От 350 до 0

Kelly Newborn, 2023

Все знают, что мотоциклисты – это потенциальные доноры органов. Саманта Льюис – хирург-трансплантолог, знает это лучше всех. И даже на личном опыте…Во снах она видит бьющееся сердце своего любимого мужчины в своих руках, ведь наяву она не успела его спасти. Зато ей предстоит встретиться с тем, кому пересадили сердце её Алекса, и спасти его вновь… Что принесёт ей эта встреча? И кто поможет ей справиться с новыми испытаниями, которые ждут её? Сможет ли кто-то открыть сердце Саманты для любви снова?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Паркуюсь у медицинского центра Анны Арундел в Аннаполисе.

Это довольно крупный госпиталь. Шестой по величине, среди госпиталей Мэриленда. Поэтому, я возлагаю большую надежду на то, что тут будет вакансия для меня.

Мне уже отказали в предыдущих четырёх местах. Но те госпитали были небольшими, в маленьких городках, по пути от Балтимора к Аннаполису. Поэтому, здесь у меня больше шансов. По крайней мере, я на это надеюсь.

Аннаполис — меньше, чем в часе езды от Балтимора. Не слишком далеко, но и не слишком близко.

«Это не Балтимор, и здесь не будет напоминать об Алексе каждое здание, улица, магазин, да, вообще всё…» — снова настраиваю я себя.

Мне совсем не хочется уезжать ещё дальше от дома. Я надеюсь, что спустя время, мы с Ники, сможем вернуться…

Беру шлем под мышку, и направляюсь к зданию госпиталя.

«Отделение неотложной помощи» — гласят крупные, красные буквы, над входом в приёмное отделение.

Я — Сэм. Саманта Льюис. Мне тридцать три года. Я — хирург. У меня есть дочь Ники, ей шестнадцать. Вообще-то, я ей мачеха. Мы стали жить с её отцом, когда Ники было восемь. Её родная мать бросила их, когда Ники было шесть. Подсела на наркоту и сбежала с каким-то торчком. Сейчас мы собираемся переехать в другой город. Я приехала найти работу и обустроиться, потом Ники приедет ко мне.

Подхожу ко входу приёмного отделения скорой помощи. Тут, как всегда, кипит работа — привезли пострадавшего, и его, как раз выгружают из скорой. Я слышу отрывки сообщения парамедика, который докладывает о состоянии пациента:

–… давление девяносто на пятьдесят, открытая черепно-мозговая травма…

Пострадавшего завозят внутрь, и я захожу следом за ними.

«Надеюсь, здесь меня возьмут на работу…» — снова, с надеждой, думаю я.

Не без труда, я нахожу того, кто сообщает мне, как найти администратора госпиталя. Иду в указанный кабинет. Стучу.

— Войдите, — раздаётся из кабинета женский голос.

— Здравствуйте, — вхожу я, и вижу рыжеволосую, средних лет женщину, которая сидит за своим столом.

— Здравствуйте. Что вы хотели? — сразу переходит она к делу.

— Я ищу работу… — тоже не теряя времени, отвечаю я. И опять вижу этот оценивающий взгляд. В предыдущем месте тоже так смотрели. Женщина в косухе, и со шлемом в руках не воспринимается всерьёз, пока дело не доходит до моей квалификации и опыта работы. На этом этапе я шокирую людей повторно.

— Какого рода? — интересуется она, впрочем, без намёка на упрёк.

— Я — хирург, — отвечаю я, и жду.

Она осматривает меня с ног до головы, а затем переводит взгляд на шлем.

— Присаживайтесь, — указывает она на стул, напротив своего стола. Я с облегчением сажусь.

— Это моя лицензия и рекомендации.

Я протягиваю ей бумаги.

— Я — Джулия Рэй, — представляется она, забирая мои документы.

— Саманта Льюис. Но все зовут меня Сэм, — с лёгкой улыбкой произношу я последнюю фразу, давая понять, что так меня и нужно называть, в личном общении.

— Очень приятно, — улыбается она мне, приняв мою безмолвную просьбу к сведению.

— Взаимно.

На этом наше знакомство заканчивается, и она начинает смотреть мои документы. Её брови приподнимаются.

— Вы закончили Университет Джонса Хопкинса и работали в одноименном госпитале?

— Да.

— Рекомендации у вас отличные. Почему ушли оттуда? — она с интересом смотрит на меня.

Я знала, что будут задавать этот вопрос. И даже решила отвечать как можно более обобщенно. Но мне нужна эта работа. А ещё нужно решить вопрос с жильём. На это тоже нужно время. Лучше, чтобы Ники быстрее переехала.

— Мой муж погиб месяц назад, — затрагиваю я непростую для себя тему. Вообще-то, мы с Алексом не были женаты. Но вдаваться сейчас в такие детали я не хочу. — Нам с дочерью нужно сменить обстановку, — говорю я, как есть, не уклоняясь и не пытаясь что-то скрыть.

— О, я сожалею, — с сочувствием произносит она.

— Спасибо… — глотаю я комок подступивших чувств.

Следующие несколько минут, она молча просматривает мои документы. За это время я успеваю успокоиться и прийти в себя.

— У вас говорящие сами за себя рекомендации и характеристики, и ваша квалификация выше той, на которую вы претендуете, так что ваше собеседование — это чистая формальность… — говорит она, отложив мои бумаги в сторону, и смотрит на меня. Я киваю.

Следующие пол часа мы общаемся исключительно на медицинские темы: общая медицина, общая хирургия, трансплантология. Всё проходит довольно просто и непринуждённо. К моему удивлению и восхищению, Джулия оказывается не только первоклассным администратором и собеседником, но и коллегой. Её специализация — абдоминальная хирургия. Эту область мы затрагиваем детальнее всего, и даже обсуждаем с ней вероятность лечения аппендицита без оперативного вмешательства, исключительно с помощью антибиотиков. Сходимся на том, что это наше неминуемое будущее.

— Значит, переезжаете вдвоём с ребёнком? — возвращается она к формальным вопросам, и снова берёт мои бумаги.

— Ей шестнадцать, — поясняю я.

— Хорошо, — не отрываясь от бумаг, произносит она. — Уже нашли жильё? — подняв на меня взгляд, спрашивает она.

— Нет, ещё нет.

— Идите в отдел кадров, там вас оформят и спросите список риелторов. Мы сотрудничаем с некоторыми, чтобы наши доктора жили недалеко от работы. Она протягивает мне мои документы.

— О, это отлично. Спасибо!

Я забираю свои бумаги.

— Вам на десятый этаж и налево из лифта, — объясняет она мне, куда мне следовать дальше.

— Поняла. Спасибо.

Я уже встаю, и собираюсь выходить, когда она вдогонку спрашивает:

— Ещё один вопрос, если позволите? Не относящийся к делу, но это не даст мне теперь покоя… — с улыбкой говорит она.

— Да. Спрашивайте.

— Неужели ваша копна волос помещается в этот шлем? — почти с задором спрашивает она, глядя сначала на мои длинные, чёрные, кудрявые волосы, а затем указывая на шлем.

— Просто нужен шлем чуть побольше, — со смехом отвечаю я. Она тоже смеётся.

Я выхожу от неё с улыбкой и хорошим настроением.

«А она мне нравится…» — заключаю я.

Подхожу к лифту и нажимаю кнопку, жду несколько минут. Дверь открывается.

В лифте есть пассажир. Мужчина, моего возраста. Высокий, спортивное телосложение, карие глаза, короткая, стильная стрижка, брюнет. Правильные черты лица — пожалуй, отвечающие правилу «Золотого сечения», выдающиеся скулы, лёгкая одно-двухдневная щетина. Он тоже врач, так как он в халате, поверх униформы, и со стетофонендоскопом на шее.

— Наверх? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает он, каким-то странным, как мне показалось, тоном.

Я захожу в лифт. Десятый этаж уже нажат.

— Какими судьбами? — обращается ко мне мой попутчик. Я смотрю на него непонимающе.

«Спрашивает так, будто мы знакомы, но я его не знаю» — осмысливаю я ситуацию.

— Мы знакомы? — тут же уточняю я у него, и всматриваюсь в его лицо.

— О, Сэм, как ты могла меня забыть? — уже с нескрываемой улыбкой обращается он ко мне, повернувшись. А я вспоминаю эту интонацию и тембр голоса. Мысленно чертыхаюсь: «Эрик долбанный Крейн…»

— Эрик, кажется? — пытаюсь я придать голосу полнейшую беззаботность. Но перед глазами у меня, тем временем, картинками, всплывают фрагменты прошлого, от которых мне становится тревожно и тяжело в груди, будто я опять в университете.

Вот этот парень со мной на лекции, вот мы встретились в кампусе… Да где угодно… Достаточно было, просто оказаться рядом. И каждый раз, я слышала от него насмешку или издёвку в свой адрес. А затем, следовали испепеляющие взгляды всей женской части моего потока, или тех, кто был рядом в этот момент. Плавно это распространилось вообще на всех девушек в университете. И я негласно стала всеобщим, женским объектом ненависти. Словно неприязнь этого парня, передавалась девушкам, преумножалась, а затем выливалась в порой совершенно неадекватные поступки с их стороны.

Из воспоминаний меня возвращает его голос:

— Всё-таки помнишь… — улыбаясь, говорит он.

«Конечно, помню. Как мне забыть говнюка, который выпил столько моей крови в университете?» — содрогаюсь я внутренне. Отворачиваюсь от него, и смотрю перед собой, ничего ему не ответив. Просто надеюсь, что он поймёт, что разговор на этом закончен. Но это же долбанный Крейн.

— Так какими судьбами? — не унимается он.

Я снова мысленно чертыхаюсь. Наяву же делаю самый спокойный вид. Этому человеку лучше не показывать слабость, он тут же ухватится за неё и будет использовать её против тебя. Это я усвоила ещё в университете.

— Устраиваюсь на работу, — спокойно и с безразличием отвечаю я ему.

От его удивленного вида отвлекают открывшиеся двери лифта. Он галантно выставляет руку, пропуская меня вперед. Не знай я его раньше, могла бы решить, что он джентльмен. Выхожу. Он идёт следом.

— А как же Хопкинс? Ты же была ботанкой и зубрилой не ради рядового госпиталя в Аннаполисе? — продолжает интересоваться он.

«Вот и его сущность. Снова старый, «добрый» Эрик долбанный Крейн…» — ругаюсь я про себя.

— И чем же плох этот госпиталь? — спрашиваю я, почти с издёвкой.

— Не твой уровень, — серьёзно отвечает он. Я начинаю злиться.

— Тебе обязательно идти за мной? — почти огрызаюсь я, и чувствую себя, в этот момент, будто я снова в университете. Только на этот раз я отвечаю Крейну не в своих мыслях, а вслух.

— О, Сэм стала злюкой? — задирает он меня с усмешкой.

Почему-то мне не удаётся сохранять хладнокровие, наверное, прошлый опыт «общения» с этим человеком оставил бОльший отпечаток в моей памяти и эмоциональном состоянии, чем я предполагала. Тем не менее, я напоминаю себе, что мы уже не студенты, и отвечаю ему спокойно, но твёрдо:

— Ты травил меня в университете, потому что я была тихой и спокойной. Но теперь я изменилась. Теперь я могу постоять за себя. Так что отстань, — решительно заявляю я.

Вижу боковым зрением, как его оценивающий взгляд пробегается по мне.

— Да, ты изменилась… Но что за байки о травле? Я подшучивал над тобой иногда. И только.

Меня будто током прошибает от его слов.

— О, да… Ты только подшучивал, а вся твоя орда поклонниц травила меня за тебя. Дохлые мыши в шкафчике, пропавшие конспекты… — эмоционирую я, вспоминая прошлое, и замечаю, что он уставился на меня.

— Я не знал… — растерянно произносит он. Я хмыкаю:

— Угум, — специально громко, чтобы слышал. Тут он берет меня за руку и останавливает. Поворачивает лицом к себе.

— Я правда не знал, — говорит он, глядя мне прямо в глаза. И кажется абсолютно искренним.

— Ну, конечно, — не скрываю я свой скепсис, кажется, даже, закатив глаза, и уже собираюсь продолжить свой путь. Но он не даёт мне этого сделать, придерживая меня, и подходит совсем вплотную ко мне. Это вынуждает меня отступить.

— Послушай… — начинает он, вкрадчиво. И внимательно смотрит мне в глаза, при этом, снова приближаясь ко мне. Я делаю ещё шаг от него, и чувствую спиной стену, к которой он меня прижал. На мгновение я утрачиваю контроль и снова чувствую себя беззащитной студенткой, над которой он «подшучивал». Но затем я всё-таки беру себя в руки, и прерываю его, не давая продолжить:

— Отвали. Или твои яйца поплатятся за твою наглость, — говорю я, решительно, глядя ему в глаза, и поднимаю колено в направлении его паха. Он не удивляется моей дерзости, только пару секунд медлит, а затем отступает на шаг, и даёт мне пройти. Я опускаю ноги, и прохожу мимо него, а он добавляет, уже в спину мне:

— Я бы на твоём месте был по-вежливее. Нам вместе работать…

Я зажмуриваю глаза и прикусываю губу.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — сокрушаюсь я мысленно.