Днём она работала
учётчицей в бухгалтерии одного военного учреждения, а вечером училась в вечерней школе.
Мы вместе росли, вместе играли, но она решила не бороться, став
учётчицей в клане, а я выбрала свой путь.
– Очень хорошо, очень хорошо, – сказал он. – Идите сюда, мадам
учётчица. Полагаю, эту штуку надо проверить.
– Тяжёлая для тебя работа – коров доить, просись
учётчицей, ты грамотная, справишься.
Пухлая розовая рука
учётчицы, как наковальня, опустилась на моё плечо.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: утятинка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
И вот теперь ввиду отсутствия других вакансий ей пришлось стать
учётчицей писем.
Работала в колхозе
учётчицей – учитывала и заносила в большую книгу кто что сколько и когда наработал.
Мы к тебе
учётчицу пристроим.
К концу 1942 года спиртзавод был построен, начал работать, и маму назначили туда на должность
учётчицы – у неё было полное среднее образование, не столь частое среди эвакуированных.
Мать у «Фиксы» работала на заводской пилораме
учётчицей.
Меня председатель то
учётчицей ставил, то к себе в контору приглашал.
Но и молока сдала
учётчице больше других.
– Надо что-то в воду положить, – предложила
учётчица. – И когда она будет сливать молоко в молокомер, это останется на марле.
Начинала
учётчицей, кассиром, бухгалтером, а закончила главным бухгалтером.
Перед выездом с базы знакомая сердобольная
учётчица насыпала ему леденцов, твёрдых, как прибрежная галька, сверху положила кислых зелёных яблок.
С одной стороны, проблема на работе:
учётчица срезала круги, тут и я ещё со своими приступами.
Или:
учётчица молокозавода спит со всеми шофёрами, доставляющими молоко, а бухгалтерша – с одним.
Мама как
учётчица заведовала всем этим.
Учётчица должна была учитывать талоны, сданные за обед (выдавались рабочим завода), и отпущенное количество порций еды.
Ясно, что такой супермен не пара ничем не выдающейся
учётчице.
Кто-то из учеников захихикал.
Учётчица сердито хмыкнула.
Учётчица сплюнула на пол кровь.
Учётчица уставилась на него.
Учётчица пожала плечами, шагнула на весы, стрелка задрожала, а потом поползла по циферблату и остановилась на «Рифмоплёте».
– А что делает
учётчица? – спросила я.
Она планировала пойти в заводоуправление, указав на своё благородное положение, потребовать работу
учётчицей.
Женщины
учётчицы шлакового щебня с обеда не было, мастер с главным инженером решили её отправить со строительства домой, после этого дня рабочего.
– Дурачок! – довольная результатами собрания, беззлобно ответила
учётчица.
– Ещё лучше. – Старшая
учётчица захлопнула дверцу автомобиля. – Я себе тоже могу такую игрушку позволить. Но боюсь, ОБХСС за жабры возьмёт.
Каково же было удивление сельчан, когда через полгода по деревне поползли слухи, что разбитная колхозная
учётчица, разведёнка с ребёнком, родила ещё одного малыша и требует от молодого агронома, чтобы он признал отцовство.
Мать меня сразу отправила на работу, и я устроилась
учётчицей в радиоинститут.
Ещё, говорят, в колонне объявилась какая-то
учётчица.
Сама она до пенсии трудилась
учётчицей на складе, нрава была сурового, и единственным, что озаряло её бытие, был сын-милиционер, человек, судя по всему, честный, простой и прямолинейный, в которого она вложила все свои скупые эмоции и недюжинные жизненные силы, страшно им гордилась, любила преданно и бескорыстно.
Как
учётчица мать обязана была фиксировать «дезертиров» и на каждый случай побега с работы писать рапорт для соответствующих органов.
С фотографий заулыбались ударники труда: белозубые водители, молодые
учётчицы и средних лет товароведы, счетоводы в галстуках и очках – обычная совдеповская показуха.
Само собой, что и сторож, и
учётчица числились в служащих и получали по две зарплаты: одну в кассе в день выдачи, другую у директора в кабинете с глазу на глаз.
По штатному расписанию было три ставки
учётчиц, значит, работниц должно было быть не меньше.
– Да кто б сомневался, если на такой машине рассекаете, – веселилась
учётчица помоложе. – Но мы в благодарность… Понимаете?
Я помню, как при перегрузке рыбы, мы послали на транспортное судно
учётчицей жену нашего боцмана.
Группы, идущие впереди, собирали её в кучки, а шедшие следом складывали в ящики, относили на дорогу к весам и после отметки
учётчицы грузили в машину.
С утра они с ней ещё переговаривались – о карточках на продукты, о ценах на дрова-швырок, о замёрзшем водопроводе в городе, но уже в будке
учётчицы за обедом (со своим хлебом и казённым кипятком) голоса их звучали тускло, а к концу смены и вовсе утихли, – были исчерпаны даже и энзэ материнской любви, – тяжёлой работой и морозом выдавлены были из них мысли о детях, как воздух из глины под жимками беспощадного ваятеля…
– Я работала здесь
учётчицей до войны. Вот пришла узнать, когда выходить на работу.
Выяснив, что я знаю грамоту, записал
учётчицей.
Требование, в общем-то, законное – я же акции выкупал на деньги, нажитые в браке, а то, что она проработала на комбинате
учётчицей только год до рождения сына и получала соответственно, для неё ничего не значило.
Тотчас, будто нас давно ждали, в открытых дверях за спиной
учётчицы появилась миловидная женщина лет сорока.
Учётчица обычно приезжала в пять и считала рулоны, «скатанные» из переворошённого и пересушенного сена.
Зато иногда, когда разгружали ящики с вином,
учётчица вручала работягам бутылку-другую из «боя» (понятное дело, этот самый «бой» через раз был с особым старанием организован грузчиками), и тогда удавалось не только поесть, но и выпить.
Мы наполняли срезанными ягодами ведро и относили
учётчице на трактор.