Песнь красных песков

Яна Мелевич (2024)

Я — пери, чья участь — исполнение желаний господина. Мне пришлось бежать, когда отчим продал меня жестокому человеку, чтобы избавиться от «проклятой демоницы».Среди пестрых шатров городского рынка и тысяч равнодушных лиц я встретила того, кто стал моим спасителем.Он — чужак. Его кожа светлее молока, а волосы подобны красным пескам бескрайней пустыни. И я стала для него обузой, навязанной женой.Мне нужна свобода, ему — затерянный город из легенд. После чего наши пути разойдутся.Но почему-то от его взгляда сердце бьется чаще, а исполнение приказов превращается в смысл жизни…

Глава 16. Ясмин

Резко отвернувшись, я закрыла рот руками и уставилась на заросли оливы, под ветвями которой тянулся фиолетовыми соцветиями пустынный тимьян. Новый всплеск воды чуть не выбил последний дух из груди, настолько страшно мне стало. Совсем не потому, что человек за спиной подходил все ближе, готовясь обрушить весь гнев небес на мою глупую голову.

Просто я никогда не видела подобных увечий. Было похоже, что МакГиннеса разорвал на части ураган, а потом кто-то умелыми руками собрал его обратно. Кожа ниже шеи Пола выглядела так, словно ее безжалостно растягивали и сшивали тысячи раз — пока она не превратилась в изрешечённую рытвинами и заплатками белую ткань. Где-то куски посветлее, где-то потемнее…

— Твой крик распугал всех птиц в округе, — горячее дыхание прошло по чувствительным местам, а огромная тень пугающе нависла надо мной.

Действительно, несколько крохотных птенцов сорвались с веток. Махнув пестрыми крыльями на прощанье, они побросали свою добычу на золотистый ковер и взлетели к небу. Я же продолжала стоять, разглядывала немногочисленные кустарники и травы, лишь бы не оборачиваться.

Потому что боялась реакции МакГиннеса до дрожи в пальцах.

— В чем дело, Жасмин? Испугалась чудовища?

Воздух превратился в плотную массу, каждый вдох приходилось буквально вырывать из легких. Всего лишь из-за интонации — мурлыкающей, обманчиво ласковой. Он совсем не вязался с острыми иглами яда, что пронзили мое тело, когда мужские ладони легли на плечи.

Пальцы сжались, и я всхлипнула.

— Страшно?

Пол убрал одну руку, чтобы через секунду выставить ту вперед. Демонстрируя без стеснения изувеченные ладони, он негромко хохотнул мне в ухо. Теперь дыхание копошилось в волосах, а я, не отрываясь, разглядывала причудливое клеймо. Кем или чем оно было оставлено, я не знала: от предплечья до подушечек пальцев тянулись белесые ветви шрамов.

— Огонь беспощаден, — выдохнул Пол. Вторая рука скользнула на затылок и не позволила отвернуться. — Правая сторона пострадала больше всего: пламя выжгло нервные окончания. Оно пробралось под кожу, уничтожило часть магических потоков в теле.

Я сглотнула ком и попыталась сдержать слезы, которые грозились пролиться в любой момент. Теплый шепот перерос в злое шипение.

— Высокая цена за глупость, Ясмин. За желание стать кем-то в жизни я плачу постоянными болями. Мази и курительные травы дают временное облегчение, а любое заклятие превращается в пытку.

Неожиданно Пол схватил мои волосы и дернул голову назад с такой силой, что позвонки хрустнули. По-настоящему, хотя сильнее ударила ярость, плескавшаяся в серо-карих глазах. Она расползалась безликой дымкой за стеклами очков.

— Запоминай, — прорычал МакГиннес с ненавистью, — вот так выглядят последствия глупых желаний!

— Я лишь хотела… — вместо оправдания получился жалобный писк, который Пол проигнорировал. Он вообще вознамерился меня придушить, шершавые пальцы легли на шею и перекрыли доступ кислорода.

— Мне не нужна твоя магия, и помощь тоже в дрыгл не сдалась. Когда я говорю «убираться» — это значит молча исчезнуть и не лезть на рожон!

Задрожав, я прикусила губу и ощутила соленую каплю под лопнувшей кожей. Тело сотрясала дрожь, липкий страх вытеснил из головы остальные эмоции. Клянусь силой Мудреца, я думала, что Пол меня убьет. Свернет шею или задушит.

Мы молча смотрели друг на друга. Я боялась лишний раз шелохнуться, а МакГиннес продолжал испепелять меня горящим взором из-под очков. Стекла, похоже, служили некой преградой: они не давали ненависти окончательно вырваться на волю.

Внезапно я ощутила, что пальцы на шее ослабли. Ничто меня не удерживало, волосы свободной волной рассыпались по плечам, и острая боль в затылке почти исчезла. МакГиннес отступил на шаг, затем второй и резко развернулся к стопке одежды, что аккуратно лежала на траве неподалеку. До меня дошло, что он голый, только когда молочно-белая кожа скрылась под темной синей тканью широких штанов.

— Ой, — краска стыда обожгла лицо. На смену ужасу пришло осознание собственной бесстыдности.

Мудрец, я разглядывала обнаженного человека! Пусть даже муж — великое писание осуждало подобный разврат. Женщина не должна так открыто смотреть на человека противоположного пола.

— О Великий, прости свою грешную дочь, — я возвела взгляд к лазурной глади неба и услышала нечто вроде усмешки.

— Ты что там, молишься?

Оставив мужа без ответа, я произнесла короткую молитву за свою грешную душу и попросила у Мудреца прощения.

— Серьезно молишься? — удивился Пол.

Шорох шагов вызвал желание отскочить в сторону, что я и сделала: отшатнулась с опаской от рыжего хищника.

— Нет! — взвизгнула я и закрыла глаза. Выставила руку, чтобы остановить неизбежное. — Нельзя подходить! Сначала оденься, потом кричи!

Кажется, я привела супруга в полное замешательство. Минуту назад он готовился разорвать мое бренное тело на части за спасение своей жизни, а сейчас просто стоял, молчал и комкал в руках джеллябу из синего хлопка. Да с такой силой, что ткань совсем измялась от варварского обращения.

— Мы женаты, — заявил Пол как-то осторожно. — Супруги друг друга не стесняются.

— Обнаженное тело — грех! — запыхтела я.

МакГиннес наверняка закатил глаза. Он так громко фыркнул, что я вздрогнула и невольно посмотрела на него: за длинным одеянием скрылся крепкий торс, как раз там, где шрамы заканчивались и начиналась тонкая поросль рыжих волос.

Наклонившись за лежащими на земле перчатками и бурнусом, Пол пробормотал:

— Вам детей приносят джинны под дверь?

Я моргнула, затем наклонила голову к плечу.

— Любовью занимаетесь под простыней, чтобы ваш бог не рассердился. Неудивительно тогда, что у вас женщины ходят замотанные в мешки по самые глаза.

Обида обожгла нутро, и я притопнула ногой. Слова о любви же решила пропустить мимо ушей: нельзя рассуждать о подобных постыдных вещах среди бела дня, когда взгляды Мудреца обращены на головы его детей.

— Мы заботимся о скромности души и чистоте наших тел, — возразила я упрямо.

Глупый ишак! Что он вообще понимал в традициях Маракеша? Никабы и хиджабы служили двум целям: защищали от жары и скрывали достоинство женщины. Мы прятали красоту от посторонних глаз, чтобы никто не смел оскорбить нас ни словом, ни действием. Каждая девушка знала, что хранить тело до свадьбы — ее прямая обязанность. Кому нужна падшая женщина? Ни один мужчина не притронулся бы к той, которая не сохранила достоинство.

Неприятная мысль пробралась в привычные рассуждения. Я — плод греховной любви. Грязная от рождения, проклятая собственными родными. Моя мама не уберегла себя от посягательств постороннего человека. Мне ли рассуждать о вере, чести и возмущаться непониманием наших законов чужеземцем?

Закрыв рот, я молча опустила голову.

— Если ты настолько верующая, почему нарушила традиции страны и сбежала?

Резонный вопрос, а вот ответа у меня не нашлось. Пол громко усмехнулся, натянул перчатки со скрипом и перебросил бурнус через руку. Некоторое время он стоял, будто ждал слов возмущения, однако я продолжала изображать статую.

— Врать себе — худший грех человека. Однако люди снова и снова совершают его, — протянул МакГиннес куда-то в пустоту. — Проще сдохнуть, чем следовать всем канонам. Неважно, Мудрец их диктует или бесчисленные боги моей страны. Показательная святость — просто обратная сторона лицемерия, Ясмин. Только и всего.

Пол ушел, а я продолжала разглядывать крохотные песчинки под ногами. Наш странный разговор, который начался с запугивания и закончился рассуждением о натуре человека, оставил после себя странное чувство беспокойства. Мне не дано понять мужчину, по воле небес ставшего моим супругом. Его философия и рассуждения мне были не близки.

Вздохнув, я нашла выпавшие из рук вещи и застыла. Решительность пришла вместе с осознанием слов МакГиннеса. Внезапно я ощутила, как жажду преодолеть нашу стену взаимных противоречий. Ведь несмотря ни на что, мы теперь муж и жена.

Нравилось нам это или нет.