Лицо
африканки напряглось, будто она внимательно вслушивалась во что-то.
Друзья прозвали её «прекрасной креолкой» или «прекрасной
африканкой», а враги грубее – арапкой.
Аналогичное умонастроение я усматривала у старых
африканок, прожаренных бесчисленными кострами, мятых судьбой и умеющих видеть в ней иронию и приветствовать её удары, как дружеское похлопывание близкого человека.
Весь номер он стоял оцепеневший от неприятного чувства, прикованный взглядом к бело-пестрой фигурке, скромно примостившейся у края ковра, а на хитросплетения ног и рук
африканки так и не взглянул.
Молодая
африканка кивнула в знак того, что всё поняла.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: издрогший — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Потом они ушли, и на их место сели две
африканки в цветных платьях и в платках такого же цвета.
– Значит, его первая жена была наполовину
африканкой?
На несколько секунд девушка превратилась в темнокожую
африканку с вымазанной чем-то белым кожей и высокой причёской антрацитового цвета.
– Ну, да. Что ещё
африканка может предложить белому русскому школьнику при первом знакомстве… – хохоча, проговорила она.
Его кабинет находился здесь же, в клинике, но маленькую
африканку решили не везти к нему по длинным коридорам…
На сцену вышла молоденькая стройная
африканка с пухлыми губами и пронзительным взглядом.
Будь газетчик моим, он бы так не сидел – почуял, насторожился, не дочитал грудастую
африканку.
Воспитательницы – высокие крупные
африканки, просят детей спеть нам песню, и они поют… я чувствую себя неловко, не знаю почему, с одной стороны, я вижу бедность и немного наигранность ситуации, с другой стороны, я понимаю, что эти десять малышей – счастливчики, им повезло собирать этот поломанный пазл, а не бегать по улице без присмотра, у них будет обед, а потом даже тихий час, правда спать они будут на полу все вместе.
Африканка успела её удержать.
Это была небольшого роста, но очень полная женщина и настоящая
африканка.
В памяти останутся удивительной красоты
африканки: стриженные под ноль, с изумрудными тенями на веках бронзовой кожи.
Два в руках, третий на голове, как какая-нибудь
африканка.
Девушка заглянула внутрь и увидела декоративную вазу, в обнимку с которой стояла красивая железная статуэтка
африканки в тряпочной одежде и с кудрявыми нитками вместо волос.
Я попытался угадать составляющие фенотипа: вряд ли она была чистокровной
африканкой, но и на мулатку не похожа, скорее какая-то островитянская примесь.
На стуле в узком коридорчике сидела пожилая
африканка с кофейного цвета младенцем на руках.
То ли случайно, то ли чувство юмора у работорговца было такое, но рядом со знойной
африканкой сидела и маленькая обезьянка.
Навстречу нам спускается полная
африканка, что-то тихо бормоча и утирая слёзы руками.
На выходе нас ждала всё та же толстая
африканка.
– Мне
африканки нравятся, – прошептал он. – С детства! Мечта! Английский выучил! А вы… вы того… вы какого-то непонятного цвета, серого…
Так что висевший над кроватью портрет
африканки явно не был её семейной реликвией.
– И всё-таки понять не могу, зачем тебе сдалась эта чернокожая
африканка? – почти прокричала служанка.
Её сопровождала высокая красивая
африканка с аккуратно уложенными, выпрямленными с помощью химии волосами, с короткой стрижкой каре.
И всё это совершила любовь, заброшенная в пылкое африканское сердце фараона жгучими глазками такой же, как он, пылкой
африканки.
В ушах болтались крупные серьги, оттянувшие мочки, как у дикой
африканки.
Завтра я покажу тебе голубые бриллианты «Дебирса» на чёрной груди
африканки.
А над кроватью висел любительский портрет кучерявой
африканки с белозубой улыбкой, нарисованный гуашью и даже неразборчиво подписанный художником.
Все те модельные стрижки, которые часто носят
африканки – это искусственные пряди.
Многие из нас, очарованные осанкой этих знойных
африканок, потеряли головы от стоявшей жары и навалившейся скуки, кою уже не сглаживали кривляния обезьян.
По начищенным мраморным плиткам взад-вперёд ходили стройные подтянутые девушки: смуглые
африканки и белокожие азиатки, обладательницы гладких каре и кудрявые длинноволосые особы, веснушчатые и альбиносы – каждая была по-своему прекрасна.
Да, я умнее и современней любой племенной
африканки, но априори тупее и примитивней той женщины, которая чаще путешествует, больше изучает и практикует; при этом, я выше по мудрости среднестатистической пожилой женщины, которая путает свой срок годности с наличием качественного опыта.
– Пфе, – хмыкнула
африканка. – Жируха какая-то.
Ещё у нас были три
африканки, чьих имён я вообще никогда не знала – их прочесть-то трудно, что уж говорить о том, чтобы эту белиберду произнести (почему у них такие щёлкающие имена?).
Не на мулатке или метиске, не на полукровке, «белой
африканке», женщине цвета «кофе с молоком» или «капучино», не на афроамериканке, латинке или краснокожей.
На картине изображены четыре
африканки.
Кожа
африканок от природы более сухая, но при этом более плотная и упругая.
Крупная
африканка подходит к лётчику. – Господин, когда мы полетим? Мы уже задерживаемся на два часа. У нас маленькие дети.
– Конечно, здесь, в бледе, и
африканка способна вскружить голову нам, высокорожденным, белоснежным европейцам.
На заре придёт
африканка с лампой в руке, чтобы отвести девушку на её обычное спальное место и засвидетельствовать, что она спала с султаном.
Разомлевшая
африканка на время отвлеклась от своей прогулки-проверки и смотрела вокруг уже просто с любопытством.
Ему приводили и белокурых белокожих северянок с прозрачными льдистыми глазами, и чернокожих, нечеловечески грациозных
африканок с кожей, упругой, как у дельфина.
Кто знает эти края, тот легко представит себе его, однако никогда не сумеет постичь того очарования, которое придавали ему прелести обеих
африканок, прикрытые прозрачными складками, сбегающими по их стройным станам.
Путь профессору преградила
африканка и стала очень живо, с недовольным лицом стрекотать на диалекте, кажется, из рода банту.
Хромая на бегу и чертыхаясь, он бросился догонять
африканку.
– Слючильось, – зло процедила вдруг
африканка, разлепив толстые губы и обнажив рядок маленьких, остреньких, ослепительно-белых зубов.