Формалисты вправе превозносить авангард и поэтов-футуристов, но теория
литературной эволюции, которая лишь переставляет элементы, перераспределяет функции и «движется» при помощи одной инверсии того, что было раньше, никогда не сможет оценить то, что действительно ново.
Так, формалистические модели
литературной эволюции предполагали, что канон восстанавливает себя изнутри, используя свои собственные инструменты, и, следовательно, не зависит от «плавного и постепенного развития» органических или всего лишь индивидуально-психологических процессов [Дмитриев, Левченко 2001: 222].
Наиболее нейтрально это может быть определено как нахождение приёмом своего материала, чуть более парадоксально – как «падение на быт», двигатель
литературной эволюции и способ производства литературных фактов.
Само выявлениетаких механизмов становится императивом дискуссий о динамике
литературной эволюции.
Литературная эволюция предполагает динамику и постоянное обновление за счёт периферии, и, «будучи не только научной школой, но и литературной группой», формалисты в критике сделали ведущей ставку на собственные вкусы, с присущим им игнорированием консерватизма и тотальной установкой на обновление.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: шлейный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Изучать эволюцию читательского восприятия поэзии не менее интересно и познавательно, чем исследовать
литературную эволюцию [1].
Позиция критического соучастника позволяет ему сменить ретроспективную и проспективную историко-литературную оптику (с точки зрения
литературной эволюции) на сукцессивный фокус критика-современника.
История их творчества – история редкой по своей значительности
литературной эволюции.
Когда критики или авторы начинают говорить о том, что индивида или общество надо изображать с помощью не «старых», а «новых» литературных форм, они сами свидетельствуют, пусть и косвенно, о появлении специфических концепций
литературной эволюции.
Поэтому дискурс кризиса позволяет взглянуть на более сложные, умозрительные аспекты истории и эволюции литературы, ибо он даёт возможность поставить вопрос о структуре литературного сознания в определённый период, особенно если этот период отмечен обострённым вниманием к дилеммам
литературной эволюции.
Однако
литературная эволюция оказывает влияние на дискуссии о романе и в более широком смысле.
Мы должны, с одной стороны, отделить
литературную эволюцию от изучения генезиса отдельных произведений, а с другой – исключить субъективную ценность как главный критерий суждения.
Этого поэта обычно пытаются интерпретировать либо в контексте политической революции, либо в терминах
литературной эволюции, но если допустить, что за его литературной техникой стоит конкретный материально-технический быт, в свою очередь связанный с политическими пертурбациями, то проблема разрыва между двумя этими интерпретациями снимается: литература получила новую технику благодаря тому, что революция уничтожила старую материально-техническую базу литературы.
Литературная эволюция второй половины 1850‐х гг. неотделима от эволюции основных государственных институтов.
При такой постановке вопроса понятие процесса
литературной эволюции теряет «стихийный» и анекдотический летописный характер, какой ему приписывается критиками старой школы и современными критиками-индивидуалистами: через изучение социальной подпочвы, определяющейся, с своей стороны, состоянием производственных отношений, и, в конечном счёте, развитием производительных сил, процесс этот представляется органическим звеном общеисторического движения.
Уяснение путей развития литературы при переходе от одного этапа к другому, от одного столетия к следующему показывает, что в данном случае мы сталкиваемся не с какой-то паузой, провалом, на худой конец с замедлением
литературной эволюции, а, напротив, с несомненным оживлением литературной жизни, с выдвижением на первый план не только новых имён, но и, казалось бы, непредвиденных тенденций и неожиданных литературных памятников.
Достигнув заметной значительности, став необходимыми и полезными,
литературные эволюции получают известные наименования.
Попытки создания нетелеологической модели
литературной эволюции всегда приводят к мысли о литературе как постоянно преодолевающем и отрицающем себя дискурсе.
Литературное прошлое возвращается только там, где новая рецепция воскрешает его в настоящем, будь то изменившаяся эстетическая установка, присваивающая себе прошлое в свободном обращении к нему, будь то новый момент
литературной эволюции, бросивший на забытую поэзию неожиданный свет и позволивший разглядеть в ней нечто такое, чего прежде не замечали.
Морфологическому разнообразию требуется пространство шире одной страны, необходимо больше культурных «ниш» для того, чтобы мутации могли прижиться, а позже – способствовать
литературной эволюции.
Рифма в диссертации рассматривается в эволюционном аспекте – от простых случаев с грамматической рифмовкой к более утончённым правилам рифмовки, при этом сама
литературная эволюция напрямую связывается с повышением уровня жизни горцев (стр. 7).
Из области творчества, где
литературная эволюция, ускользнув от прямого социального воздействия, находила выходы среди прочего и в рождении новых идиллий и пасторалей, поэта стремились вернуть в регламентированное поле.
Действовала, на наш взгляд, телеология пытавшегося начаться второго цикла: «неподцензурное» должны были, по невыраженному, но подразумевавшемуся представлению поэта, улавливавшего закономерное движение
литературной эволюции, печатать «казённые» издательства.
В дальнейшем
литературная эволюция сборника продолжалась вплоть до XIV–XV веков.
– Уже не читаю. Причина всё та же – не хочу перебивать свою внутреннюю
литературную эволюцию чужеродными влияниями. Это в моём ремесле неполезно.
Да, разумеется, «имманентность
литературной эволюции» дала трещину, и разумеется, много точек, в которых «формалисты» могли бы дружески пересечься с социологами литературы.
Подход к рок-поэзии как вербальной составляющей рок-действа при несомненном признании приоритета слова в роке открывает возможности рассмотрения и анализа тенденций современного жанрообразования, динамики
литературной эволюции, разрешения проблемы переосмысления поэтического наследия и взаимодействия маргинальной культуры (контркультуры) с самой культурой.
В процессе
литературной эволюции ничто не происходит вдруг.