Мигранты. Сетевики

Юрий Темирбулат-Самойлов, 2013

Опохмеляться водкой, чтобы с сивушным запахом и вряд ли менее обрюзглой, чем без таковой опохмелки, физиономией явиться на работу, Антон счёл бы преступлением. Он должен не позднее чем через пару часов сидеть в своём руководящем кресле и выглядеть как огурчик – бодрым, жизнерадостным и преуспевающим. И никаких тебе нереспектабельных запахов. Ни-ни!.. Жеванём-ка, лучше, сразу после цитрамончика листик-другой лаврушечки, затем, между делом, в ходе посильной с перепоя физической разминки – парочку хороших мятных сосательных пилюль, потом, во время утренних водных процедур, почистим зубки и прополощем глотку ещё более мятным, чем сосательные пилюльки, терпким эликсирчиком, после чего сыпанём в рот пару десятиграммовых пакетиков энергетически богатого, суперпитательного чудо-продукта НьюПлас (спасибо его изобретателю – величайшему китайско-американскому травнику доктору Ли) и, грамотно-дозированно опрыснувшись дорогим благородным парфюмом – в бой!

Антон Дроботов с трудом раскрыл глаза и, сжимая обеими руками буквально раскалывающуюся на куски голову, тяжело поднялся с постели. Шатаясь, побрёл на кухню проглотить для начала пару таблеток простейшего цитрамона.

Опохмеляться водкой, чтобы с сивушным запахом и вряд ли менее обрюзглой, чем без таковой опохмелки, физиономией явиться на работу, Антон счёл бы преступлением. Он должен не позднее чем через пару часов сидеть в своём руководящем кресле и выглядеть как огурчик — бодрым, жизнерадостным и преуспевающим. И никаких тебе нереспектабельных запахов. Ни-ни!.. Жеванём-ка, лучше, сразу после цитрамончика листик-другой лаврушечки, затем, между делом, в ходе посильной с перепоя физической разминки — парочку хороших мятных сосательных пилюль, потом, во время утренних водных процедур, почистим зубки и прополощем глотку ещё более мятным, чем сосательные пилюльки, терпким эликсирчиком, после чего сыпанём в рот пару десятиграммовых пакетиков энергетически богатого, суперпитательного чудо-продукта НьюПлас (спасибо его изобретателю — величайшему китайско-американскому травнику доктору Ли) и, грамотно-дозированно опрыснувшись дорогим благородным парфюмом — в бой! Пусть покой нам только снится тёмными ночами в нежных — ничего, что зачастую в притворно-нежных, но, во всяком случае, вполне живых и активных — объятиях подопечных простушек-провинциалок, ищущих счастья в столице, в том числе и в сетевых структурах, подобных той, что возглавляет сейчас в числе нескольких прочих лидеров Антон.

Справедливости ради грех не отметить: Дроботов ни в коей мере не был не то что злостным алкоголиком, но даже и безобидно-бытовым пьяницей, и выпивку допускал, особенно обосновавшись в Москве, очень редко, лишь в моменты крайней усталости. Судите сами: до проклятущей ли жидкости умственно не отсталому человеку, когда удача в виде хрустящих купюр попёрла прямо-таки недуром. По нескольку тысяч баксов в день! Вот они, плоды терпения и целеустремлённости, результаты немалых лишений и полной самоотдачи последних лет.

Эх, если бы ещё все эти денежки да в карман свой собственный! Увы, однако… Москва есть Москва. Ну, какое ей дело до антоновых долгов под сотню тысяч «гринов», до его земляков-бандитов, которые, не дай Бог, раньше чем надо унюхают, что он, скрываясь от расплаты за пусть даже и непреднамеренное, но всё же, факт есть факт, совершённое им в отношении их «общака» «кидалово» на эту сумму, нашёл способ хорошо зацепиться в столице, и сумел так удачно раскрутиться в денежном плане? Какое дело пресыщенному и самодовольному мегаполису до оставшихся пока дома жены и детей Дроботова, трясущихся от страха при виде каждой дорогой машины-иномарки с крепкими, коротко стриженными парнями внутри, ненароком заехавшей в их городишко или просто проезжающей мимо по Московскому шоссе? И какое вообще дело благополучному, разжиревшему сверхгороду до миллионов ринувшихся без всякого приглашения в его лоно таких банкротов как ты, хотя и ставших банкротами в немалой степени по вине этого города? Даже большой частью по его вине. Верно, абсолютно никакого. Так что, если Москва и соблаговолит помочь тебе решить твои проблемы, то только на коммерческой, как она уже давно привыкла, основе, за деньги. За хорошие деньги, дорого. Твои другие персональные пожертвования вроде ума, здоровья, энергии и времени ей, в силу избыточного предложения, мало интересны. Поэтому и платит она за этакие пожертвования очень и очень скудно. Если вообще соглашается платить. Знаешь, сколько тут понаехало таких как ты?

А вот если б ты прибыл сюда откуда угодно, хоть с каторги или даже из самого ада, но не с коробом проблем, а с хорошей кубышкой… произошло бы примерно то, что бывает в подобных случаях едва ли не в любой столице мира.

Для начала гостеприимная Москва с великим радушием распахнула бы пред тобою двери самых уютных городских апартаментов для постоянного проживания и загородной недвижимости для уик-энда, или по-простому, по-русски — воскресного отдыха. В собственность или в аренду — это уже как тебе, плательщику, угодно-с. Затем Москва деловая предложила бы для продуктивной работы, тоже в собственность или в аренду за соответствующие денежки, комфортабельные и хорошо оснащённые офисные помещения в престижнейших кварталах, отрекламировала и «пропиарила» лично тебя и твою деятельность в популярнейших средствах массовой информации — как в газетах-журналах, так и на радио-телевидении, а также предоставила бы для ораторских упражнений трибуны солидных конференций и форумов вплоть до международных. Москва научная, опять, естественно, незадаром, проконсультировала бы тебя на какие твоей душе заблагорассудится, даже наисложнейшие, возможно засекреченные темы по любым направлениям человеческой деятельности. Москва коммерческая продала бы тебе, хочешь сразу, а хочешь в кредит, или сдала в аренду по твёрдой таксе для удобной и приятной транспортировки по городу твоего драгоценного тела роскошнейшее авто на любой вкус. Москва юридическая, в полном соответствии с уровнем твоей платежеспособности, грамотно, квалифицированно и надёжно защитила б твои интересы в какой угодно инстанции, даже если ты тысячу раз неправ. Москва криминальная… если не ограбила бы сразу или не «кинула» на каком-то хитро закрученном, якобы сверхдоходном коммерческом предложении и ты умудрился как-то уцелеть со своей кучей денег, предложила бы тебе не менее дорогостоящую, чем платная помощь столичных юристов, «крышу», то есть посильную физическую и прочую защиту от опустошительных «наездов» других подобных крыш. Как правило, с долей в твоем бизнесе. И — с мало предсказуемыми вытекающими отсюда последствиями.

Москва… как разносторонне и многогранно её гостеприимство для людей материально состоятельных, кои составляют мизерную в процентном отношении часть огромного народа, стольным градом которого она является! Одним словом, предстала бы златоглавая пред тобою, богатым и счастливым (если мирное сосуществование богатства и счастья вообще возможно на этой

планете), во всей красе.

А ежели ты богат не изначально? Если ты, как Антон Дроботов, чудом избежав гибели от бандитских рук в каком-нибудь своём зауральском захолустье, и после некоторых мытарств по бескрайним просторам и одинаково негостеприимным для неудачника региональным центрам России появившись в её более процветающей, чем все эти региональные центры вместе взятые, столице всего с несколькими тысячами, а то и сотнями рублей в кармане, выкарабкался на нынешний уровень путём неимоверных усилий буквально со дна жизни, и до сих пор ещё не вкусил всех благ успешного предпринимательства? Неужели благополучная, безмерно удивляющая нынче весь мир фантастическим, уму этого мира не постижимым, регулярным умножением численности супербогатых своих избранных горожан Москва не даст тебе никаких скидок, никакой форы, и все зарабатываемые сейчас тобою деньги безжалостно и неумолимо заберёт, заглотит в своё извечно ненасытное, несмотря на извечную же (за исключением, пожалуй, не так уж и многочисленных периодов военных катаклизмов) сверхсытость, чрево?

Не обольщайся и не фантазируй, Антон, не даст. Ни скидок, ни поблажек, ни форы. Даже с учётом твоей бизнес-успешности в последнее время. Хочешь зарабатывать — терпи издержки. Хочешь зарабатывать по-крупномосковски — и издержки тогда терпи именно такие, крупномосковские. До тех пор, пока не попадёшь (что маловероятно — чудеса редки на этом свете) в круг тех самых избранных…

Так что, дорогой господин новый буржуин Дроботов, в свой собственный карман хорошие свободные денежки ты ещё не скоро положишь. Сначала, как миленький, оплатишь дорогостоящую аренду своего представительского офиса. Затем рассчитаешься со всеми задействованными светскими журналами и некоторыми газетами за размещение твоей не менее дорогостоящей рекламы. После этого закупишь, в том числе и частично в долг, необходимый товар (или сырьё) для работы. И будешь вкалывать если не круглосуточно, то, как минимум, до седьмого пота. И так до тех пор, пока твои реальные регулярные доходы не превысят текущих расходов. Только тогда ты, сведя, наконец, дебет с кредитом и рассчитавшись с долгами, облегчённо вздохнешь. Сможешь расслабиться по-настоящему, а не как минувшей ночью в компании с начинающими дистрибьюторшами — полуголодными эмигрантками из лютого «эсэнгэшного» захолустья под несколько бутылок водки вперемешку с пивом: хотя девчоночки-то сами по себе неплохие, но в силу своего ничтожного статуса они явно не добавляют тебе респектабельности. И, уже будучи «без базара» чистым перед теми зауральскими бандюганами — кредиторами по самому опасному «долгу чести», вызволишь в Москву семью. Купишь квартиру и станешь, наконец-то, полноценным москвичом с постоянной регистрацией во всех обязательных государственных и не совсем, может, обязательных, но тоже заслуживающих внимания и уважения прочих базах данных — от паспортно-визовой службы и госавтоинспекции до таких, как добровольное общество охотников и рыболовов, общество собаководов-любителей и так далее… А там — «крутая» иномарка, элитный коттедж за городом и прочие атрибуты красивой жизни.

Но, хотя всё это, судя по ходу событий уже, можно сказать, предопределено, как, всё-таки, жалко, пропуская через собственные руки ежедневно тысячи долларов неучтённого дохода, не иметь сегодня с этих денег почти ничего для себя лично! Обидно. Досадно. А потерпеть, хочешь, не хочешь, придётся. Упускать такой момент — грех. Обороты растут день

ото дня чуть не в геометрической прогрессии: очереди клиентские — как в голодный год за хлебом. Не профукай улыбку фортуны, сгруппируйся, получи результат, и ты — на коне!

Да-а, удачно, что ни говори, выбрал он новую нишу в таком несерьёзном на первый взгляд бизнесе, как так называемая древнекитайская медицина — «элитно»-похудальческую. Гербалайфовская натаска прошлых лет крепко помогла. Вопреки пессимистичным прогнозам скептиков из числа бывших товарищей по цеху, это новое дело пошло. И как пошло! Отошедшие вначале из осторожности в сторону и ретировавшиеся в «родные пенаты» уже необратимо скомпрометированного диким русским перестроечным бизнесом «Гербалайфа», теперь потихоньку возвращаются. Но, по их же собственному недомыслию, запоздало: руководящее кресло в новой структуре, хотя и в чисто номинальном сопредседательстве кое с кем из ему подобных, как и передовые позиции в новоизобретённом бизнесе в целом, уже прочно занято Антоном Дроботовым, и всем остальным претендентам должности и позиции достанутся теперь только по остаточному принципу.

Правда, наряду с бурным развитием структуры и не менее бурным ростом её финансовых оборотов, с поступательным превалированием их доходной части над расходной, необратимо растёт и степень риска. Пока что не распознавший всей прибыльности данного бизнеса столичный криминалитет рано или поздно спохватится и явится на переговоры, для начала, как водится, условно-мирные. Так не стоит ли заблаговременно обзавестись «крышей», и работать спокойно, отдавая ей часть прибыли? Нет! Наверное, лучше до поры до времени воздержаться. Зачем, покуда никто ничего не требует, швыряться деньгами, таким трудом зарабатываемыми? Давайте-ка, как умные люди, решать проблемы по мере их поступления, а не забегать поперёд паровоза.

Ну, вот и «Цветной бульвар» объявили. Приехали. За работу, Антон Романович!

II

За столом президиума на небольшой сцене довольно вместительного актового зала, с видом благополучнейших из смертных восседали трое мужчин в белоснежных летних рубашках. Сквозь нагрудный карман каждого из троих явственно просвечивала сложенная пополам полупачечка стодолларовых купюр.

В первом ряду зала, также уверенно изображая довольных жизнью людей, расположились в раскованных позах несколько человек актива — авангардной, достигшей наивысших коммерческих успехов части трудового коллектива заведения, золочёная вывеска на фасаде у парадного входа в которое гласила крупными, похожими на иероглифы буквами: «Салон восточной медицины». И ниже — обычным печатным шрифтом помельче: «Забудь недуги, всяк сюда входящий! Манускрипты древнего Китая и лучшие, международного класса специалисты по их практическому применению помогут вам вновь и навсегда обрести стройность фигуры, свежесть кожи и прекрасное самочувствие».

Остальная часть помещения была до отказа заполнена разношерстной публикой, которую в подавляющем её большинстве любой коренной москвич безошибочно определил бы как приезжих. Это и в самом деле были «гости столицы», нахлынувшие сюда со всех концов России и, наверное, из всех бывших братских республик бывшего Советского Союза, а ныне «стран ближнего зарубежья» в поисках хоть какой-то работы и завлечённые на данное сборище, солидно афишируемое как «презентация неограниченных возможностей», многочисленными газетными объявлениями, обещающими для людей активных и целеустремлённых невероятные в провинции, но реальные в столице заработки, измеряемые сотнями и тысячами долларов в один приём. А число приёмов в день, неделю, месяц, согласно уже устным заверениям организаторов подобных презентаций, зависит лишь от опыта и расторопности будущего функционера рекрутирующей структуры.

Привычно-изучающе оглядев зал, приятной внешности подтянутый

приветливый мужчина, сидящий в центре импровизированного президиума, взял слово:

— Господа!

Зал замер. Десятки пар ушей застыли в позиции «наизготовку», и столько же пар глаз сосредоточили своё внимание на полупрозрачном кармане рубашки оратора: сколько же, чёрт побери, сотен, а то и тысяч долларов тот запросто носит с собой, имея полную возможность купить в любом магазине всё, что приглянулось, или поесть-попить в любом ресторане что вздумается? Вряд ли обладателю такого кармана при изучении ресторанного меню приходится возмущённо восклицать «Однако!» вроде незабвенного Кисы Воробьянинова из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Одной-двух, ну, трёх-четырёх покоящихся в этом кармане купюр хватило бы, наверное, на изысканнейший ужин. А пяти-шести, максимум десяти-пятнадцати, в крайнем уж случае двадцати-тридцати — практически на любую шмотку-одёжку или аксессуарный прибамбас в любом универмаге, включая великие ГУМ и ЦУМ.

— Для начала, — уверенно ораторствовал уже немного знакомый нам Антон Дроботов, — небезынтересно, думаю, всем здесь будет выслушать вкратце одну-другую истории успеха. Успеха не фантастического, а самого что ни на есть реального, доступного и любому из вас, если захотите. В среднем всего несколько месяцев назад все, например, сидящие вот здесь, в первом ряду, приехали в Москву, по образному выражению, с дыркой в кармане. А теперь… поворот в их судьбе можно было бы назвать сказкой, если б это не было собственноручно ими сотворённой настоящей былью, то есть сегодняшней действительностью. Не стесняйтесь, выбирайте наугад любого из них. На которого укажете, тот и исповедуется! Ну, с кого начнём?

Зал, хотя и немного уже заинтригованный, заметной активности пока не проявлял, в полном составе молча демонстрируя скромную нерешительность.

— Может, Дмитрий Разуменщиков? — Антон Дроботов с улыбкой кивнул в сторону одного из флангов первого ряда.

На сцену тут же бодро запрыгнул моложавый мужчина типично славянской наружности. Деланно-смущённо прокашлявшись и положа руку на сердце, то есть притронувшись ладонью к левой стороне груди, мужчина начал свою проникновенную, но, на взгляд профессионального или хотя бы просто неглупого наблюдателя, явно заученную исповедь:

— Хотите — верьте, хотите — нет! Но примерно около полугода назад я, работавший в то время водителем городского маршрутного такси, гулял как-то с маленькой дочерью по улицам своего белорусского городка. В одной из сверкающих огнями магазинных витрин дочь вдруг увидела красивую куклу, и капризно захныкала: «Папа, купи!»

Мне очень хотелось сделать ребёнку подарок. Но, к величайшему моему стыду, денег в моем кошельке было разве что на трусики этой куклы. Ну, что такое зарплата скромного водителя маршрутки при современных-то ценах? Даже с учётом того, что зарплата эта раньше, в советские времена, считалась

далеко не низкой.

В великом расстройстве после этого случая я не спал несколько ночей подряд. Вся моя честно прожитая жизнь прошла перед глазами как грустный многосерийный фильм. И большинство кадров этого фильма за такими небольшими исключениями, как, например, свадьба, рождение дочки, оказались чёрно-белыми. Добросовестная учёба в школе, потом на предармейских шоферских курсах, добросовестная служба в армии, добросовестная многолетняя работа за рулём… а куклу дитю своему малому купить, увы, не в состоянии. Простенькую-то не проблема, а вот настоящую фирменную импортную Барби!..

И в один прекрасный, как оказалось, день в мозгах моих вдруг что-то такое скантачило, а в душе раскрепостилось. Спустя какое-то время я понял — то был миг прозрения, а тогда… чисто интуитивно, ни минуты не раздумывая собрал я в чемодан минимум необходимых вещей и рванул в Москву, ещё толком не представляя, в какую из трудовых сфер в ней окунусь, и надолго ли. Одно мне было ясно как день — пока я ещё способен мыслить и более-менее здоров телом, я просто обязан сделать так, чтобы моя любимая дочь не чувствовала себя изгоем в этом мире и никогда впредь не была ущемлённой по сравнению со своими сверстниками, чтобы она в любой момент могла получить в подарок от отца любую куклу, какую только пожелает. Но, чтобы сегодняшний подарок не принёс безвинному человечку в будущей его жизни никаких несчастий, он должен быть приобретён исключительно на честно заработанные деньги.

В Москве с такой денежной, но честной работой мне повезло не вдруг. День за днём бродил я по городу, читал все подряд объявления, расклеенные на остановках городского транспорта. Перелистывал кипы рекламных газет. Сунулся в одну организацию, другую, третью, но ни одна из них мне не приглянулась. То сразу вызывал сомнения малопонятный род деятельности так называемой фирмы, то — ещё менее понятная система оплаты труда, ничего не гарантирующая даже при высочайшей твоей результативности…

И вот, когда денег в моих карманах оставалось, как говорил герой известного произведения Аркадия Гайдара¹ «Мальчиш-Кибальчиш», только чтоб день простоять да ночь продержаться, попалось мне на глаза неброское, но сразу притянувшее внимание объявление: «Кто сильно хочет, тот сможет. Интересная солидная работа с заработком, после экспресс-обучения с одновременной практической стажировкой, от двух тысяч долларов в месяц. Реально». Позвонил я по указанному телефону и был приглашён на беседу в офис по тому самому адресу, где мы с вами сейчас находимся…

Теперь, через какие-то месяцы моей работы здесь, я способен не только купить своей любимой дочери в любой момент любую куклу, а и смело вступить в переговоры о покупке всего магазина, где продавалась та самая Барби, которая перевернула мою жизнь. А заодно могу похвастаться, что попутно с таким повышением моего благосостояния, о каком раньше и мечтать не смел, я поправил, без преувеличения, до уровня космонавта своё здоровье. Вы спросите — каким образом? Отвечу: не чем иным, как препаратами и методиками ставшей мне вторым домом этой вот фирмы — «Салона восточной медицины».

— А у меня, — на сцену ещё бодрее, чем бывший водитель маршрутного такси, вскочила непонятно отчего такая радостная, с сильно увеличенными то ли от возбуждения, то ли ещё от чего-то зрачками восторженно поглощающих окружающий мир широко распахнутых блестящих глаз, обрамлённых неимоверно длинными, изящно загнутыми махровыми ресницами и c пышно взбитой причёской «а-ля Алла Пугачёва»² молодая, лет двадцати пяти (хотя, с таким же успехом ей можно было дать и тридцать, а то, хорошо приглядевшись, и все сорок) особа в глубоком декольте, мини-юбке и с более-менее успешно претендующими на стройность, совсем чуть-чуть полноватыми ногами, втиснутыми ступнями в крошечные «золушкины» размером, но на максимально возможной «подиумной» высоты каблуках туфельки, — вот лично у меня совсем недавно, меньше года назад, начиналась страшная лучевая болезнь. Это было ужасно. Волосы на голове выпадали клочьями — грозило полное облысение.

Зал внимал оказавшей на него должное впечатление ораторше с немым благоговением. В паузах между фразами, вдохновенно льющимися из густо намазанного алой помадой её пухлогубого ротика воцарялась такая тишина, что в ней явственно слышно было даже раздражённо жужжащую, бьющуюся в оконное стекло муху.

— На этих самых руках, — особа не без гордости продемонстрировала публике ухоженные кисти белых рук сплошь в массивных перстнях и браслетах, с ярко окрашенными ногтями, своею завораживающей глаз поистине вурдалакской длиною мало уступавшими высоте её каблуков, — ноготки мои, с такой любовью и тщательностью всегда обрабатываемые, начали сильно трескаться и отшелушиваться, угрожая, как и волосы, повыпадать один за другим.

Тишина в зале ещё более напряглась. Жужжавшая со стороны окна муха тоже затихла, как бы демонстрируя свою солидарность с остальными затаившими дыхание слушателями душещипательной истории.

— И я, и вся моя семья, — трагично вещал со сцены нежный голос, — были в отчаянии. После множества безуспешных попыток лучших специалистов нашего хвалёного Минздрава, а затем и широко рекламирующихся знахарей да экстрасенсов помочь мне, муж мой благоверный от безысходности пристрастился к алкоголю. Тяжесть момента усугубил ещё и несчастный случай — в результате моего страшного заболевания и нервных переживаний мы потеряли не родившегося ребёночка, которого я вынашивала под сердцем, то есть у меня произошёл выкидыш — самопроизвольный аборт. Ну, многие поймут и моего мужа, и меня, не сумевшую в ту пору удержать его от пагубного пристрастия: в таких ситуациях есть от чего потерять не только самообладание, но и, упаси Господь, рассудок.

— И вот… — торжествующе окинув сияющим взглядом зал, страдалица в мини-юбке надрывно вздохнула всей рвущейся из декольте наружу немаленькой грудью. — Слава тебе, Господи!.. Весь этот кошмар позади. Любой из вас может подняться сюда на сцену и вплотную собственными глазами, а если кто глазам не поверит, то собственноручно убедиться, что нынешние мои волосы, как и ногти — самые-самые настоящие, такие же живые и естественные, как мы с вами. Пожалуйста, не стесняйтесь!

Одна из группы стоявших у входной двери женщин выраженной сельской наружности, которым сидячих мест в зале, из-за его переполненности, не хватило, подмигнула своим товаркам³:

— Пойти, что ль, подёргать эту пигалицу за фальшивые патлы да за когти, а заодно и пощипать телеса её бесстыжие? А вдруг, да отвалится что-нибудь людям на потеху!

— Брось, Тоська! Не пачкай рук, — мощно зевнула в ответ вторая. — Я вчерась эту кулёму в Сокольниках на открытой эстраде видела. Примерно то же самое ещё большей толпе, чем тут, заливала. Хрень всё это для такой темноты, как мы. Заманют в афёру, выбирайся потом…

— Точно, Лександра, — поддержала вторую третья. — По всей Москве каждый день сейчас такие же, как эта, как их, презентации идут. Туманют людям головы, зазывают в «гербалайфы» всякие, сговаривают чёрт-те чем заниматься навроде продаж из-под полы непонятных заморских таблеток от ожирения, да расклейкой рекламных листков по городу. Наживаются на простаках. А потом через какое-то время дают полный отлуп, от ворот поворот — объявляют, что, дескать, нихрена ты, голубушка, не заработала, до свидания. Ауфвидерзеен, гудбай по ненашенски! А куда пойдёшь жалиться, если никак тебя на работу не оформляли, трудовую не брали, твёрдого окладу не устанавливали? Вон, Танька с Манькой с соседней деревни подались в Москву, соблазнились на посулы таких вот гербалайфщиков, как эта канарейка с прилепленными когтями и в парике идиотском, а когда припёрло, денежки кончились и жрать стало не на что, пришлось на кусок хлеба да на обратные билеты до дому бабьим местом зарабатывать. Хорошо, эти хоть вернулись, а то многие так в борделях да притонах разных и оседают. Одна из тыщи, может, и выбивается как-то в люди, кто через замужество удачное, кто по иному через благодетеля какого, а остальные…

— Так, то ж девки молоденькие, неразумные…

— А мы, ежели взрослые да разумные, какого тогда рожна здесь торчим, время теряем? Пойдём-ка, девчат, на рынок какой-нибудь овощами-фруктами торговать. Дело знакомое. Заработок не слишком большой, зато верный и регулярный. Глядишь, и подкопим деньжат, чтоб было с чем без стыда-позору домой вертаться.

— Это, девоньки, как мужик наш деревенский. Какой-никакой, но верный

и, главное, регулярный, ха-ха!

— Правильно, а покуда тратится наш любезный не шибко, а по чуть-чуть, то и хватает его надолго, х-хы-ы…

— Тьфу на вас! Развеселились незнамо над чем… Чему тут радоваться-

то? Пошли отсюда.

Ведущий презентацию Антон Дроботов, проводив нарочито недоуменным взглядом демонстративно покинувших зал простоватых с виду женщин, могущих спровоцировать своим уходом дальнейший непредсказуемый и весьма нежелательный отток публики, уже имея кое-какой опыт исправления подобных казусов, не растерялся. Наоборот — не преминул обратить этот не столько эксцесс, сколько его мелкое подобие в свою пользу. И возможный конфуз был легко, даже играючи, аннулирован на

корню:

— Вот видите, господа, сейчас по своей недостаточной жизненной ориентированности ушли отсюда, много, между прочим, потеряв, женщины. Ушли, скорее всего, потому, что в отличие от многих здесь присутствующих они вряд ли всерьёз хотят улучшить свою жизнь. Их смиренно устраивает малое. А если в глубине души и не совсем устраивает, то для достижения чего-то большего у них просто не хватает воли, нет достаточно мотивированного стремления. Это люди явно примитивного труда, привыкшие перебиваться с копейки на копейку. Естественно, им проще найти какую-то непритязательную работёнку и в Москве. При стабильном, но всё же, по большому счёту, унизительном заработке. Хотя мизерная по московским меркам зарплата в их мало чего хорошего видевших глазах может выглядеть и неплохо. По сравнению-то с колхозной… Жаль их, от души жаль. Преодолеть неблизкий и недешёвый путь из глубинки в столицу… а ради чего? Ну, пойдут они на рынок, ну — в уборщицы, в коммуналку тротуары мести за гроши. И что? А вот побыли бы здесь сейчас до конца — убедились бы, что у нас даже расклейщик листовок, если не лодырь и не дурак, имеет больше, чем их председатель колхоза, или как они там теперь называются — генеральный директор или даже президент ОАО, ЗАО, ООО⁴ «Агрофирма такая-то»… ну, неважно. Каким образом имеет? Вот

об этом-то речь — впереди. А пока что, Оленька, продолжайте!

Экзальтированная обладательница сногсшибательных внешних данных и не менее сногсшибательного жизненного опыта, на несколько минут не без труда, исключительно из уважения к незапланированно заговорившему из-за ушедших тёток Дроботову прервавшись, тут же с ничуть не убавившимся вдохновением продолжила своё блистательное выступление:

— Я заакцентировалась, кажется, на словах «Слава Тебе, Господи!» и готова повторять эти слова бесконечно. Слава Тебе, Господи, что подарил Ты мне встречу и знакомство с такими замечательными людьми, как доктор Дроботов и его коллеги! Эти люди вернули меня и мою семью к жизни. Причём, по двум важнейшим моментам.

Во-первых: я теперь здорова! Чудодейственные препараты и методики, возрождённые великим китайским наследным доктором Ли благодаря расшифрованным им манускриптам пятитысячелетней давности сделали своё доброе дело. О них вам подробнее и интереснее расскажут более опытные и квалифицированные специалисты, а я скажу только, что в нашей стране идеи доктора Ли успешно распространяет тот самый салон восточной медицины, в помещении которого мы с вами сейчас находимся, и плодотворно трудится на одном из главных руководящих постов которого вот этот необычайно талантливый, благородный, обаятельный, да и просто бесподобный человек — Антон Дроботов. Если бы вы только знали, сколько людей уже исцелено здесь от неизлечимых вроде бы болезней! А сколько просто похорошело и омолодилось, навсегда сбросив лишний вес!

Ну, а во-вторых… я теперь богата! Пройдя лично через страшную болезнь и чудесное исцеление, я с чистой совестью и знанием дела широко пропагандирую истины, постигнутые мною здесь, в этом салоне. И зарабатываю при этом та-а-кие деньги…

А мой муж, сидящий вот тут в первом ряду в шикарном смокинге с золотистым отливом? Разве можно узнать в этом холёном, солидном джентльмене человека, всего год назад спивавшегося из-за семейных несчастий и неурядиц! А ведь, не так уж и много надо было для того, чтобы такие радикальные изменения наступили: всего-навсего знакомство с этим уникальным во всех смыслах поистине Домом красоты и здоровья…

Да, о деньгах… мы с мужем сегодня действительно богаты. С удовольствием поделюсь очередной семейной радостью: сразу после этой презентации мы идём в автосалон покупать новую машину. И, не какую попадя, а самый настоящий «Мерседес»!

В этой связи поясню, что приобретение такой дорогущей «игрушки» реально и для любого из вас в самом недалёком будущем. Стоит только сильно захотеть этого, и вникнуть получше в суть дела. Ведь доктор Ли, кроме непревзойдённых познаний в древнекитайской медицине, обладает ещё и выдающимся талантом маркетолога. И маркетолог он, доложу я вам, поистине мирового уровня. Его бизнес-план и маркетинговые программы не имеют себе равных. Так что, заключив с нашей фирмой контракт всего лишь за сорок скромных долларов, любой из вас, благодаря этим программам, делая благое дело, помогая людям становиться здоровее и моложе, имеет прекрасную возможность повседневного и неуклонного повышения своего благосостояния невероятными по сравнению с любым другим бизнесом темпами. Сама бы не поверила, если б лично не убедилась в этом.

А теперь спасибо за внимание, и разрешите мне вернуть эстафету организатору этой презентации, удивительнейшему целителю тел и душ человеческих, почётному члену международной академии восточной медицины, магистру биоэнергетических наук, доктору Дроботову Антону Романовичу. Поаплодируем, господа! А я, с вашего позволения, пообщаюсь со своим горячо любимым мужем на тему предстоящей приятной покупки. «Мерседес» — это всё-таки классно!

Ш

Антон, доброжелательно оглядывая зал, с благосклонным достоинством пережидал где-то хлипкие, но в некоторых точках зала, особенно от первого

ряда, и бурные продолжительные, как в лучших традициях партийных съездов советских времён, аплодисменты. Будучи уже не только опытным практически, но и неплохо подготовленным теоретически оратором, специально изучавшим для пользы дела методику подготовки к устным выступлениям аж самого Ленина, он с быстротой высокоточного электронного прицельного прибора высматривал в массе присутствующих одно-два неглупых лица, за которые надо бы зацепиться во время своей предстоящей речи взглядом и на которых лучше всего сосредоточить силу своего слова. Встреча взглядами с такими лицами даёт ощущение живого разговора, активного диалога с аудиторией.

И — нашёл, как ему показалось, удачнее некуда. В дальнем углу зала, в заднем ряду, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим, сидели и время от времени перебрасывались репликами трое, по всей видимости только что познакомившихся друг с другом, мужчин. Были они примерно одного возраста — чуть за сорок, от силы сорок пять. Как минимум — с высшим образованием, а, судя по видному и невооружённым глазом бесспорно их более высокому, чем у большинства окружающих, интеллекту, такой же безусловной интеллигентности в манерах, особенно у двоих с лёгкой проседью шатенов (третий был более жёсткий во взгляде и менее раскованный в движениях плечистый жгучий брюнет), и вполне возможно — с учёными степенями. А что? Перестройка с её капитализацией не только экономики, а и науки-техники своё дело сделала — из тёплых уютных кабинетов, институтско-университетских аудиторий и научно-исследовательских, конструкторских бюро и лабораторий выброшено на улицу столько кандидатов и даже докторов наук! Ведь, встретился же Антону на днях совершенно случайно один его знакомый ещё по прошлой, доперестроечной жизни — профессор, в своё время участвовавший в уникальных военно-технических разработках в авиакосмической отрасли, а ныне скромно торгующий мужскими носками и прочим дешёвым тряпьём в подземном пешеходном переходе. Да чего далеко ходить? Сам-то ты, Дроботов, откуда? Без пяти минут выпускник военной академии, чуть-чуть не дотянувший до майора капитан ракетных войск стратегического назначения, командовавший когда-то, и неплохо командовавший, между прочим, секретнейшими боевыми расчётами и подразделениями, содержавшими в безупречной боеготовности тот самый щит Родины, на который, по большому счёту, только и осталось теперь уповать раздербаненной до дальше некуда сильнейшей когда-то в мире армии. Вчера боевой офицер, а сегодня рядящийся в тогу экстра-целителя фальш-академик, шарлатан одним словом. В денежном отношении, правда, куда более успешный, чем тот профессор-носочник, но по сути такой же теперь никто, и звать тебя никак.

Кстати, профессора этого не мешало бы как-нибудь зазвать в гости. Нет, не на подобную происходящей в настоящий момент презентацию, такой приём был бы не очень уместным в отношении личности академического уровня. А — по-свойски, в гости к себе домой, пусть и на съёмную пока, но приличную квартиру. Или — в ресторан. Пообщаться, поговорить по душам «за рюмкой чая», рассказать немного о себе, порасспросить о его нынешнем житье-бытье. Вскользь, как бы между прочим, сравнить его и свои доходы на сегодняшний день. Постараться потоньше обыграть то немаловажное обстоятельство, что бизнес Дроботова, при всей его высокой доходности, не менее честен и порядочен, нежели уличная торговля дешёвыми носками. А там уже само собой, логично и естественно приглашение забежать в свободную минутку в офис, который расположен очень удобно — в трёх минутах ходьбы от станции метро в одном из популярнейших центральных районов города. Ну, а остальное — дело техники… Да-а, такая фигура не лишней оказалась бы в салоне для работы с клиентурой. Хотя, и без этого профессора сегодняшний урожай на приличных рекрутов обещает быть неплохим. Если, конечно, презентация закончится так же благополучно, как и начиналась.

Ну, ладно, Антоха, молчаливая пауза перед выплеском ударной

гвоздевой речи — штука, конечно, полезная с точки зрения науки о риторическом мастерстве. И, верно рассчитанная по длительности, она вносит в момент ожидания публикой первой фразы приготовившегося пленять её своим красноречием оратора некую интригующую нотку. Но, стоит оратору чуть переборщить, затянуть предваряющую речь паузу — велик риск попортить дело. Ведь успех выступления в целом чаще всего производен от удачного или неудачного его зачина. И лучший, конечно же, сигнал к атаке на благосклонность внемлющей тебе аудитории — начало затухания аплодисментов, звучащих как реакция на объявление имени выступающего. Так что, Дроботов, отмеренные тебе на осмысление ситуации секунды истекли, полный вперёд!..

— Итак, уважаемые гости, а в ближайшем будущем, надеюсь, и наши коллеги, — не желая повтора досадных сбоев успешного почти по всем параметрам хода мероприятия из-за глупости ещё какой-нибудь деревенщины вроде только что гордо удалившихся бабёнок, Антон решил на этот раз скорректировать обычную тактику: не тратить время на многословные вступительно-ознакомительные речи о теории и истории бизнеса, оставив их на потом, а с ходу брать быка за рога, — позвольте задать вам неожиданный на первый взгляд, но злободневный и важный, как вы сами тут же убедитесь, вопрос.

— Разрешаем! — солидно-добродушно изрекли в один голос с задних рядов как раз те трое великовозрастных слушателей, на которых сразу, с самого начала мероприятия обратил внимание Дроботов, и на которых он безошибочно, как подтверждала сейчас их весёлая живая активность, сделал ставку в качестве «центровых» сегодняшней аудитории.

— Ну, если разрешаете… — улыбнулся он и поднялся из-за стола, вышел немного вперёд, поближе к публике.

Публика застыла в ожидании.

— Может ли кто-нибудь из присутствующих показать прямо сейчас, не выходя из этого помещения, — Антон задорно обвёл взглядом зал, — ну,

скажем, десять тысяч долларов наличными?

Аудитория дружно молчала, настороженно-заинтересованно гадая, к чему бы это вдруг возник такой вопрос…

— Не бойтесь, вас не ограбят, в стенах нашего заведения любой гость в полной безопасности!

— А после презентации? — раздался несколько натужный в интонации, с оттенком недоверия мужской голос. — Может, среди нас наводчик какой нибудь замаскировался под обычного посетителя? И по сотовому телефону подельников своих сразу же, как начнём расходиться, полностью осведомит

о конкретном внешнем виде самого денежного из нас.

— Ну-у… — немного растерялся Антон, — вообще-то, между нами говоря, с такой хлещущей через край подозрительностью ужиться трудно в любом коллективе. А в таком, направленном на высокие задачи и цели, как наш — особенно. Вы кем, уважаемый, работали до сегодняшнего дня?

— Кем бы ни работал, а все до копейки деньги в моём активе — праведными трудами нажитые… и на сказочки ваши, на хитромудрые провокации с показом внутренностей бумажника меня не купите! Не магнат я, конечно, финансовый, но и того малого, что при себе сейчас имею, лишаться не хочу. Так что, извиняйте, мне здесь неуютно, пойду я.

В середине зала встал и начал пробираться к выходу аккуратно одетый мужчина без особых примет, как охарактеризовали бы его оперативники-розыскники из милиции, то есть ничем не примечательного, ни то, ни сё «конкретного внешнего», как он сам выразился, вида.

— Ну, а пять тысяч кто-нибудь мог бы продемонстрировать? — бодро продолжил своё презентационное выступление Антон Дроботов. Преувеличенно бодро, пытаясь оттянуть от уходящего посетителя на себя внимание зала.

Пока зал колебался, переключать ли немедленно своё внимание на оратора, тот без малейшей паузы повысил громкость голоса в децибелах до уровня торжественного объявления «гвоздя» цирковой или концертной

программы:

— А три тысячи? Тот, кто покажет эту сумму или её эквивалент в любой другой валюте, автоматически получает лично от меня, прямо здесь и сейчас, ровно такую же сумму в качестве супер-приза! Вот, пожалуйста…

Дроботов вынул из нагрудного кармана рубашки стопку стодолларовых

купюр, сноровисто отсчитал тридцать штук и положил на стол.

— А скидываться можно? — раздались опять почти хором весёлые голоса всё тех же «интеллигентов» с последнего ряда. — На троих мы если не трёшку, то уж тысчёнки полторы-две как-нибудь осилим!

— Нет, господа, до меньших сумм, тем более в складчину, мы ещё не дошли. Итак, три тысячи раз! Три тысячи два!..

— Есть три «штукаря»… — из первого ряда поднялся невысокий полненький лысенький потный краснолицый мужичок с мелковатыми для его крупной головы бегающими, похожими на поросячьи, глазками.

В начавшем пробуждаться от пассивности зале раздались протестующие голоса:

— Подстава! Свои не в счёт! Играют только гости с улицы!

— Принимается, — улыбнулся примирительно оратор, — играют только гости. Ну, трёх тысяч больше нет ни у кого? Тогда пусть кто-нибудь продемонстрирует тысячу долларов! Тоже за моментальную эквивалентную премию от меня. Только индивидуально, без складчины!

Антон уже просчитал, что в зале вряд ли у кого-то найдётся и эта сумма, если даже самые «передовые» гости наскребали на троих едва полторы-две тысячи, и за судьбу приза был спокоен — впрочем, как обычно.

— Что, и тысячи ни у кого? Ну, ладно, будем считать, первая часть эксперимента завершена, — Дроботов, забрав со стола свои деньги, вернулся в кресло председательствующего. — А в продолжение этого показательного пункта программы нашей сегодняшней встречи логично было бы передать слово моему коллеге, опытнейшему доктору, профессору медицины Моськину Владилену Владиленовичу. Он всё и разложит логически по

полочкам. Владилен Владиленович, прошу вас!

Из-за стола, тяжело отдуваясь, поднялся высокого роста невообразимо тучный, с тщательно зализанными назад и перетянутыми на затылке резинкой в хвостик полуседыми волосами — ни дать ни взять ветеран японской борьбы сумо — немолодой мужчина в очках:

— Мой младший брат, который, вот, находится за этим же столом, не даст соврать, — кивнул он в сторону восседавшего по другую сторону от Дроботова очень похожего на самого Моськина, тоже в очках, тоже крупнотелого, но не настолько пока заплывшего жиром розовощёкого крепыша, — меньше пятнадцати тысяч, долларов разумеется, в месяц я давно уже не имею. И никакого чуда здесь нет. Всё реально. Вот сейчас никто из вас не смог вынуть и показать даже скромную тысячу, а я, пожалуйста — демонстрирую свои повседневные карманные.

Моськин достал из нагрудного кармана так явно просвечивавшую сквозь тонкую ткань и так туго оттопыривавшую этот карман стопу бледно-зелёных многодолларовых купюр, небрежно швырнул на стол:

— Прошу какого-нибудь добровольца из зала сосчитать. Да не стесняйтесь, надо же и вашим рукам с какого-то момента привыкать к ощущению приличных денег!

Из предпоследнего ряда поднялся модно одетый молодой человек, без малейших признаков скованности подошёл к столу президиума, взял в руки предложенные для пересчёта доллары, прикинул на вес:

— Пятёрка железно!

— А вы всё-таки пересчитайте, не стесняйтесь, — подбодрили его члены президиума.

— Шесть «штук» без одной сотни, — доложил через минуту юноша, и той же свободной походкой вернулся на своё место.

— Слышь, парень, — с коварно-тигриной мягкостью тронул его за плечо мускулистый брюнет — один из троих сидящих прямо за его спиной зрелых мужей, объявивших несколько минут назад о наличии у них «полутора-двух

тысяч на круг». — Ты часом не штатный «доброволец из зала»?

— Зуб даю!

— И деньги сейчас считал перед публикой впервые? — включился в разговор один из двоих шатенов.

— Лично я — да. В натуре! Без приколов говорю…

— А кто-то ведь и регулярно этим занимается? Много здесь таких? — подключился другой шатен.

Парень пожал плечами, приподняв до предела брови, что, видимо, должно было означать «понятия не имею». Но вышло это на фоне суетливого ответа «лично я — да» как-то не очень уверенно, чем тут же хладнокровно воспользовались его собеседники, безжалостно усилив психическую атаку на

«добровольца».

— Значит, говоришь, зуб даёшь? — сурово наседал излучающий всем своим существом какую-то скрытую опасность брюнет.

— А что?.. — ответы становились всё более натянутыми.

— Не страшно?

— Ч-чего? — в глазах напрягшегося юноши мелькнула тревога.

— Жениться беззубым, как столетний дед. Ведь эдак у тебя до свадьбы ни зубика не останется, если за каждое враньё будешь отдавать их так запросто.

— Н-но это же условно. Присказка такая. Без прик… — заикнулся, лязгнув друг о дружку ослепительно белыми и безупречно ровными, без единой пока недостающей единицы рядами молодых здоровых зубов юноша.

— А мы люди простые, доверчивые, и всё за чистую монету принимаем, что слышим. В том числе и присказки типа «зуб даю»… — это тоже без приколов.

— Ладно гнать, «простые»… — юноша с опаской зыркнул глазами в сторону сурового брюнета. — Ну, хорошо, попробую ввести, как сумею, в курс дела, а пока прикиньтесь, пожалуйста, что слушаете не меня, а Пузыря. Вам надо, чтобы на нас обратили внимание и попросили заткнуться или покинуть помещение?

— Действительно, пузырь. Но как этот ваш Моськин, при таких-то собственных габаритах, не стыдится позиционировать себя супер-спецом по похудению и учить других правильному образу жизни? Да умудряется зарабатывать на этом деле не меньше пятнадцати тысяч, как он говорит, зелёных в месяц? Ведь звание профессора-диетолога обязывает, наверное, воздействовать на людей и личным примером, собственной здоровой внешностью?..

— Ну, вы, прям, завалили вопросами, — опасливая напряжённость в голосе сжавшегося буквально в комок юноши немного ослабла, чему поспособствовало, видимо, некоторое смягчение агрессивно-атакующего тона собеседников, особенно чернявого. — Давайте не все сразу.

Тем временем «доктор» Моськин со спокойной уверенностью, и в то же время в меру строго, внушительно, действительно как настоящий вузовский профессор с кафедры, обращал в свою веру уважительно внимающую ему аудиторию:

— Абсолютно доказано опытом всего человечества, что без страстного желания добиться в чём бы то ни было выдающихся результатов трудно. Наше дело — не исключение. Но, чтобы достигнуть в нём если и не моего уровня, то хотя бы догнать моего брата, который даже при его адской загруженности в своём секретном НИИ⁵ стратегических фармакологических разработок худо-бедно семь-восемь, а то иногда и десять тысяч долларов в месяц имеет спокойно, не забывайте главного врачебного постулата: не навреди. А поэтому, если вы не врачи по профессии, то не пытайтесь, пожалуйста, лечить людей. Наша задача — помочь им нетрадиционным, безболезненным и комфортным путём, используя исключительно диетологические и косметологические средства и методы, стать здоровыми и красивыми. А самим при этом прилично заработать. То есть богатеть, делая добро. Поэтому, в ходе встречи с клиентом, простите, с пациентом, перед вашими глазами должны стоять две вещи — максимальная денежная сумма,

перекочевавшая из его кошелька в ваш, и похорошевший, похудевший, постройневший этот самый клиент. Простите, пациент.

— Насчёт габаритов «Пузыря», это вы точно подметили, — полушёпотом разъяснял суть дела своим взрослым собеседникам молодой «доброволец из зала». — Но он не дурак, сам с клиентурой предпочитает непосредственно не общаться, а только по телефону консультирует. На продажи же, то есть на приём этих клиентов, то есть, правильнее пациентов, ставит стройненьких привлекательных, с хорошо подвешенным языком приезжих дистрибьюторш, специально отдрессированных под это дело.

— А ты сам-то продажами, или как, судя по твоей же поправке самого себя, вы тут называете, приёмом пациентов занимаешься? Деньги, поди, тоже

лопатой гребёшь?

— Я ещё не созрел. Бегаю пока целыми днями по городу, рекламные листовочки расклеиваю, — парень открыл стоящий под ногами портфель, достал пачку небольших красочных листочков бумаги с изображением двух человеческих фигур: одна — толстая до безобразия женщина, жирно перечёркнутая крест-накрест, вторая — красивая стройная девушка. Надпись под фигурами гласила: «Похудеть за неделю до 10 кг. Надёжно, комфортно, дорого».

— А слово «дорого» не отпугивает клиентуру, или, по-вашему, пациентуру?

— Что вы! Совсем наоборот — прямо и честно объявленная дороговизна по принципу «хорошее дёшево не бывает» ещё раз, наряду с внешней атрибутикой офиса, подчёркивает элитарность заведения. Да и сразу отсеивает несостоятельную праздношатающуюся публику.

— Резонно. Ну, а хоть что-то же, хотя б на хлеб, всё-таки зарабатываешь?

— За первый месяц триста баксов поимел. В этом надеюсь минимум пятихатку⁶ срубить. А пойдут собственные продажи, там уже, считай, всё в порядке.

— Это что, за простую листовочную расклейку так платят? «Пятихатка», это, надо понимать, полтыщи долларов? Больше, чем была моя офицерская зарплата в войсках? А если сволынишь? Скажешь командирам своим, что, мол, пошёл листовки клеить, а сам — пиво пить…

— Не-е, такие финты здесь не конают. Оплата только по конкретному результату.

— По результату — это как?

— Разъясняю для особо одарённых, — почувствовав ещё более заметное ослабление атакующего темпа его «допроса», парень не только расслабился, но и слегка повеселел. — Если по моей листовке откликнулся потенциальный клиент, его наши кадры, что поопытнее, обрабатывают сначала по телефону. Получилось вытянуть на встречу и раскрутить на какую-то сумму — половина прибыли по идее моя.

— А как узнают, что клиент именно с твоей листовки?

— Приписанный от руки индекс в уголке видите? «СМ 21-К-а» — это означает «Сергей Молодцов, 21 год, родом из Краснопартизанска, базовая профессия (не для клиентов конечно, а для внутриорганизационного контроля) — актёр», то есть я. Не перепутаешь и среди тысячи расклейщиков. Клиента при первичном телефонном разговоре-прощупывании обязательно спрашивают, с какой рекламы он на салон вышел, и если с листовки, то какие буквы в её углу стоят. И он регистрируется как мой.

— Ты что, настоящий артист? Кроме шуток? — восхищённо уставился на потенциальную звезду театра, эстрады, а возможно и киноэкрана чернявый атлет.

— Закончил нынче саратовское театральное, но речь не об этом.

— Хорошо, но потом как-нибудь обязательно расскажешь. Договорились? А сейчас давай, действительно, по делу. И что, товарищ артист-расклейщик, честно с листовщиками ваши «пузыри» расплачиваются?

— Приходится верить, куда деваться. Все, считай, поначалу через это проходят. Потом, когда подкоплю деньжат, смогу участвовать в оплате

газетно-журнальной рекламы. С неё заработки уже покруче, ведь по специальным тематическим, да и просто общеразвлекательным глянцевым журналам приходят более серьёзные и целенаправленные клиенты, чем по случайно обнаруженной на двери подъезда или под «дворником» машины листовке. Хотя, в любом случае, к самостоятельным продажам допустят не скоро — тут своя игра. Но зарабатывать и на самом деле можно недурно, если комплексовать не будешь и в струю попадёшь, вольёшься в команду.

— Надеешься влиться?

— А, иначе, какой смысл участвовать во всей этой дурилке, и тратить время, силы? Между прочим, у вас тут шансов, наверное, побольше: солидная внешность, возраст для мудрых лекарей подходящий.

— Слушай, Серёжа, — предложил, опять вступая в разговор, один из «интеллигентов», — да, кстати, не пора ли познакомиться, меня зовут Андрей Яковлевич, его вот — тоже Андрей, но Петрович… а не посидеть ли нам вечерочком, после этой презентации, где-нибудь в кафешке, да за кружечкой пивка не спеша, спокойненько проанализировать ситуацию? Наверное, и товарищ не будет против, — обратился он к хоть уже и не так сурово, как вначале, но всё ещё со строгим выражением лица «допрашивающему» сперва

было оробевшего чуть не до икоты, но теперь уже почти совсем успокоившегося юнца брюнету.

— Гвардии подполковник Георгица, Александр Иванович, — тут же по-военному чётко отрекомендовался тот, и протянул всем по очереди руку, скрепив знакомство «стальным» рукопожатием. — Уже, правда, запасной подполковник, и совсем не милицейский, не менжуйтесь, ребята. Морпех я. То есть морской пехотинец-разведчик… Слыхали, надеюсь, про «дьяволов в чёрных беретах»?

— Круто! — с уважением окидывая взглядом впечатляющую мускулатуру «морпеха», каковую не способна скрыть никакая одежда, проговорил Сергей, и нехотя отвернулся, обратив взор в сторону ораторствующего Моськина, изображая прилежного слушателя.

«Ветеран борьбы сумо» свою речь к этому моменту подводил к концу. Концу не менее эффектному, чем её начало.

— Я уже сейчас вижу, что многие из здесь присутствующих скоро смогут неплохо зарабатывать и реально помогать денежными переводами своим близким (опытный и проницательный Владилен Владиленович своим намётанным глазом сразу определил, что в зале нет ни одного москвича, все исключительно — провинциалы, на коих и было рассчитано сегодняшнее действо). А кое-кто, — он кинул взгляд на только что познакомившихся с юным Сергеем мужчин, — имеет шансы пойти и вовсе далеко, особенно если будут зачислены в мою группу. Так что, сразу по окончании этого мероприятия прошу желающих зарабатывать в десятки, сотни раз больше, чем большинство ваших знакомых и друзей-земляков у себя на родине, подойти ко мне и, не откладывая, браться за дело.

— Да, господа, — встрепенулся уже привычно задремавший при прослушивании в сотый, наверное, раз одной и той же речи Моськина Антон Дроботов. — Сразу же после презентации вы можете записаться в группу любого выбранного вами лидера и… специально заостряю на этом ваше внимание, сегодня же приступить к зарабатыванию реальных денег. Хоть к Владилену Владиленовичу или его брату Владимиру Владиленовичу; хоть к Ольге Богдановне, которая перед вами сегодня выступала; хоть к Тарасу Тихомировичу, который хотел продемонстрировать свои, кстати, честно заработанные за последний месяц три тысячи долларов, да вы его остановили; хоть к тому же Дмитрию Максимовичу Разуменщикову, который также выступал сегодня перед вами и который за считанные месяцы превратился из отчаявшегося провинциального шофёра в преуспевающего столичного бизнесмена. А, хоть и — к вашему покорному слуге, то есть ко мне, Антону Дроботову. Напомню, что по десять тысяч долларов в месяц мы с Владиленом Владиленовичем зарабатывали уже через полгода после начала работы в стенах этого заведения. Поскольку же время не стоит на месте и бежит с каждым прожитым днём быстрее, спрессовываясь в события всё интенсивнее и плотнее, то нет ничего невероятного в том, что кто-то из вас в кратчайшие сроки станет ещё более успешным дистрибьютором уважаемого доктора Ли, чем все мы только что мною перечисленные!

— Пишитесь к Дроботову, не прогадаете! — наставлял своих старших собеседников Сергей Молодцов. — Я, увы, уже больше месяца, как подписан под Поросёнком, а частая, да и вообще, если честно, никакая смена наставников здесь не приветствуется. Позже сами поймёте, почему.

— «Поросёнок» — это случайно не тот толстячок, что «трёшку» пытался продемонстрировать? Ну, у вас тут и народец! Пузыри да поросята на службе красоты и здоровья… феноменально! — промолвил один из двоих Андреев, Яковлевич.

— Для полного боекомплекта только ещё колобка из той русской сказочки в вашем гадюшнике не хватает… — подхватил отставной гвардеец.

— А у нас тут и «Колобок» был, промежду прочим. Так что, полное счастье или, как вы говорите, боекомплект салон в своём арсенале уже имел.

— Да ты что?! — аж присвистнул, правда, очень тихо, бравый Георгица.

— Зуб… кхм… то есть, гадом буду!.. Да менты замели его недавно — в международном розыске числился. И этапировали под смуглые рученьки прямо на историческую родину, где проведут следствие, а потом — под суд.

— Такой страшный злодей? И почему под «смуглые», а не под белые, как в поговорке?

— Ну, на злодея он с виду не очень похож. Наоборот, маленький, пухленький, с добрым-добрым лицом, улыбчивый… А смуглый, потому что таджик. Федя — Фархад по ихнему, под китайца здесь в Салоне прикольно шарил: гирудотерапией, ну, пиявками живыми, клиентуру пользовал, иглоукалыванием попутно промышлял. В очередь к нему, как к «доктору Фэну», за месяц народ по талонам писался.

— А на самом деле кто он, этот «Фэн Шуй» среднеазиатский?

— Кулинар — лепёшечник и шашлычник изумительный. Сам пробовал —

пальчики оближешь! А по совместительству картёжник-шулер, кого-то там у

себя в Душанбе не так объегорил, и смылся сюда в Москву, вот мафия его, видимо, и достала через милицию. Руки-то у неё, у мафии, сами понимаете, как у гориллы… длинные и хваткие, да ещё и волосатые. Кого хочешь хоть откуда вынут. Так что, насчёт кадрового состава Салона вы правы — люди в нашем славном бизнесе один уникальнее другого…

— И эти не только физические, а и морально-нравственные уродцы умудряются огребать эдакие деньжищи… Выходит, нормальному внешне и внутренне человеку сам Бог велел попробовать, — задумчиво произнёс второй Андрей, отчество которого было Петрович.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Аркадий Петрович Гайдар (1904-1941 гг., наст. фамилия Голиков) — известный советский писатель, создавший ряд высокопатриотичных художественных произведений в основном с главными героями детско-юношеского возраста, на которых воспитано не одно поколение преданных стране людей

2

Пугачёва Алла Борисовна (род. в 1949 г.) — культовая советская и российская эстрадная певица 1970-х — 1990-х годов XX века, Народная артистка СССР (1991), Лауреат Гос. премии РФ (1995)

3

Товарки — подружки (простонародн. выражение)

4

Виды предприятий частной или смешанной (напр. частно-государственная) форм собственности: ОАО — открытое акционерное общество; ЗАО — закрытое акционерное общество; ООО — общество с ограниченной ответственностью.

5

Научно-исследовательский институт

6

Пятьсот (относительно к деньгам — рублей, долларов и т.д.)