Лишь высоко 
взнесённый нос ракеты темнел, заслоняя звёзды.        
    
        Комендант простыл над нею со стилусом во 
взнесённой руке, вотще водя по воздуху какие-то знаки зодиака, в школярских муках плутая по завиткам букв; в завитой бороде его тяжелились потные капли…        
    
        Сказали несколько последних шуток и гуськом молча спустились на влажную улицу, под мягко шелестящую листву платанов, скупо озаряемых высоко 
взнесёнными электрическими лунами.        
    
        И он чувствовал себя остриём меча, 
взнесённого отрубить все девять голов гидры, но, к сожалению… к сожалению, неповоротливую его рукоять держали другие.        
    
        Встав под берёзой, она смотрела вверх, прижавшись спиной и затылком к стволу, и 
взнесённые ввысь полуодетые берёзовые ветви казались дверями, за которыми ждёт её голубая небесная страна.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: перевербоваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        Не какой-то одной, определённой, – ночей вообще, многих, слившихся в его памяти в одну: безлюдная набережная, широкие воды за низким гранитом парапета и мостовой пролёт, исполинским крылом 
взнесённый в пустое, прозрачное, обесцвеченное близким рассветом небо.        
    
        Стоя там, вытер руки о свой перед, взгляд притянут загадочными трубками жаркого неона поперёк ночи и чириканьем козодоев во 
взнесённом полумраке городских огней.        
    
        Теперь всё правительство, или политбюро, как его считать, – сидело не где-то вдали на нашем уровне, а высоко 
взнесённое над нами, ясно видимое – и пришедшее нас судить.