Она & Он

Марк Леви, 2015

Пол публикует первый роман и уезжает из Сан-Франциско в Париж. Сочиняет, встречается с читателями – и чувствует себя безмерно одиноким. Миа бежит из Лондона, бросив предавшего ее мужа, и находит убежище у подруги-француженки. Миа случайно заходит на сайт знакомств и назначает встречу Полу. С этого момента жизнь обоих превращается в клубок проблем. От друзей никакой помощи, они только еще больше все запутывают. Куда бежать, разве что на край света? Но даже далекое путешествие не поможет убежать от самого себя.

© Editions Robert Laffont / S. A., Paris, Versilio, Paris, 2015

© На обложке: Emmy Lou Virginia / PEC Photo / Getty Images

© Кабалкин А., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015

Издательство Иностранка®

* * *

Моему отцу

Моим детям

Моей жене

Когда-нибудь я поселюсь в теории, ибо в теории все всегда хорошо…

1

Дождь вымочил крыши и фасады, автомобили и автобусы, тротуары и пешеходов. В Лондоне лило не переставая с начала весны. У Миа только что закончилась встреча с агентом.

Крестон был человеком старой закалки, из тех, кто всегда говорит правду, но делает это изысканно. Олицетворение изящества, он вызывал уважение, на званых ужинах цитировали его хлесткие высказывания, впрочем, никого не оскорблявшие. Миа пользовалась его покровительством, что в мире кино, жестоком и зачастую грубом, было неоценимым преимуществом.

В тот день Крестон побывал на закрытом просмотре нового фильма Миа. Ей не разрешалось сопровождать его на таких просмотрах, поэтому она ждала результата у него в кабинете.

Крестон снял плащ, уселся в кресло и не стал ее томить:

— Экшн, налет романтичности, сценарий искусно выстроен вокруг интриги, которая, правда, слабовата, но кому в наши дни есть до этого дело?

Миа, слишком хорошо знавшая Крестона, поняла, что этим он не ограничится.

Она великолепна, продолжал он, но злоупотребляет обнаженкой. В следующий раз ей лучше проявить бдительность и не демонстрировать ягодицы в каждом третьем эпизоде. Он сам об этом позаботится в интересах ее карьеры: на людей слишком быстро навешивают ярлыки.

— А теперь признайтесь честно, что вы думаете о фильме, Крестон.

— Ты играла безупречно, и о твоей роли я могу высказаться только в превосходной степени. С другой стороны, нельзя бесконечно снимать фильмы, герои которых успевают за одну осень совершить два предательства, три измены и выпить чашку чая. Это приключенческий фильм, камера много ерзает, действующие лица суетятся… Что к этому добавить?

— Правду, Крестон!

— Барахло, дорогая моя, самое что ни на есть барахло, но на него пойдет много зрителей, потому что на афише красуетесь вы с мужем. Само по себе — это событие, за неимением других. Пресса будет без ума от вашего сотрудничества на экране, еще больше ей понравится то, что ты заменила его в роли звезды. Это не комплимент, а очевидность.

— Обычно звезда — он, — ответила Миа с вымученной улыбкой.

Крестон почесал бороду — жест, в который он вкладывал глубокий смысл.

— Как поживает ваш брак?

— Уже никак.

— Осторожно, Миа, только без глупостей!

— Какие еще глупости?

— Ты меня отлично поняла. Все так плохо?

— Съемки нас не сблизили.

— Это именно то, о чем я не желаю слышать — по крайней мере до тех пор, пока фильм не выйдет в прокат. Будущность шедевра зиждется на вашем партнерстве, как на экране, так и на публике.

— У вас есть для меня новые сценарии?

— Есть, и не один.

— Крестон, мне хочется за границу, подальше от Лондона, от его тусклых цветов, хочется сыграть умную, заметную роль, услышать слова, которые меня тронут, заставят смеяться. Хочется немного нежности, хотя бы в маленьком скромном фильме…

— А мне хочется, чтобы мой «ягуар» никогда не ломался, но вот беда: обслуживающий его механик уже давно обращается ко мне по имени. Понимаешь, что это значит? Я старался выстроить тебе карьеру, у тебя в Англии куча зрителей, толпа поклонников, готовых платить, что бы ты ни делала, хоть справочник подряд читай, тебя начинают ценить почти по всей Европе, тебе платят неприличные по теперешним временам гонорары. Если этот фильм будет пользоваться успехом, на что я надеюсь, ты скоро станешь самой знаменитой актрисой поколения. Поэтому я прошу тебя проявить терпение. Согласна? Пройдет две-три недели — и предложения из Америки посыплются, как капли этого проклятого дождя за окном. Ты будешь причислена к сонму великих.

— Великих дур, улыбающихся до ушей, когда им тоскливо до чертиков?

Крестон выпрямился в кресле и прокашлялся.

— И этих, и других счастливиц. — И добавил, повысив тон: — Не желаю больше видеть тебя с такой грустной физиономией! Давая интервью, вы с мужем станете ближе друг другу. Во время рекламной кампании вам придется столько улыбаться, что в конце концов вы втянетесь в эту игру.

Миа шагнула к книжному шкафу, открыла лежавший на полке портсигар и взяла сигарету.

— Ты забыла, что я терпеть не могу, когда курят у меня в кабинете?

— Тогда зачем тут портсигар?

— На всякий случай.

Миа полоснула Крестона взглядом и села, закурив сигарету.

— Кажется, мне изменяют.

— Все в наши дни так или иначе становятся жертвами измены, — рассеянно обронил он, изучая почту.

— Я серьезно.

Крестон оторвался от чтения.

— В каком смысле изменяют? Я хочу сказать — время от времени или постоянно?

— Это что-то меняет?

— А ты сама никогда ему не изменяла?..

— Нет. То есть да, всего разок. Мой партнер великолепно целовался, и мне стало завидно. Я стремилась к естественности сцены — разве это измена?

— Намерение — вот что важно. Как назывался тот фильм? — осведомился Крестон, приподнимая бровь.

Миа отвернулась к окну. Агент вздохнул.

— Что ж, предположим, он действительно тебе изменяет. Какое это имеет значение, если вы все равно друг друга разлюбили?

— Он меня разлюбил, а я его — нет.

Крестон выдвинул ящик стола, достал пепельницу, чиркнул спичкой. Миа выпустила длинную струю дыма, и он засомневался, не от дыма ли у него щиплет глаза. Раздумывать над этим вопросом он не стал.

— Он был звездой, ты — дебютанткой. Он решил поиграть в Пигмалиона, но ученица превзошла учителя. При его самомнении с этим трудно смириться. Не стряхивай пепел куда попало, я люблю свой ковер.

— Ничего подобного!

— Представь, так и есть. Я не говорю, что он плохой актер, но…

— Что — но?

— Сейчас неудачный момент, вернемся к этому разговору позже. У меня сегодня много встреч.

Крестон прошелся по кабинету, аккуратно забрал у Миа сигарету и раздавил ее в пепельнице. Потом взял Миа за плечо и повел к двери.

— Скоро ты будешь играть всюду, где пожелаешь: в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Риме. А пока смотри не наделай глупостей. Потерпи всего месяц, о большем я тебя не прошу. От этого зависит твое будущее. Обещаешь?

* * *

Выйдя от Крестона, Миа взяла такси и поехала на Оксфорд-стрит. Когда ей делалось грустно — а в последнее время с ней такое случалось регулярно, — она отвлекалась, гуляя по этой оживленной улице.

Бродя по галереям торгового центра, она сделала попытку дозвониться Дэвиду, но у него включился автоответчик.

Чем это он занят в разгар дня? Где пропадает уже вторые сутки? Два дня и две ночи от него не было вестей, если не считать лаконичного сообщения на автоответчике их домашнего телефона: он едет за город, ему нужно восстановить силы, ей не о чем беспокоиться… Его слова вызвали у нее еще большее беспокойство.

Дома Миа постаралась взять себя в руки. Когда Дэвид вернется, ей нельзя показывать ни малейших признаков тревоги. Сохранять достоинство, самообладание, не подавать виду, что она по нему скучала, и главное — не задавать никаких вопросов.

Ей позвонила подруга с предложением вместе пойти на открытие нового ресторана. Она согласилась и решила появиться там во всем блеске. Она сумеет вызвать у Дэвида ревность! И вообще, лучше оказаться в компании незнакомых людей, чем сидеть дома в глухой тоске.

Ресторан был огромный, музыка слишком громкая, зал битком набит: ни поговорить, ни шагу ступить — обязательно с кем-нибудь столкнешься. «Неужели находятся любители так проводить вечера?» — подумала она, собираясь с духом, прежде чем нырнуть в это людское море.

Входящих ослепляли вспышки фотокамер. Так вот почему подруге так хотелось прийти сюда именно с ней! Чтобы попасть на страницу светской хроники в каком-нибудь глянцевом журнале. Получить свою минуту славы. Черт бы тебя побрал, Дэвид, зачем ты заставляешь меня скучать в одиночестве в подобных местах? Тебе, видите ли, силы нужно восстановить… Погоди, ты за это поплатишься!

Зазвонил телефон, но номер звонящего не определился. В такой час это почти наверняка он. В подобном гвалте ничего не расслышишь! Будь она снайпером, чертов диджей получил бы пулю в лоб.

Она огляделась. Одинаковое расстояние отделяло ее от входа и от кухни. Толпа уносила ее все дальше от дверей, но она решила грести против течения. Прижала телефон к уху и прокричала:

— Подожди, не отключайся! Ты же, дорогая, вроде собиралась хранить спокойствие, разве нет?

Пробить себе дорогу, отпихнув какую-то куклу на высоченных каблуках и вьющегося вокруг нее придурка. Отдавить ноги этой вертлявой тощей вешалке, обогнуть хищно уставившегося на нее мажора. Приятно тебе повеселиться, старина, твоя соседка, похоже, — собеседница что надо! Еще десяток шагов — и вот наконец дверь.

— Только не отключайся, Дэвид! Да заткнись же, идиотка!

Она устремила умоляющий взгляд на вышибалу: только бы отсюда вырваться!

Вот она и на свободе! Свежий воздух, на улице довольно тихо… Подальше от густой толпы жаждущих проникнуть в ад!

— Дэвид?

— Где ты?

— На приеме… Вот наглец, еще задает такой вопрос!

— Развлекаешься, дорогая?

— Лицемер! Да, здесь забавно… Откуда у тебя это самодовольство? А ты?.. Тупица! Ты сам где? Причем уже два дня!

— Еду домой. Ты скоро вернешься?

— Я уже в такси. Поймать такси! Скорее!

— Я думал, ты на приеме.

— Когда ты позвонил, я уже выходила.

— Тогда ты, скорее всего, приедешь раньше меня. Если устала, то не жди меня, тут сплошные заторы, даже в такой поздний час. В Лондоне стало совершенно невыносимо. Не проедешь!

Это ты стал невыносим! Как ты смеешь мне советовать не ждать тебя? Уже два дня я только и делаю, что жду!

— Я оставлю в спальне свет.

— Чудесно! Целую. До встречи.

Блики света в лужах на тротуаре, парочки под дождем…

А я одна, как последняя дура. Ничего, завтра начну новую жизнь, и плевать на кино. Нет, не завтра, сегодня!