Шерловая искра

Кира Страйк, 2023

Разрешите представиться, Александра Шерл, "в миру", Светлана Косицкая, писательница-бытовичка. То есть, тот самый человек, который на деле ничерта не умеет, но в теории знает всё. Ну или почти всё. В недалёком прошлом – успешная переводчица со знанием пяти языков. Однако, последние пять лет я занимаюсь тем, что пишу истории про попаданцев. Понимаете, про по-па-дан-цев. А теперь представьте, какие незабываемые эмоции я испытала, когда обнаружила себя в теле юной незнакомой барышни со всеми вытекающими (по закону жанра) последствиями! Злая мачеха, навязанный муж самого чахлого образца и прочие прелести, которые мы, авторы, жуть, как любим нафантазировать. Уф-ф! Ладно, пошла причинять этому миру добро. До встречи на страницах моей новой жизни.

Глава 3

— Не сон? — тупо повторила я, глядя на старика теряющими картинку глазами, и уже без сопротивления, даже, можно сказать, с облегчением падая в бессознательное.

Очнулась утром, о чём сообщил льющийся из окна солнечный свет, ощутимый даже через закрытые веки. Поднимать их совершенно не хотелось. Во-первых, всё тело казалось неимоверно тяжёлым, и даже ресницы, по определению должные быть лёгкими, как пушинки, пудовым весом отягощали глаза. Во-вторых — страшно.

Всё произошедшее ночью помнилось явственно, до последней мелочи. Прислушалась к ощущениям в руке — не так остро, но, замотанные какой-то тряпкой, пальцы ныли. Пришлось признать, что и не открывая глаз можно сделать вывод — я именно там, где боялась проснуться.

Из помещения исчез сладковатый запах дурман-травы, вместе с ним меня покинула эйфория и обезболивание, которое, по всей видимости, она давала. По крайней мере ночью не было такого поганого ощущения в желудке, будто его намедни настойчиво выворачивали на изнанку. И вообще, жизнь казалась радужной и понятной. А теперь?

Теперь выходит, что… Мамочки, у меня рот не выговаривал то единственное, что просилось на язык. (Ну кроме версии со враз охватившей разум бесноватостью, во что тоже верить не очень-то хотелось.) Так. Давайте вспоминать, что восстанавливается из нормальной действительной реальности. Путёвка, автобус, вот я пишу наброски, уснула… Что ещё? Удар! Удар чудовищной силы, и… дух вон.

— После такого не выживают. — чувствуя, как наворачиваются слёзы, как по виску бежит горячий ручеёк, честно констатировала я, отключая мысли и позволяя мозгу хотя бы ненадолго погрузиться в невесомость.

Все эти истории про попаданцев — чистой воды вымысел. Сказки. Уж я-то знаю это наверняка. Поэтому, просто взять и поверить в реалистичность такого развития событий никак не получалось. От одной только подобной фантазии мутило даже лёжа.

Долго собираться с силами мне не дали. Вскоре в комнату проведать болящую пришла та самая девочка-подросток, которая ночью вызывала врача. На цыпочках приблизилась к кровати и заметила слёзы, с которыми вообще не удавалось справиться.

— Вам больно, ри Тина? — она взялась утирать мою щёку и подложила чистую ткань на промокшую подушку. — Это потому, что франга Эльронд велел убрать благовония, испугавшись, что сладкий дым уведёт ваш разум за вечные пределы. А напоить настоем мы вас не успели. Сейчас… — девочка сбегала к столу и стала одной рукой приподнимать мою голову.

Разлепив глаза, сквозь мутную призму невысохших слёз, я различила на уровне рта глиняную пиалу. Сопротивляться сил не было. Да и зачем? Этот ребёнок зла мне точно не желает. А пить и в самом деле очень сильно хочется.

Однако, как только я сделала первый маленький глоток, желудок снова скрутило спазмом.

— Это ничего. Это потерпите, сейчас станет легче. — приговаривала она, утешающе поглаживая по руке,

Надо сказать, что почти сразу боль и в самом деле стала потихоньку отпускать. Моя спасительница дозволила сделать ещё два глотка густой, вязкой жидкости и убрала чашку, ссылаясь на то, что больше нельзя за раз — доктор не велел.

— А просто воды можно? — вслушиваясь в звуки своего нового голоса, осторожно спросила я.

— Надо подождать. Совсем немножко. Сейчас позову старика Эльронда, и он сам подаст, когда зелье войдёт в силу. — с этими словами она, тряхнув косичками, убежала за подмогой.

Такое простое действие окончательно развеяло все сомнения насчёт моего нынешнего положения. Отчего паника только усилилась. Ничем приятным моим героиням попаданство, как правило, не оборачивалось. По крайней мере на первых порах. А чтобы добраться в эти другие — счастливые поры, требовалось не один пуд соли проглотить. Думать о том, что книги с плохим концом никто обычно писать не берётся, однако нигде не сказано, что их не бывает, вообще не хотелось.

Я снова, уже с совершенно другими целями, мыслями и эмоциями оглядела комнату, убеждаясь в том, что выживать нынче придётся в самых, что ни на есть, спартанских условиях натурального средневековья. Отрезвление вышло жестоким. Но, хочу я здесь находиться, а также верить в происходящее, или не хочу — никого уже не интересует.

Самую малость успокаивало то, что большим бонусом из прошлой теперь уже жизни я прихватила знания, пусть даже только теоретические, о том, как себя вести.

И первой вопросом вставала необходимость как можно больше разузнать, кто та самая девица, в тело которой меня вселили, почему в таком плачевном состоянии находится, и что вокруг вообще происходит. То есть, оценить исходные условия свалившейся задачи, принять их и не спалиться, чтобы не угодить в местный приют для слабоумных.

Только я немного пришла в себя, смогла погасить приступы паники и самостоятельно устойчиво сесть в кровати, как в комнату нагрянули гости.

Кроме девочки и ожидаемого доктора, в двери величаво вплыла взрослая женщина лет за сорок и девушка примерно моего же нынешнего возраста или чуть младше, с откровенным любопытством выглядывавшая из-за её спины. Обе мне сразу не понравились.

Дама, одетая в довольно приличное бордовое платье явно аристократического фасона, смотрела на меня свысока, даже с раздражением.

— Это был совершенно безрассудный поступок, Тиннариэль. — презрительно поджимая ярко очерченные губы, заявила она, — Не сложись всё так благополучно, что бы о нашем доме подумали соседи и твой, да простит меня Асфита, жених (на этих словах тётка, закатив глаза, многозначительно вздохнула), если он когда-нибудь всё-таки снизойдёт до того, чтобы исполнить данное его отцом слово. Стыд-то какой.

На этом проповедь закончилась, дама, видимо, исчерпала своё желание со мной общаться, и не сказав на прощание больше ни слова, удалилась из моего поля зрения. Зато сопровождавшая её девушка нашла, что добавить.

— Ну ты, Тинка, и ду-у-ра. — сделав круглые глаза, протянула она и подалась вслед за предыдущей ораторшей.

Я молча, как того требовала ситуация, прослушала выступления, сделав вывод, что из сказанного понятно только то, что вот эти двое меня не любят, всё, как подспудно и ожидалось, вовсе не хорошо, моя предшественница со сложно выговариваемым именем Тиннариэль наворотила что-то непотребное, но в целом большой ясности не наступило. А! Мелькнуло упоминание о каком-то женихе сомнительного поведения, что тоже в общую картину радужных красок не добавляло.

Впрочем, пробелы в информации, сами того не ведая, тут же взялись восполнять оставшиеся со мной доктор и девочка.

— Не слушайте их, ри Тина, — досадливо забубнила маленькая защитница, как только за парочкой закрылась дверь, — С таким отношением кто угодно бы решился наесться упокой-травы.

— Молчи, Кора, грех это. Даже думать грех. — одёрнул девчонку дед, тут же, впрочем, обратив на меня сострадательное внимание, — Тяжело вам, знаю, ри, но что было бы, не окажись я рядом? Как бы встретились на той стороне с отцом? Какими бы глазами в его посмотрели? — мне, наконец, подали воды.

Из тихого спора старого и малого, что сейчас искренне заботились обо мне, в общих чертах удалось понять следующее.

Отца Тины в живых нет. Замком ( а это было именно так) нынче управляет его вторая жена, которой я — поперёк горла. В общем, банальнейшая вариация на тему Золушки. С той разницей, что у местной злобной мачехи в наличии имеются не две такие же зловредные дочери, а одна, которую я уже имела счастье видеть, и сын, коего в силу малого возраста не притащили поглазеть на очухавшуюся незадачливую самоубийцу.

– Кошмар полный. — подбивая итоги, думала я, — Чем же девчонку довели до той степени, что она отчаялась на жуткий шаг?

Волосы на загривке стояли дыбом от понимания — это теперь моя судьба. За какие грехи меня наградили подобным перерождением — не знаю. Есть какой-то скрытый смысл в моём попаданстве, или в порядке компенсации за непрожитые годы запихали в то, что под руку подвернулось?

Одни вопросы в довесок к самым неутешительным прогнозам.