–
Матушка игуменья повелела накормить вас с дороги и горницу достойную для отдыха отвести.
– Вот, сёстры, вкусите от плода послушания, – сказала
матушка игуменья, показывая яичко на трапезе.
– Ведь князь не монахом живёт, это и
матушка игуменья знает.
Матушка игуменья распрямилась, глаза её гневно блеснули.
– Простите и меня, я с
матушкой игуменьей пойду.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: дистрибуционный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Пишешь, что здоровье твоё значительно ослабело и ослабевает, так что
матушка игуменья отправляет тебя к доктору посоветоваться о своём нездоровье.
Семьсот рублей, привезённые мной из мира, я целиком показала
матушке игумений, прося её взять из них 300 рублей взносу за меня, а остальные оставить в мою собственность на мои нужды.
В любом случае,
матушки игуменьи чернело при встрече с ней.
– У меня это как послушание, ещё
матушка игуменья меня на сей труд благословила, я ведь монастырская.
Инокиня вышла в парк, там уже находилась
матушка игуменья и несколько сестер-монахинь.
– Я русская, и вы не имеете права приказывать мне, но я – монахиня, я поеду, так как этого требует
матушка игуменья.
Больше ему ничего не удалось сказать, так как в аптеку вошла
матушка игуменья и попросила полковника на завтрак.
Хотела бы ещё, говорила
матушка игуменья, открыть столовую для многочисленных бездомных и паломников, а также отремонтировать для их ночлега старый, обветшалый монастырский корпус.
Она рассудила так: сундуки чьи – неизвестно, только видно – не при последней покойной
матушке игуменье спрятаны были, а лет сто назад.
Когда монашки потащили мой тюфяк на сжигание, я упала в ноги
матушке игуменье и просила её, чтоб она позволила мне достать из тюфяка мои записи.
Зачем у
матушки игуменьи разрешения не испросили?..
Потому она
матушке игуменье противиться не стала и в башню каждый день ходить стала.
Поначалу она из дальнего, рязанского монастыря сбежать хотела – на волю вольную рвалась, а потом тамошняя
матушка игуменья сироте втолковала, что в мир ей никак нельзя, что в миру её погибель ждёт – как дочь государева преступника.
Матушка игуменья строго-настрого запретила ей рассказывать кому бы то ни было про увиденное в башне.
А
матушка игуменья вечно плакалась, что ужасно скована в средствах.
Она всегда была для
матушки игуменьи желанной гостьей и щедрой благодетельницей.
И монахини во главе с
матушкой игуменьей гусиной стайкой двинулись по аллее парка и вскоре лицом к лицу столкнулись с молодым советским офицером и солдатом.
Но вот бравый усатый офицер встал, поблагодарил
матушку игуменью за приём и попросил провести их по подвалам, чердакам и отдельным хозяйственным постройкам монастыря.
Ночью к
матушке игуменье явилось несколько солдат и попросили дать им на ужин ведро квашеной капусты и полмешка картошки.
По указанию
матушки игуменьи монастырский сапожник сшил ему новые сапоги, а швейная мастерская одела в тёплое бельё и добротную одежду.
Невесту «Корнеля»
матушка игуменья облачила в монашескую одежду и спрятала в келью, дав ей указание выходить из неё только по большой нужде.
Возмущение
матушки игуменьи и приближённых к ней монахинь не имело границ.
Однако посовещавшись,
матушка игуменья решила великодушно пожертвовать её «русской танковой колонне».
Прекрасным солнечным днём вернулась
матушка игуменья, задумчивая и очень расстроенная.
Матушка игуменья вела себя так, будто действительно никакого обидного разговора не было.