Искры будущего мирового пожара с 1920 года тлеют там, где
германизм сталкивается со славянством – чехами, поляками, латышами, литовцами.
Помимо англо-американизмов, в речи россиян изобилуют
германизмы, о которых многие даже не догадываются, считая их исконно-русскими словами.
И хотя его творчество не вызвало немедленного отклика, идеи его отозвались длительным эхом, множество пропагандистов иначе интерпретировали его выводы – в пользу грядущего торжества
германизма.
Здесь, на севере, он подвергся германизации, и некоторые
германизмы проникают в славянский мир через посредство кельтов.
Но пока мне этого не докажут, я буду стоять на своём и находить, что не только у германских народов и у тех представителей романских, у которых было больше случайного
германизма, но и у малороссов, у греков, югославян, у турок даже, семейное начало глубже и крепче нашего.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: алюмохромит — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Может быть, нам станет яснее и наша собственная психология и устремлённость, столь противоречащая
германизму, покуда проявлявшаяся в мягкости, терпимости, каком-то аморализме, но которая, сосредоточенная, сгущённая, даст неожиданные и замечательные по следствиям явления.
Идеи автора стали очень привлекательными для многих обществ, видевших свои цели в стремлении к шовинистской мистике, которая должна была, по их мнению, защитить истинный
германизм от либеральных и социалистических идей.
Немецкие историки до сей поры решают: был ли нацизм порождением
германизма или чуждым явлением, оккупировавшимГерманию.
Смысловое извращение рационалистического видения истории, попытка втиснуть её в некие рамки в угоду педантичному
германизму стали адекватным подходом для страдающего немецкого духа, искавшего рациональность в своей тогдашней иррациональности, то есть рациональность, замкнутую в незавершённом национализме.
Отрицая
германизм готов, автор отмечал, что немцы читали на немецкий лад гетские слова по славяно-гетскому алфавиту, отчего у них гетский, или как они называли готский, язык делался для них самих непонятным.
Он постоянно указывал читателям на близость «страшного столкновения славянства с чудовищем
германизма».
Угроза
германизма ещё не устранена окончательно.
Например, из передовицы «Правды» от 24 июня 1941 г. читатель выносил следующий круг понятий: «напали на нас; на нашу землю; целостность и независимость нашего отечества; великой стране; из пределов нашей священной родины; отечественную войну; на защиту нашей родины; нашей свободы, нашей отчизны; нашей родине уже приходилось сталкиваться с воинственным
германизмом; за русские рубежи; за свою священную землю; за свободу, за честь и славу своего отечества; отечество требует от своих граждан, чтобы они почувствовали ответственность за судьбу государства; повышенная бдительность всех граждан нашей родины; каждую пядь родной земли; честь и достоинство многонационального отечества».
Первое название было правильной фонетической адаптацией
германизма Katarinenstadt, с единственным отличием в виде русской «е» в начале имени – в качестве приметы «высокого стиля» (ср. также имя императрицы – Елисавет).
Он делал ошибки в размере, в рифме, в цезуре, даже в языке: самые неотёсанные провинциализмы уживались у него рядом с явным
германизмом (немецкий язык был для него языком поэзии).
Если ещё в лице его первых представителей (Эихгорн и др.)
германизм выступал с довольно мирным научным характером, то потом, около половины столетия, он заметно проникся воинствующим духом исключительности и нетерпимости.
После наполеоновских войск романтический национализм начал настаивать на различиях между «принципом
германизма» и «принципом семитизма».
Сам термин «Spion» в числе прочих
германизмов давно укоренился в русском языке.