Члены клуба бурно аплодировали молодой
ораторше, осыпали её щедрой похвалой, но никакого решения по её предложению не приняли.
– Отец не хотел, чтобы его считали героем, – тихо произнёс чернокнижник, прерывая
ораторшу, – Он хотел, чтобы героями считали нас.
– Ну ты, Тинка, и ду-у-ра. – сделав круглые глаза, протянула она и подалась вслед за предыдущей
ораторшей.
Газ в лимонаде захватил в эту минуту горло
ораторши и остановил поток её красноречия.
Выступающая
ораторша, увидев своего шефа, быстро закончила речь и, оправдав голодные взгляды аудитории, пригласила всех перекусить.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: спецконвой — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Тепло отозвавшись о лауреатах, иссушенная
ораторша не удержалась и продемонстрировала-таки свою левизну, упомянув отдельно чеченца.
– Хотел бы сию
ораторшу послушать!
Желая получше расслышать, о чём вещает подземная
ораторша, мы приникли ушами к дверному проёму.
Одобрительно улыбаясь и похлопывая своими большими, сильными руками, в девственно белых перчатках, в самые подходящие моменты, когда оживлённая
ораторша излагала законы о женских правах, она в то же время задавала себе вопрос, не гнездилась ли эта мысль в её подсознании – этой умственной лавке древностей, – по крайней мере половину двадцати двух лет её замужней жизни.
Возраст
ораторши можно было определить в районе от шестидесяти до восьмидесяти.
И опять не ответил пернатой
ораторше зимний лес.
Вслед неугомонной
ораторши прозвучали бурные аплодисменты.
– Тендер покажет цену, – наставительно проговорила
ораторша, поворачиваясь к своим сторонникам.
– Да, – неожиданно поддержал
ораторшу тощий субъект лет пятидесяти, с остатками взъерошенной причёски на лысеющем черепе.
– Так в чём же тогда ваше счастье? – наконец осмелилась прервать
ораторшу обессиленная героиня.
– Никто панику и не разводит, я просто сообщаю вам важные сведения, – заявила знающая
ораторша, – но если не хотите, то ничего больше рассказывать не буду…
– Да бросьте эту демагогию! –
ораторша возмущённо – тряхнула волосами.
Партийная
ораторша сделала доклад пассажирам о стройке канала, о том, как быстро перековывались уголовники, «это были наши», – говорила она, и затем были враги, политические преступники.
Вытирая слёзы,
ораторша отдала микрофон, пошла по помосту в другую от лестницы сторону и чуть не упала с высоты.
В толпе засмеялись, но это не смутило
ораторшу.
– Да! – горделиво подтвердила
ораторша. – Это наш лидер!
Ближе к вечеру, в убогое жилище хромоногого бобыля пожаловала кареглазая
ораторша.
– Типа того, – косясь на продолжавшую что-то вопить
ораторшу, я шагнул в их сторону. – Здесь же раньше старикан выступал? Со смешной причёской?
– Ну, хорошо, – поправилась
ораторша, – знаете год по письмам и неделю очно.
Ораторша немедленно заткнулась. Я выждала пару секунд, тихонько придвинула телефон к себе и нажала на кнопку «Удалить».
Собеседницы повисли в паузе, обратив на
ораторшу вопросительные взгляды.
Та безмятежно работала челюстями, перекатывая во рту жвачку, время от времени кривляясь и выкрикивая слова поддержки после очередных перлов главной
ораторши.
Раздались бурные аплодисменты. Молодая
ораторша взяла стакан, который ей подала другая дама, и сделала глоток.
Ведь я, слушая её сейчас, нет-нет да ловила себя на том, что на долю секунды опережая
ораторшу мысленно проговаривала те слова, которые она вот-вот произнесёт.
На экране большой зал, на трибуне моложавая дама. Зал гудит. Оператор крупно берёт
ораторшу.
Надобно побыстрей евтую
ораторшу остановить, пока она не распропа…гандировала антанабильную маму и вашего, извинить, папу…
– Я, как женщина революции, етого и представить се не могу, – вещала
ораторша скандальным голосом.
Зал внимал оказавшей на него должное впечатление
ораторше с немым благоговением.
Ораторша рассказывала всё тихо, чтобы не услышал я, но она просчиталась – слух был великолепный.