом магазине. — И он с иронией в глазах обвёл взглядом вокруг и, как бы извиняясь, развёл руками.

— Скажите, уважаемый Давид Исаакович, положа руку на сердце, а вам самому вот это, — я кивнул в сторону висящей готовой одежды, — нравится?

— Ну, таки люди покупают.

— Ну, наверное, — в тон ему ответил я, — у них просто больше выбора нет.

— Хм, а у вас, молодой человек, похоже есть вкус, и вы разбираетесь в хорошей одежде. — Он задумчиво посмотрел на меня, словно что-то решая. — А пойдёмте-ка со мной. И спутницу свою возьмите. Возможно, я смогу помочь вам.

Через несколько минут мы входили в ателье, расположенное в том же здании. Откуда-то из глубины помещения был слышен стрёкот нескольких швейных машинок. Похоже, недостатка клиентов здесь не было.

— Итак, молодой человек, чем старый еврей может вам помочь? — с лёгкой одышкой спросил Давид Исаакович.

— Астма? — поинтересовался я.

— Не обращайте внимания. Когда-то давно переболел туберкулёзом, и с тех пор иногда мне становится трудно дышать. Но это не мешает мне видеть, когда человеку нужно красиво одеться.

— Да, вы правы, Давид Исаакович. Нам действительно нужно красиво и удобно одеться, и у нас на это есть средства, но совершенно нет времени ждать. Максимум дней пять или шесть, и потом мы должны сесть на поезд.

— Времени действительно мало, и давайте-таки не будем его тратить впустую. Что бы вы хотели видеть? Может, у нас найдётся что-то из готового, или придётся строить вам новый костюм и платье для вашей прекрасной спутницы?.. — От этих слов Настя запунцовела и спряталась за мою спину.

— Я бы хотел для моей сестрёнки пару хороших платьев по моим эскизам. — Старый еврей удивлённо посмотрел на меня. — Да-да, уважаемый, эскизы будут мои. Также для неё брючный костюм.

— Брючный? Для девушки? Я, конечно, слышал, что где-то в Америке это становится модным, но не знал, что докатилось уже и до нас.

— Спешу вас успокоить, пока не докатилось, но это временно. Также для неё какую-нибудь приличную дорожную одежду. Ну, вы меня понимаете.

Давид Исаакович задумчиво кивнул:

— Для меня — брюки и френч, тоже по моим эскизам, и также что-нибудь для дороги. Ну и бельё и всё необходимое для нас двоих.

— Молодой человек, вы ставите просто нереальные сроки. Я промолчу за деньги, которые вам это всё будет стоить, но скажу за время. Всё, что можно успеть, это построить одно платье, ну, хорошо, два платья и ваш френч. А чтобы успеть всё, я должен буду посадить всех работников шить только ваш заказ. И это при том, что бельё и дорожную одежду мы вам подберём готовую.

— Давид Исаакович, а давайте поможем друг другу.

— И каким это образом?

— Я избавлю вас от вашего недуга навсегда, а вы поможете нам с одеждой. Естественно, я полностью всё оплачу, но надо успеть за отпущенное время.

— А вы, молодой человек, я извиняюсь, врач?

— Ни в коем случае. Я лучше, чем врач. — Увидев скепсис в глазах собеседника, я продолжил: — Давайте поступим таким образом. Я сейчас вам помогу, потом мы с вами посмотрим эскизы, вы скажете, сколько это будет стоить, хотя бы примерно, я с вами расплачусь, и вы начнёте работу. А завтра вы сходите к своему врачу и попросите осмотреть вас. Если результат осмотра вас удовлетворит, то вы до нашего отъезда всё сошьёте, а если нет, то и деньги, и наш заказ останутся у вас. Такой вариант вас устраивает?

— Ну давайте попробуем, — задумчиво произнёс мастер. — В конце концов, я ничего не теряю. Что мне надо сделать?

— Ничего. Просто сидите как сидите.

Я подошёл к Давиду Исааковичу и положил ладони ему на грудь.

— Что же вы, уважаемый, мне не всё рассказали? Ай-яй-яй, почему не сказали, что когда-то какой-то поц прострелил вам голень, и теперь у вас немеет нога ниже колена? Почему не сказали, что у вас периодически бывает тяжесть в печени?

— Откуда вам это всё известно? — вскинулся еврей.

— Я же говорил вам, что я лучше, чем врач, а сейчас сидите и расслабьтесь. Дело значительно сложнее, чем казалось сначала.

Я сосредоточился на лечении. В первую очередь привёл в порядок лёгкие и бронхи. Последствия туберкулёза были довольно плохо залечены. Потом принялся за печень, а заодно и за желудок, поджелудочную железу, почки. Очистил от шлаков, залечил язвочки, запустил процесс восстановления. С ногой всё было гораздо проще. Соединил разорванные нервные окончания, растворил соли, отложившиеся на суставах.

А вообще Давид Исаакович Фридман оказался неплохим человеком. Сработал контакт, и я знал о нём всё. Он также бежал от революции и Гражданской войны. Хотел пробраться в Харбин, но случилась любовь, и он остался здесь, в холодной Сибири. Никогда не отказывал никому в помощи. Практически все работники его ателье были из тех, кого он в своё время приютил и кому помог с работой и крышей над головой. Такому человеку и помочь можно.

Всё, дело сделано. Открыл прикрытые глаза и отступил от своего пациента на пару шагов. Давид Исаакович ещё с полминуты сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Вы знаете, молодой человек, а я вам верю. Так прекрасно я себя не чувствовал с самой молодости. У меня на редкость ничего не болит, ничего не беспокоит, а дышится просто замечательно. И я таки построю вам всё, что вы хотите, и сделаю всё хорошо и быстро.

Мы сели за стоящий здесь же стол, и я на листах бумаги набросал то, как я вижу наш заказ. Для Насти я выбрал приталенное тёмно-синее платье в стиле конца сороковых годов моего мира с белым воротничком и белыми манжетами на коротких, чуть выше локтя, рукавах, ещё одно вечернее платье, но тут уже мастер-еврей упёрся и настоял на том, что его он сошьёт сам без моих подсказок. Брючный костюм бежевого цвета привёл его в восторг.

Для себя я набросал рисунок, больше напоминающий знаменитый китель Мао Цзэдуна чёрного цвета с накладными карманами, чёрные же брюки, а также белый френч с белыми брюками, как у Джона Престона, клерика Тетраграмматона из фильма «Эквилибриум», который я смотрел в той жизни. Да ещё купили пару светлых платьев для Насти из готового.

Из ателье мы вышли спустя несколько часов уставшие, но довольные. Мерки были сняты, и Давид Исаакович клятвенно заверил нас, что всё будет высочайшего качества и готово в срок. Кроме того, он обещал подобрать ко всему ещё и обувь, о которой я совсем не подумал.