При некоторой условности предлагаемой классификации, можно выделить две основные стадии становления византийского
папизма.
– Я часто замечал, что мальчишка выполняет какие-то странные обряды, сильно отдающие
папизмом, и притом всячески старается скрыть их.
Богатым источником пороков и несчастий, порождаемых современными браками, является
папизм.
Протестантизм сказал последнее слово
папизма, сделал из него конечный логический вывод.
Папизм чрезвычайно разрушителен и для внутренней духовной жизни личности.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: дебаркация — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Обычно
папизм характеризуют совокупностью следующих устойчивых признаков.
Дискуссия по вопросу «восточного
папизма» ярко показала, что в русской канонической и церковно-исторической литературе данного периода не существовало общепринятого представления о том, что именно следует относить к феномену «папства».
Некоторые авторы вовсе отрицали существование «греко-восточного
папизма», полагая, что феномен «папства» заключается исключительно в попытках церковной власти подчинить себе власть светскую.
Крайне поучительно и важно знать, как происходили эти события, как формировалась доктрина
папизма, и каким образом мысль о подчинении государства папе пробивала себе путь среди других тенденций церковнополитических отношений.
С другой стороны, утверждался приоритет общественных школ перед частными религиозными школами, что снимало опасения «ничегонезнаек» перед «разрушающим проникновением
папизма…».
В это время явилась уния, проводник пронырливого
папизма.
Не случайно, а вполне закономерно, что по мере утверждения своего духовного господства
папизм постепенно, но всегда и везде приводил общество к безверию, поскольку, категорично рассуждая, в таком случае и веровать, собственно, незачем.
Он попытался рассмотреть идею
папизма с экклезиологических и канонических позиций, хотя и при некоторой слабости исторического анализа.
Церковь, о которой они мечтали, была просто церковью, такой же, как англиканская, только ещё лучше очищенная от самого духа
папизма.
Если где-нибудь в уголку сохранился остаток
папизма в виде картины, образа, памятника, статуи, то существует единственно как [памятник одержанной победы] символ силы протестантизма, и кистер, показывающий вам церковь, с торжеством [удовлетворением] скажет, простирая к нему указательный перст свой: «Это принадлежит к временам католицизма и стоит здесь из милости, как старая попрошайка на паперти, когда всех остальных нищих велено брать в смирительные дома».
– Греховное увлечение
папизмом снова подымает голову, – говорил проповедник, – а благочестивые терпят гонения.
Он был невероятно плодотворен: написал не менее 400 собственных работ, в которых довольно часто выступал с критикой
папизма, магометан и язычников.
Этот добрый и учёный педант и до смерти не понял, что защищая против нововведений «дерзкой северной школы» старые литературные формы, греческих богов и авторитеты, он являлся рыцарем средневекового
папизма и венских богов.
В отличие от поздних идеологов
папизма царь не признавал патриаршество четвёртой степенью священства, поэтому установил, что патриархи также подлежат утверждению императором после их избрания – царь неоднократно возвращался к данному вопросу и установил на этот счёт чёткие правила.
Махровый реакционер и ретроград достаточно откровенен в своих писаниях, и эта откровенность позволяет обличить мерзкий злокозненный
папизм куда действеннее, чем сочинения наших публицистов и учёных.
Внешние способы обращения в
папизме известны: строятся богатые училища, и вот все обольщения европеизма, столь привлекательные для некультурных азиатов или африканцев, обильно заменяют собою слова апостольского убеждения и примеры святой жизни.
Это были в основном фермеры – люди упитанные, весьма зажиточные, пришедшие с женами и детьми с удаленных на две-три мили ферм; ненавистники
папизма и всего, что на чей-либо взгляд могло быть сочтено папистским; славные, рассудительные малые, питающие отвращение ко всякого рода теориям, видевшие идеал в сохранении status quo, любившие, возможно, предаваться воспоминаниям о временах былых войн и досадовавшие на погоду, если она нарушала их планы, желавшие зарабатывать побольше, а платить поменьше, но в остальном предпочитавшие минимум перемен; терпимо, а то и с любовью относившиеся ко всему привычному, ненавидевшие все непривычное.
Христианская истина, хранившаяся до сих пор в одной нашей церкви, не искажённая светскими интересами
папизма, не изломанная гордостью саморазумения, не искривлённая сентиментальной напряжённостью мистицизма, – истина самосущная, как свод небесный, вечно новая, как рождение, неизбежная, как смерть, недомыслимая, как источник жизни, – до сих пор хранилась только в границах духовного богомыслия.
Все эти трагикомичные факты свидетельствуют о том, что идеологи фанарского
папизма осознают невозможность реализации своих глобальных планов в результате полноценной соборной и межсоборной дискуссии – им нужно во что бы то ни стало, даже ценой глобального раскола, навязать свой миропорядок, паразитируя на греческой этнической солидарности и антироссийской политике отдельных государств и режимов.
Одна низкая массивная трапезная напоминала о том, что здесь когда-то стоял монастырь, рассадник
папизма.
– Милорд, я был и остаюсь непримиримым врагом
папизма, – заверил я.
Все они – закоренелые сторонники
папизма.
Протест против чрезвычайного распространения
папизма он ещё стерпел кое-как, но протест против взимания не утверждённых парламентом пошлин в пользу королевской казны возмутил его до глубины души.
Всё это длилось веками, пока в 1870 году на 1 Ватиканском соборе не воплотилось (не соединилось) в догмате о непогрешимости папы: этот догмат стал одним из главных догматов
папизма.
История человеческого рода знает три главных падения: Адамово, Иудино и падение
папизма.
– Может быть, мы сможем показать этим туземцам всю ложность
папизма?
Когда назначение
папизма – заменить недостаток внутреннего центра внешним центром – кончилось, когда он потерял ту внутреннюю, чисто духовную силу, которою он сосредоточивал в себе столько разнородных элементов европейской жизни, тогда разрушилось это великолепное здание его безграничного могущества, и последняя мера его – индульгенция – была уже явным признаком разрушения.
Согласно дошедшим до меня слухам, она так и не вышла замуж, со временем стала рьяной сторонницей церковной реформы и обвиняла соседей в преданности
папизму.
Но даже пуритане, боровшиеся с «пережитками
папизма», не смогли повлиять на гадания в канун праздника длинноволосой мученицы.
И само патриаршество они считают пережитком византийской копии
папизма.
Более опытные ораторы громили наглый
папизм и предлагали подать новый протест королю.
Для них англиканские обряды были «наследием клятого
папизма», а епископы – антихристовыми слугами.
В добавку к
папизму преподобный, вероятно, заподозрил это шумное существо ещё и в скрытой женоподобности.
Несомненно, покаяние – это лекарство и от этого великого греха
папизма, который содержится в гордом догмате о непогрешимости папы, а потому это лекарство и от греха всякого гуманизма и всех его форм, вместе взятых.
Невежество – вот единственная возможная причина
папизма, как всегда говорил мой дорогой отец, а сжигать их на костре – единственное известное лекарство.
Попросту говоря, единственно, что ему требуется, – это хорошая (как в буквальном, так и в переносном смысле) кровь, высокая нравственность и хороший характер; при наличии этих качеств ему подойдёт любая девушка – разумеется, не запятнанная
папизмом, сектантством или каким-нибудь скандалом, – у которой хватит благоразумия полюбить деревенскую жизнь и оценить доброго мужа и превосходное положение в обществе.
Теперь мы переходим к духу
папизма, который повинен в развязывании войны ничуть не меньше, чем неверие, хотя, возможно, это и не так очевидно с первого взгляда.
Многие опасались, что королевский двор рано или поздно превратится в рассадник
папизма.
О том, что нам никак не удаётся вырвать с корнем остатки
папизма.