Пашня. Альманах. Выпуск 3

Creative Writing School

В третий выпуск Альманаха «Пашня» включены лучшие работы участников Литературных мастерских Creative Writing School за год с июня 2017 по июль 2018 года. В сборник вошли тексты из двух десятков мастерских, как очных, так и в онлайн формате, как для тех, кто делает первые шаги в литературном творчестве, так и тех, кто уже имеет некоторый опыт, но хотел бы продолжить под руководством признанных мастеров совершенствоваться в этом сложном, но увлекательном занятии. Книга содержит нецензурную брань.

Ольга Дерюгина

Кто меня не любит

— Может, ему завидовал кто? — спросил Володя.

До того, как начать торговать белорусскими дверями, он полгода проработал в милиции и до сих пор сохранял ореол правоохранительной мощи.

— Ха-х, — нервно выдохнула Наташа, — спроси, кто ему не завидовал. А то сам не знаешь.

— Так ты ж только что сказала, что его все любили!

— Ну, одно другому не третье. Нельзя, что ли, человека любить и при этом ему завидовать?

— Нельзя, по-моему, — веско ответил Володя. — Зависть — дурное чувство, оно любовь убивает.

— Очень глубокая мысль, — сказала Наташа.

— «А кто меня не любит, тот просто мне завидует», — задумчиво процитировал из угла пьяный Веселовский.

— Вот именно, — согласился Володя.

Наташа цокнула языком.

— Вов, ты, может, вопросы будешь задавать поживее? Мы так до утра отсюда не уйдем.

— Так я задаю, — обиделся Володя. — А вы вместо того, чтобы отвечать, философию разводите какую-то доморощенную, любит-не любит.

— «Все любят Тимати…» — пояснил Веселовский.

— Это понятно. Я другое хотел уточнить. Какие вот, к примеру, были у потерпевшего отношения с бывшей женой?

— А что сразу с бывшей женой? — нахмурилась Ирина. — Что, если развелись, автоматически, у меня к нему какие-то счеты? Автоматически я становлюсь способна на… на… — Ирина беспомощно махнула рукой в сторону Тела и зарыдала. К ней, с носовым платком и утешениями, тут же подбежал Серега.

Смотреть на страдания близких родственников потерпевших Володе не позволяла особая милиционерская брезгливость, поэтому он отвернулся и тоже посмотрел на Тело. Тело лежало на диване, упершись затылком в подлокотник. Руки Тела были сложены на груди, голова повернута к стенке.

— Безмятежный такой, — мечтательно сказал Антон. — А только недавно рассказывал, что ему на эфир завтра лететь…

— Не судьба теперь, — сказал Володя и неожиданно для всех всхлипнул. — Простите, это «Шато Тамань». Я ведь не пью совсем, первый раз за год сегодня, только ради Славки.

— Слушайте, — отклеившись от Ирины, подал голос Сергей, — ну дайте я гляну хоть, чего там с ним? Вы его нашли, а я не видел.

— Да не тронь ты его, — Володя гулко высморкался. — Нехай лежит. Специально его головой к стенке отвернули, чтобы дам не оскорблять. Давайте, короче, сознавайтесь. Кто? Мы тут одни, люки все задраены, явно кто-то из своих. Пока не сознаетесь, из номера не выпущу.

— Ну, Веселовский явно ни при чем, — сказала Наташа. — Он в зюзю был еще до того, как все по первому бокалу выпили.

— «Где лучшие тусовки?» — услышав свою фамилию, встрепенулся Веселовский.

— У тебя в жопе, — ответил Сергей. Все еще злился, что не дали взглянуть на Тело. — Удалась, блин, тусовка, ничего не скажешь…

Антон гулко вздохнул.

— А помните, как Славка нас после выпуска в Аланье собрал?

Все вспомнили. Особенно Наташа. Она тогда была Славкиной девушкой, а Ирина была просто так — дурацкая однокурсница, которую и позвать нелепо, и не звать жалко. Славка всегда был широкая душа, звал всех. Чего ему, в общем, стоило, самолет-то отцовский, не его. И отель тоже отцовский.

Шел 2006 год, все любили Тимати, и Славка тоже любил, даже в Аланье заставлял местного диджея его ставить по пять раз за ночь. Под Тимати и Ирку склеил, а Наташа уехала как бы уже и ничья. Сперва поприсматривалась к Володе, но уже тогда было ясно, что никакая работа в «Останкино» ему не светит. Славка месяца три обещал его пристроить. Все знали, что он либо сразу делает, либо кормит завтраками, пока не лопнешь. Только Володя не знал. Всегда был туповат, куда ему в «Останкино». Вот Антона взяли, он смазливенький. Они со Славкой сначала на одной передаче работали, потом Антона вроде хотели взять во «Время», но в итоге почему-то уволили, Славка божился, что ничего не знает, и потом тоже божился, когда сам ушел во «Время» работать.

Он, Славка, хоть и известный стал, но своих не забывал — широкая душа. То в Хургаду всех позовет, то еще куда. Ни словом ни разу не попрекнул. Ну, пару раз, может, было, когда Серега совсем уж напивался и начинал на Славку бычить, ты, мол, зачем на Ирке женился, если по бабам скачешь, как олень, у всех на виду. Тогда Славка, конечно, напоминал, за чей счет банкет, а у кого в кармане дыра. Ну, имел право, так ведь? А вообще, он хороший очень, Славка.

— Широкой души человек, — сказал Володя.

— Угу, — угрюмо подтвердили все.

— Только он же нас у…, — предположил Володя.

Все согласно покивали.

— Да блин, вы мне дадите посмотреть уже, чего с ним там? — заорал Серега. Растолкав остальных, он подбежал к дивану и развернул Тело лицом к себе.

На Славкином лбу убористым почерком было выведено: «Mr. Black Star, золотой ребенок, привык жить в люксе уже с пеленок». Ниже, на щеке чья-то уверенная рука крупно дописала: «Я ПИДР». Остальное пространство было заполнено довольно бессвязной, но очень густой и очень нецензурной бранью. Орудие преступления — перманентный маркер синего цвета — лежало тут же, на диване.

— Ну, спасибо, что не татуировочная машинка, — сказал Сергей. — Смоется.

— Да пробовали уже, — ответил Володя. — Ни хрена не смывается. У меня дочка таким нарисовала себе усы — две недели сходили.

— Это ж надо так набухаться, чтобы не заметить, что тебе всю рожу разукрасили.

— Это ж надо так обозлиться на человека, — возразила Наташа, — чтобы ему так старательно разукрасить рожу.

Серега пожал плечами, взял в руки маркер.

— Ну, вместе и дело спорится, — сказал он, и на небольшом свободном участочке Славкиного лица написал самое короткое и выразительное слово, которое знал.

Остальные, как по команде, отвели глаза и спрятали руки.

— «Где лучшие подруги?» — сонно поинтересовался из своего угла Веселовский.

Ему не ответили.