Однако все усилия его разбились в прах об унаследованное московской
боярышней от матерей и бабушек понятие о женской чести и стыдливости.
– Пожалей меня,
боярышня милая, я смертушки боюсь! Ох-ох-онюшки, как боюсь!
Мама то и дело получала деньги за иголки, за нитки, за машинное масло во флакончике с картинкой, на которой румяная
боярышня сидела за ножной машиной и шила в большой букве «З».
Боярышня взяла подарок и со всего маху дала жениху в глаз.
И в толпе, между многим смотрящим народом, приметил голубоглазую
боярышню.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: эфиопы — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Она была точно такой же: стыдливой и стройной
боярышней с подведёнными серыми глазами.
Только он один хотел владеть этой до неузнаваемости преобразившейся молодой
боярышней.
– Слугой его близким сделаю! – с лёгкостью ответила
боярышня. – Нешто у государыни преданного слуги быть не может?
Так крепко спал, что не услышал даже, как закричала
боярышня.
Он теперь уже не предчувствовал, а видел беду и страшился – правда, не за себя, а за свою ненаглядную
боярышню, доверенную его попечениям.
Пропавшая
боярышня вновь обнаружилась, но просителю было не до неё, он вовсю рассматривал своего будущего государя, сидящего за столом.
Князья, особенно московские, охотно принимали беглецов, так как они в большинстве своём были отличные воины, давали им земли, женили на русских
боярышнях.
Обе
боярышни редко выходили даже в огород или в сад с мамушкой, несмотря на хорошие дни в начале октября.
– И церковь близко от дома, – сказала старшая
боярышня.
Так меньшая
боярышня по-своему узнавала, как живут люди на свете.
А юная
боярышня идёт, в глазах печаль.
Девушки целуют руку
боярышне. Обращаясь к девушке, причесавшей её, она треплет её ласково по щеке и говорит с улыбкой.
– Знаю я твоё «немножко»! – сердито сказала
боярышня. Слёзы её мгновенно высохли. – Совсем себя не бережёшь! Разве так можно?
Он лежал не шевелясь, с лицом, уткнутым в мех шкуры, и слёзы так и подступали к его горлу: его душило отчаяние, всё было потеряно, на спасение
боярышни идти было невозможно…
Смуглое лицо
боярышни, небольшие чёрные глаза и полураскрытые уста – всё было проникнуто кротким, спокойным умилением.
– Что это? – в один голос спросили
боярышни.
Дальше поле с недвижною теперь, уже колосившеюся, зелёною рожью; ещё дальше лесок, тот самый, возле которого зимой на
боярышень напали волки; из-за него круто поворачивает и перерезает поле дорога.
– Если не принимать во внимание, что охотились вы, а мне с
боярышнями пришлось всё это время просидеть в шатре на платочках, чтобы не обгореть на пялящем сентябрьском солнце и не запачкать платье об траву, то конечно, выезжали!
Юная
боярышня знала, что рано или поздно это случится.
По долгому совещанию уговорились мы подкараулить, когда
боярышня выйдет со своей нянькой и сенными девушками в рощу возле города, куда она часто хаживала, и увезти её оттуда в небольшой хутор, который достался мне в наследство после отца, верстах в пятидесяти от города.
Прощай, – дрогнула голосом
боярышня.
В тереме
боярышни, которая впервые выходила к гостям, мама потребовала белил и румян, но встретила отказ, какого и не ожидала.
– Да, я поел. Мне принесли я и поел. Делать всё равно нечего. Ничего мне
боярышня делать не велела, ни за чем не посылала, так и бездельничаю весь день.
– Согласна! – прошептала
боярышня. – Ты сам давно мне люб.
Разряженные
боярышни завели грустные песни, а сразу две встали за спиной и принялись разбирать длинные волосы на пряди.
– Жениться вы не хотите категорически, а значит украшения молодой
боярышне уже не поднесёшь, борзой охотой и жеребцами не увлекаетесь, к деньгам относительно равнодушны.
Не разберёшь, где холопки, а где
боярышни.
Две
боярышни собрали вокруг себя по три товарки, что-то задорно обсуждая и оглашая фехтовальный зал задорным смехом.
– Ты?.. – в огромных глазах
боярышни затаилось недоумение.
Это случилось в конце июля, и через месяц
боярышня ещё ничего не почувствовала.
Сенные
боярышни платками стали загораживать от горожан лицо царицы.
Она, правда, пела поначалу, но хворая
боярышня запретила.
За каждой
боярышней стояла сенная девушка.
– Слуги не поймут, – с осуждением заметила
боярышня.
Попробовал отогнать образ
боярышни, но он навязчиво перед глазами маячил.
– Всеее большшшеее неееее впиииитааааать, – пьяно заявила
боярышня, растягивая слова.
–
Боярышня вдруг заговорила с состраданием: – Тогда он в мир пошёл, в большие города, чтоб поглядеть на него со всех сторон и старцам правду доказать.
Примерила тогда девка коротенку из парчи с шитыми золотом цветами, и сама своей красоте подивилась тайно, вздохнула и по детскому пламени щёк добавила румянами: совсем
боярышней стала.
– И то правда. Скажи,
боярышня весёлая была, когда слово сказывала?
Только негоже
боярышне подходить к холопу с расспросами, полными любопытства.
– А и вправду, куда тебя понесло? – поинтересовалась
боярышня.
Однако же она не хотела, чтобы слишком уж высокородные
боярышни от неё косоротились, а потому среди камер-фрейлин и камер-фрау её было всякой твари по паре, всякого сброду по сосенке: немки, чухонки, польки, карлы какие-то, а также русские – всё больше красавицы.
– Ой, ты, гой, еси, исполать тебе, добрый молодец! – воскликнула
боярышня, падая князю на грудь, и – все заверте…