«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VII. Финал «времени незабвенного, времени славы и восторга», или «Дорога» в Бессмертие!

Яков Николаевич Нерсесов

Посвящается грядущему 200-летию со дня смерти (5 мая 1821 г.) Наполеона Бонапарта и совсем недавно прошедшему 250-летию со дня его рождения – то ли 15 августа 1769 г., то ли… годом позже?!

Часть Первая

Между двумя Реставрациями «желанных» Бурбонов или, последний взлет «кометы» с острова Эльба!

Согласно общедоступному «академически-фактологическому» изложению «полет на бреющей высоте» прошел вот так…

<<…По Парижскому мирному договору между главными участниками шестой антифранцузской коалиции (Россией, Великобританией, Австрией и Пруссией), с одной стороны, и Людовиком XVIII — с другой, подписанному в Париже 30 мая (18 мая по старому стилю), Франция за незначительным изменением осталась в границах, существовавших на 1 января 1792 г. Ей возвращалась большая часть колониальных владений, утраченных ею за годы наполеоновских войн. Франции позволили сохранить все захваченные ею предметы искусств, за исключением трофеев, снятых с Бранденбургских ворот в Берлине и похищенного из венской библиотеки. Уплачивать контрибуцию ее не обязали.

Наполеону Бонапарту было предложено выбрать своё место ссылки между островами Корфу, Корсикой и Эльбой. Наполеон выбрал Эльбу неподалёку от родной ему Корсики.

Британские представители отказались подписать соглашение, так как оно признавало легитимность применения к Наполеону императорского титула, тогда как король Великобритании рассматривал его в качестве узурпатора. Кроме того, по мнению британского правительства, остров Эльба не подходил в качестве места ссылки, поскольку находился слишком близко к берегам Франции и Италии, где Наполеон располагал значительным количеством сторонников.

3 мая 1814 г. на британском военном корабле он прибыл на остров, который получил в своё полное распоряжение. 14 мая к нему присоединился генерал Камбронн с частью Старой гвардии, пожелавшей отправиться за своим императором. Также на острове были и другие генералы, в частности, Бертран и Друо.

Он проживал в особняке в долине Сан-Мартино, однако из-за жаркого климата император жил там только зимой. Ему было позволено иметь не более 400 солдат, однако это ограничение он фактически игнорировал. Все у него под рукой оказалось 1.649 солдат: шесть рот Старой гвардии, из них три роты егерей и три роты гренадер, общей численностью 610 человек; корсиканский батальон (150 чел.); батальон Эльбы (649 чел.); лёгкая кавалерия в составе шести эскадронов егерей и пяти эскадронов польских улан, общей численностью 120 чел. и артиллерийская батарея (120 чел.).

Помимо этого у него имелся небольшой флот из восьми кораблей. Три из них были вооружены для охраны побережья от пиратов, два корабля были сугубо торговыми судами и ещё три предназначались для увеселительных прогулок по морю. Вооружёнными кораблями были: 25-тонный авизо «Каролина» с одним орудием на борту, 83-тонный шестиорудийный шлюп «Этуальe» и 300-тонный 18-пушечный бриг «Инкостант».

Наполеона посещали разные люди, в частности, у него побывала Мария Валевская с сыном. Именно здесь ему сообщили о смерти Жозефины. Однако Мария-Луиза с сыном ни разу его не посетили.

Наполеон получал известия как из Франции, где зрело недовольство реставрацией монархии Бурбонов, так и из Вены, где проходил Венский конгресс, на котором ведущие державы Европы договаривались о будущем мироустройстве.

Людовик XVIII не стремился к крутой ломке: и все же, экономические интересы множества лиц оказались затронуты.

Земли, конфискованные революцией, но почему-либо ещё не проданные, были возвращены вернувшимся эмигрантам. Стало ясно, что последние хотят добиться возврата и всех других, потерянных ими имуществ, хотя они перешли в руки новых владельцев.

Большое практическое значение имело также удаление со службы или перевод на половинный оклад значительного числа (свыше 20 тыс. чел.) наполеоновских офицеров (мера эта была необходима по финансовым соображениям, чтобы сократить расходы на армию). Оставшиеся на службе офицеры и вся армия чувствовали, что новое правительство относится к ним с пренебрежением.

Неудовлетворённой была и наполеоновская придворная знать, которая, хотя и была принята к новому двору, но чувствовала там себя скованной. Недовольство охватило даже крестьян, которые опасались восстановления феодального права, даже в неполную силу.

Кроме того, во внешней политике уже не было того единства союзников, которое было во времена Шестой коалиции. Англия и Австрия решительно не желали усиления России на европейской арене, были сильные разногласия по вопросам судеб Польши и Саксонии.

Все эти факторы, как во внутренней, так и во внешней политике давали Наполеону основания считать, что Франция готова к его возвращению.

В ночь на 25 февраля 1815 г. бриг «Инконстант» с Наполеоном на борту в сопровождении ещё шести кораблей отплыл во Францию. Со стороны моря остров Эльба патрулировали французские и английские корабли. Один из них — французский «Зефир» под управлением капитана Андриё — заметил флотилию, идущую с Эльбы, и даже перекинулся несколькими словами с капитаном брига Наполеона, но не обнаружил ничего подозрительного.

Таким образом, Наполеон и его маленькое войско достигли берегов Франции в три часа дня 1 марта 1815 г. и высадились в бухте Жуан.

Его личный деспотизм был забыт и его приветствовали как представителя революции, шедшего освободить страну от тирании Бурбонов. Прибывшая таможенная стража только приветствовала императора. Пополнив запасы провианта в Каннах, оставив четыре орудия на берегу и распечатав листовки со своим воззванием в Грасе (оба города признали власть вернувшегося императора без какой-либо попытки сопротивления), Наполеон решил идти на север через провинцию Дофине. Не задерживаясь в таких городах, как Динь и Гап, 7 марта 1815 г. он вышел на Гренобль, столицу провинции.

В отличие от многих городов, которые встречались на его пути, ворота Гренобля оказались закрыты для Наполеона. К Греноблю были стянуты правительственные войска: полк гусар и два с половиной линейных пехотных полка с артиллерией.

Встреча отряда Наполеона и правительственных войск произошла в местечке Лаффре. Командование королевскими войсками не захотело слушать парламентёров Наполеона, тогда он сам подъехал к королевским войскам и произнёс свою знаменитую фразу: «Солдаты 5-го полка! Признайте своего императора! Если кто-то хочет меня убить, то вот он я!» (фр. Soldats du 5e! Reconnaissez votre Empereur! S’il en est qui veut me tuer, me voilà!). В ответ прозвучала команда капитана правительственных войск: «Огонь!», вместо исполнения которой войска закричали: «Да здравствует император!».

Наполеон взял Гренобль, как и остальные города, без боя.

После Гренобля во главе уже шести полков и с артиллерией Наполеон двинулся на Лион. 11 марта Наполеон принимал там парад дивизий, присланных Людовиком для подавления Наполеона. В своем декрете 12 марта Наполеон упразднил палату пэров, дворянство и назначил новых судей.

После падения Лиона в распоряжении у Наполеона уже было 15 тыс. солдат, к нему примкнули солдаты 5-го, 7-го, 11-го линейных полков, 4-го гусарского и 13-го драгунского полков. Эти небольшие силы двинулось на Париж.

В местечке Лон-ле-Сонье армию Наполеона ожидал с войсками маршал Ней, которого послали навстречу вырвавшемуся на свободу «корсиканскому чудовищу». Ней был одним из тех, кто перешёл на службу к Бурбонам после отречения императора в Фонтенбло, но и по слухам активничал в «бунте маршалов», предшествовавшему отречению Наполеона от престола весной 1814 г. Он обещал привезти Наполеона в Париж в железной клетке и предотвратить гражданскую войну, но в его рядах царила паника.

Ней ожидал подкрепление из Шалона, однако вместо этого пришло известие, что солдаты готовы повернуть свои пушки против него самого. Армия Нея расположилась на дороге из Лон-ле-Сонье к Бурку.

Тем временем Наполеон вышел из Лиона и занял Макон, чьё население с радостью приветствовало императора. Среди правительственных войск уже действовали агенты Наполеона, агитируя перейти на его сторону. Эмиссары Наполеона доставили письмо Нею, в котором ему было обещано, что его примут «так же, как он был принят императором на следующий день после битвы под Москвой». Посланники Наполеона убедили Нея, который не был искушён в политике, что не все иностранные державы поддерживают Бурбонов, что англичане специально отвели корабли от Эльбы, дав Наполеону сбежать. Все это было ложью, но на Нея произвело впечатление. В результате, он выпустил прокламацию, в которой призывал солдат перейти на сторону императора.

Именно в те дни на Вандомской колонне появился рукописный плакат «Наполеон — Людовику XVIII. Король, брат мой! Не присылайте мне больше солдат, у меня их достаточно. Наполеон».

Маршал Ней присоединился к Наполеону с войсками 17 марта 1815 г.

19 марта король с семьей бежал из Парижа в сторону Бельгии.

20 марта 1815 года, через двадцать дней после высадки Наполеона на французское побережье, пройдя 325 км через Антиб, Грас, Сен-Валье-де-Тье, Кастеллан, Динь-ле-Бен, Систерон, Гап, Кол Байард, Корпс, Ла Мур, Лаффре, Гренобль, причем, в некоторых местах дорога была труднопроходима, он преодолевал ее на мулах, Бонапарт без единого выстрела вошёл в Париж и опять встал во главе Франции.

Правда, всего лишь на «Сто дней»: с 20 марта по 7 июля 1815 г.

…Кстати, принято считать, что само выражение «Сто дней» оказалось в ходу после приветственного адреса, с которым префект департамента Сены Шаброль обратился 8 июля к вернувшемуся из «бельгийской эвакуации» в Генте Людовику XVIII: «Сто дней миновали, как Ваше величество было вынуждено покинуть свою столицу посреди слёз и стенаний Ваших подданных»! Верноподданнический политес («умение лизнуть первым и, как можно глубже…») актуален во все времена…

Наполеон понимал, что Франции нужен мир. Он обратился к главам европейских держав с предложением о мире и обещал, что Франция не будет переходить свои границы.

Стремясь внести разлад в стан союзников, Наполеон переслал Александру I документы, которые остались после Бурбонов, свидетельствующие о секретном договоре Франции, Англии и Австрии против Пруссии и России. Однако это не помогло.

13 марта, ещё до вступления Наполеона в Париж, союзники объявили его вне закона, а через несколько дней началась мобилизация союзных армий. К 10 июня Наполеон имел в своём распоряжении 198 тыс. чел., из которых только 128 тыс. можно было использовать в предстоящей кампании. В то же время союзники сразу выставили 700 тыс. чел. и планировали довести их число до миллиона.

У Наполеона был только один шанс на победу — постараться разбить союзные армии по частям, до окончания их мобилизации.

Наполеон решил нанести упреждающий удар в Бельгии и 14 июня двинулся туда. 15 июня 1815 г., когда Армия Севера (фр. Armée du Nord) форсировала реку Самбре, началась его последняя Бельгийская кампания, продолжавшаяся с 15 июня по 8 июля 1815 г.

Ему противостояли две армии очередной (Седьмой) коалиции союзников: прусская и условно говоря, «британская». Во главе первой стоял Блюхер, а второй командовал герцог Веллингтон.

15 июня Наполеон направил Нея сдерживать англо-нидерландскую армию герцога Веллингтона у Катр-Бра, а сам в тот же день, стремясь не допустить ее соединения с прусско-саксонской армией Блюхера (св. 90 тыс. человек, 216 оруд.) со своими главными силами (75—80 тыс. чел., 210 оруд.) перешёл реку Самбр с целью разгромить последнего. Его действия несколько осложнились из-за измены генерала Бурмона, который бежал к пруссакам и выдал его планы.

16 июня у Линьи в Бельгии, он атаковал Блюхера, главный удар наносился по его правому крылу. Начав атаку лишь в 14:30, французы захватили Сент-Аман и часть Линьи. Но затем Блюхер вернул себе Сент-Аман, но последние, в свою очередь, потеснили его правый фланг.

К 18 часам ни одна из сторон успеха не добилась.

Пришлось Блюхеру направить часть войск на помощь своему правому флангу, тем самым ослабив свои позиции непосредственно у Линьи. Воспользовавшись этим, Наполеон атаковал Линьи и прорвал центр пруссаков. Все попытки Блюхера исправить положение не увенчались успехом. В кульминационный момент он даже лично возглавил кавалерийскую атаку, но потерял коня и едва не погиб, причем, армия некоторое время не знала, где он и что с ним. Прусские войска отступили не везде организованно, вплоть до того, что несколько тысяч новобранцев дезертировало.

Пруссаки потеряли около 20 тыс. чел. и 40 орудий, французы ок. 11 тыс. чел. Блюхер был разбит, но не разгромлен. Однако и Наполеону не удалось в точности исполнить свой план: остаться один на один с Веллингтоном.

Примечательно, что в тот же день и чуть ли не в тоже время маршал Ней (со своими 44 тыс. чел.) вступил в бой у Катр-Бра с войсками Веллингтона. При этом сильный французский корпус генерала Друэ д’Эрлона из-за путаницы с приказами весь день простоял между двумя сражениями, не приняв участие ни в одном из них и отчасти, тем самым, прусская армия Блюхера избежала разгрома, а битва при Катр-Бра, произошедшая в тот же день, окончилась ничьей.

Наполеон был уверен, что Блюхер окончательно разбит и более не представляет угрозы, поэтому, послав за ним маршала Груши с корпусами дивизионных генералов Вандама и Этьен-Мориса Жерара, уже полностью переключился на Веллингтона.

Примечательно, что в том сражении особенно отличился другой дивизионный генерал Жан-Батист Жирар, командир одной из пехотных дивизий. Наполеон присвоил ему титул герцога Линьи и даже вроде бы собирался произвести в маршалы Франции, но столь доблестный генерал вскоре после сражения скончался от ран.

Несмотря на поражение, Блюхер сумел-таки привести свои войска в относительный порядок и направить большую их часть на соединение с англо-нидерландской армией, чего Наполеон от него не ожидал. К Блюхеру, к тому же, подошел сильный корпус генерала Бюлова, который составил его авангард. Благодаря этому прусская армия, даже частично разбитая, всё же успеет к заключительной фазе следующего — решающего — сражения при Ватерлоо и сыграть там очень серьезную (ключевую?) роль.

В один день с битвой при Линьи — 16 июня и примерно в тоже время — войска Нея атаковали у местечка Катр-Бра (ныне Бельгия) армию Веллингтона.

В распоряжении Нея было 18 тыс. пехоты, 2 тыс. кавалерии с 32 орудия (к концу сражения он уже располагал 24 тыс. солдат) — всего по три пехотных и кавалерийских дивизии: II-й пехотный корпус Рейля (3 пехотных и одна кавалерийская дивизии), резервный кавалерийский корпус Келлермана (две кавалерийские дивизии, из которых на поле боя находилась одна), легкая гвардейская кавалерийская дивизия Лефевр-Денуэта и I-й пехотный корпус д’Эрлона, который к месту сражения в силу ряда причин так и не прибыл.

В 10:30 силы Нея расположились так: у Франа встали 5-я пехотная дивизия Башелю, кавалерия Пире и Лефевра-Денуэта; в Ломбюкском лесу — дивизии Жерома Бонапарта (под фактическим командованием начальника штаба дивизии Гильемино) и Фуа; в резерве осталась — кирасирская дивизия Леритье из корпуса Келлермана.

Согласно приказу Нея Башелю — следовало занять высоты за Женапом, Фуа — двигаться за ним к Бонтерле, Гильемино — дойти до Катр-Бра, Келлерману — одну дивизию расположить в Либертье, другую — во Фране, Лефевру-Денуэту — оставаться во Фране. Тогда как д’Эрлон должен был отрядить одну дивизию к Марбе, с остальными тремя и кавалерией дойти до Франа и соединиться там с Пире.

А вот этого-то он так и не сделал, поскольку в это же время Наполеон присылал ему приказы двигаться на соединение с ним в Линьи. В результате сильный корпус д’Эрлона не принял участие ни в одном из двух сражений, судьбу любого из которых он мог решить.

К началу битвы у принца Оранского было в наличии всего лишь 7—8 тыс. чел. (5 батальонов Нассау или бригада Бернгарда Саксен-Веймарского; 4 голландских батальона или бригада Байланда), включая 50 прусских гусар и 16 пушек (лишь к концу сражения его силы возрастут до 20 тыс. солдат.

В 14:00 артиллерия Нея открывает сильный огонь по позициям противника. Бригада Жамена выдвигается вдоль шоссе против центра голландцев, 5-я дивизия охватывает левый фланг. Дивизия Башелю занимает Пьермон и ферму Лераль. Дивизия Фуа захватывает Жимонкур и отбрасывает на левый берег ручья занимавший ферму батальон голландской милиции. Атакованные лёгкой кавалерией Пире голландцы в беспорядке отходят к лесу де-Боссю. Ответная атака двух голландских батальонов резерва против бригады Жамена не приносит успеха. Ключевые пункты центра и левого фланга союзников остаются за французами.

В 15:00 Ней подкрепляет Фуа бригадой Готье и приказывает принцу Жерому Бонапарту овладеть лесом де-Боссю. Вся артиллерия II-го корпуса готовит атаку. Бригада Суа быстро овладевает фермой Большой Пьерпон и опушкой леса, внутри которого завязывается упорный бой. Батальоны Нассау медленно отходят к Катр-Бра, потеряв при этом три орудия. Пять батальонов Готье усиливают бригаду Жамена и положение принца Оранского становится критическим.

И тут к нему подходят долгожданные подкрепления: голландская кавалерийская бригада Ван-Мерлина (1.100 сабель и 6 орудий), дивизия Томаса Пиктона (7.226 штыков и 12 орудий) и большая часть брауншвейгской дивизии (3.000 штыков и 800 сабель).

В 15:30 дивизия Пиктона разворачивается между Катр-Бра и прудом, что близ дороги Сар-Дам-Авелин. Для облегчения этой задачи Ван-Мерлин, построив 6-й голландский гусарский полк в первую линию и 5-й бельгийский драгунский во вторую, атакует дивизию Фуа у перекрестка рядом с Жимонкуром. Легкая кавалерия Пире успешно контратакует и бригада Жамена отходит к Катр-Бра. Но и у союзников уже рассеян батальон голландской милиции и уничтожена бельгийская батарея Стивенара. Лишь появление на поле боя брауншвейгской дивизии останавливает наступление французов. Герцог Фридрих Вильгельм строит брауншвейгцев перед Катр-Бра, высылает эскадрон кавалерии для обеспечения правого фланга, а бригада Байланда (из дивизии Перпончера) уходит в резерв в тылу брауншвейгцев.

К 16:00 Жером Бонапарт одной бригадой занимает лес де-Боссю, другая — сосредотачивается перед Франом. Тогда как дивизия Фуа, Башелю и кавалерия Пире оттесняют голландцев до дороги Нивель-Намюр. Свежая часть II-го корпуса — бригада Бодуэна — становится между шоссе и лесом де-Боссю и французы переходят в наступление по всему фронту.

Оставив 108-й линейный полк в резерве, Башелю направляет дивизию в обход левого фланга врага. Однако французское наступление останавливается проворно-прицельным залповым огнём сразу шести батальонов дивизии Пиктона. А атака бригады Кемпта и вовсе заставляет французов отходить в Пьермон. В свою очередь, встреченные картечью и атакованные кавалерией Пире англичане отходят на прежние позиции.

С появлением бригады Бодуэна генерал Фуа тремя колоннами теснит брауншвейгцев к Катр-Бра. Во время кавалерийской контратаки брауншвейгцев погибает Фридрих Вильгельм. Легкая конница Пире прорывает каре 42-го шотландского полка и вырубает целый батальон ганноверцев. Бригада Байланда и только что прибывшие батальоны Нассау Крузе все же останавливают Фуа.

К 17:00 у Нея уже не остается резервов, и он вынужден ограничиваться одной лишь канонадой.

В это время по Нивельской дороге к союзникам подходит 2-я дивизия Альтена (6 тыс. чел. и 18 орудий). Британская бригада Колина Алкета разворачивается перед Катр-Бра между лесом и шоссе, а ганноверская бригада Кильманзегга усиливает дивизию Пиктона. У Нея единственной свежей частью является лишь кирасирская бригада Гитона, подошедшая из Франа.

Именно эта бригада Гитона (8-й и 11-й кирасирские полки — всего ок. 800 всадников) спешно выстраивается в эскадронную колонну и несется в атаку между Жимонкуром и Катр-Бра. Она сходу вырубает тяжелыми палашами 69-й пехотный полк (берет его знамя), затем — батальон 33-го пехотного полка и батарею вместе с прислугой, прорывает каре брауншвейгцев и взлетает в победном угаре на Катр-Бра. Однако расстреливаемые со всех сторон англо-голландской пехотой, кирасиры все же останавливаются, а затем и вовсе отходят назад.

Вскоре после 18 часов атаки французской кавалерии прекратились.

Зато Веллингтон ок. 18:30 получает новые подкрепления: два брауншвейгских батальона, три батареи из Нивеля и гвардейскую дивизию Кука. С ними он начинает наступление на правом фланге, а затем и общую контратаку.

Около 19:00 гвардейская бригада Мэйтланда выбивает части принца Жерома из леса де-Боссю, однако взять ферму Большой Пьер-Пон ей взять так и не удалось. В свою очередь, дивизии Башелю и Фуа отходят на высоты севернее Франа. Тогда как союзники выстраиваются по линии Большой Пьер-Пон-Пьермон-Тиль.

Повторимся (!), что при этом сильный французский корпус генерала Друэ д’Эрлона из-за путаницы с приказами весь день простоял между двумя сражениями, не приняв участие ни в одном из них, Отчасти, тем самым, прусская армия Блюхера избежала разгрома. Тогда как битва при Катр-Бра, произошедшая при практическом равенстве сил, в тот же день, окончилась ничьей.

Причем, обе стороны в ней потеряли почти поровну: французы — ок. 4 тыс., союзники почти 4.8 тыс.

Напомним (!), что в этот же день в битве при Линьи Наполеон разбил пруссаков, но не разгромил их, преследования в тот же день (вернее, ночь) не организовал, а двинулся на соединение с Неем.

17-го числа наполеоновская армия остановилась на отдых.

Французский император поручил своему новоиспеченному маршалу Груши по сути дела треть своей армии — 35 тыс. чел. (III-й 17-тысячный корпус, дивизионного генерала Вандама, IV-й 16-тысячный корпус дивизионного генерала Жерара, II-й кавкорпус, дивизионного генерала Экзельманса) и велел преследовать Блюхера, отступившего в неизвестном направлении. На самом деле он будет гоняться за самым малочисленным (17-25-тысячным; данные сильно разнятся) III-м прусским корпусом — фон Тильмана и не поспеет к полю боя на Ватерлоо.

Сам Наполеон двинулся на север, на Брюссель — не предупредив, однако, об этом Груши.

На большой дороге из Шарлеруа у селения Ватерлоо ему преградила путь англо-голландская армия герцога Велиингтона, занявшая выгодную позицию на высотах Мон-Сен-Жана. 18 июня здесь произошло сражение, которое в Пруссии называлось сражением при Бель-Альянсе, а у французов — при Мон-Сен-Жане.

Всего у французского императора в тот решающий день было в наличии 69 тыс. чел. (48 тыс. пехоты, 14 тыс. кавалерии и 250 орудий с 7 тыс. артиллеристов).

I-м корпусом командовал дивизионный генерал граф д’Эрлон (16 тыс. пехоты и 1.500 кавалерии) — 1-я дивизия бригадного генерала Кио дю Пассажа, 2-я дивизия дивизионного генерала барона Донзело, 3-я дивизия дивизионного генерала барона Марконье, 4-я дивизия дивизионного генерала графа Дюрютта и 1-я кавдивизия дивизионного генерала барона Жакино.

II-м корпусом руководил дивизионный генерал Рей/Рейль (13 тыс. пехоты и 1.300 кавалерии) — 5-я дивизия барона Башлю, 6-я дивизия принца Жерома Бонапарта, его заместитель — дивизионный генерал Гильемино, 7-я дивизия барона Жирара, 9-я дивизия дивизионного генерала графа Фуа и 2-я кавдивизия дивизионного генерала барона Пире.

VI-й корпус возглавлял Жорж Мутон, граф де Лобау (10.300 чел.) — 19-я дивизия дивизионного генерала барона Семе, 20-я дивизия дивизионного генерала барона Жанена.

1-м кавкорпусом командовал дивизионный генерал, граф Пажоль (3-я кавдивизия дивизионного генерала барона Домона, 5-я кавдивизия дивизионного генерала барона Сюберви).

3-й кавкорпус оказался под началом дивизионного генерала графа Франсуа Келлермана (11-я кавдивизия дивизионного генерала барона Леритье и 12-я кавдивизия дивизионного генерала барона Руссель д’Юрбаля).

4-й кавкорпус возглавлял дивизионный генерал граф Жан-Батист Мийо (13-я кавдивизия дивизионного генерала Ватье графа де Сен-Альфонса и 14-я кавдивизия дивизионного генерала барона Делоржа.

В резерве были: императорская гвардия дивизионного генерала граф Антуана Друо (гренадерская дивизия — дивизионные генералы граф Луи Фриан и граф Роге — два полка Старой гвардии и два полка Средней гвардии; егерская дивизия — дивизионные генералы граф Моран и граф Мишель — два полка Старой гвардии и два полка Средней гвардии; Молодая гвардия дивизионных генералов графа Дюэма и графа Барруа — две бригады по два полка; дивизия тяжёлой кавалерии дивизионного генерала графа Гюйо — две бригады по одному полку; дивизия лёгкой кавалерии дивизионного генерала графа Лефевр-Денуэтта; гвардейская артиллерия дивизионного генерала барона Дево де Сен-Мориса; гвардейские инженеры дивизионного генерала барона Аксо).

Начальником штаба — маршал Сульт, его замом — дивизионный генерал Байи де Монтион. Дежурными генералами — дивизионный генерал граф Бертран, бригадный генерал граф Лабедуайер и бригадный генерал граф Флао.

По очень разным данным у Веллингтона могло быть ок. 67 тыс. чел.: 50 тыс. пехоты, 11 тыс. кавалерии и 150—159 орудий (с 6-тысячной обслугой). Принято считать, что в его армии было 24 тыс. британцев и 6 тыс. солдат из Королевского Германского Легиона. Причем, 7 тыс. британцев были ветеранами войны в Испании. Остальная часть его армии — это 17 тыс. голландцев, 11 тыс. ганноверцев, 6 тыс. брауншвейгцев и 3 тыс. нассаусцев.

I-м корпусом командовал принц Вильгельм Оранский: 1-я дивизия Джорджа Кука (1-я бригада Перегрина Мэйтленда, 2-я бригада Джона Бинга и артиллерия Стивена Эдье), 3-я дивизия Карла фон Альтона (5-я бригада Колина Хэллкета, 2-я бригада фон Омптеды и 1-я ганноверская бригада фон Кильмансегге), 2-я нидерландская дивизия графа Седлницкого (1-я бригада фон Биландта и 2-я бригада Бернхарда Саксен-Веймарского), 3-я нидерландская дивизия Давида Хендрика Шассе (1-я бригада Фредерика Детмерса и 2-я бригада Александра Д’Обрема).

II-й корпус возглавлял Роланд Хилл (2-я дивизия Генри Клинтона, 4-я дивизия Чарльза Колвилля и 1-я нидерландская дивизия).

Кавалерийским корпусом руководил Генри Энглси, граф Аксбридж (5-я дивизия Томаса Пиктона и 6-я дивизия).

Помимо этого имелся еще и Брауншвейгский корпус убитого под Катр-Бра Фридриха Вильгельма Брауншвейг-Вольфенбюттельского

Силы обеих армий, очевидно, были примерно равны (почти по 70 тыс. чел. с обеих сторон), причем, в силу ряда объективных и субъективных обстоятельства заметное превосходство французов в артиллерии (чуть ли не на сотню стволов: в генеральном сражении — это очень весомо!?) так и не сыграет решающей роли в предстоящем сражении.

Зато появление в самый нужный момент для Веллингтона на «авансцене» армии Блюхера (по очереди, трех из четырех прусских корпусов — IV-го фон Бюлова в 32 тыс. чел., I-го фон Цитена в 32.500 чел. и II-го фон Пирха I в 33 тыс. чел.) «поставит крест» на полководческой карьере «генерала Бонапарта» или, хуже того, «забьет последний гвоздь в крышку его гроба».

А ведь после сражения при Линьи и боя при Катр-Бра Наполеон считал себя достаточно защищённым со стороны пруссаков, отброшенных, по его предположению, к реке Маас и преследуемых маршалом Груши. Поэтому он решился, не имея серьезного численного преимущества, воспользоваться разрозненностью сил союзников и разбить армию Веллингтона (англичане, голландцы, брауншвейгцы, ганноверцы и «прочие» — «прочие») до соединения её с пруссаками.

В свою очередь, Веллингтон, очистив позицию у Катр-Бра и получив твердое обещание от Блюхера (Слово Офицера!) соединиться с ним на следующий день, решился-таки на сражение на позиции у Ватерлоо (повторимся на Мон-Сен-Жанском плато), по обеим сторонам брюссельской дороги (шоссе), от селения Мерб-Брен до фермы Лавалет.

Принято считать, что оно началось 11:35 (хотя есть сведения будто бы Веллингтон рапортовал, что это случилось на 30 минут раньше) 18 июня атакой французской армии на Шато-Угумон (Гугомон) — большую, расположенную у основания откоса дороги на Нивель сельскую ферму (замок?), и окружающий его сад/парк/лес.

Этот штурм принято считать одним из ключевых моментов ватерлооского сражения.

Перед битвой сам Угумон, расположенный на правом фланге союзной армии, был торопливо укреплен.

По некоторым данным его гарнизон состоял из 1-го батальона 2-го пехотного полка Нассау, подкреплённого отрядами егерей и ландвера из 1-й ганноверской бригады генерал-майора графа Фридриха фон Кильмансегге, лёгкой роты 2-го батальона Колдстримской гвардии под командой подполковника Генри Уиндхема, лёгкой роты 2-го батальона 3-го гвардейского полка подполковника Чарльза Дашвуда, лёгких рот 2-го и 3-го батальонов 1-го гвардейского полка подполковника Александра Фрезера. Причем, все подразделения гвардии состояли во 2-й гвардейской бригаде генерала Джона Бинга и находились под общей командой подполковника Джеймса Макдоннелла.

А ведь эта атака была запланирована лишь как отвлекающая, с целью заставить Веллингтона переместить сюда резервы из центра, чтобы нанести решающий удар по центру, расположенному у фермы Ла-Э-Сент. Однако так получилось, что на самом деле она отвлекла больше французских войск, чем рассчитывал Наполеон.

Весь день французы будут штурмовать Угумон, защищаемый британскими гвардейцами, ганноверскими егерями и нассаусцами. Обе стороны будут нести большие потери.

Первое нападение на Гугомон совершила 1-я бригада генерала Пьера-Франсуа Бодуена из 6-й пехотной дивизии Жерома Бонапарта II-го корпуса генерала графа Оноре-Жозефа Рейля. Ей удалось-таки вытеснить ганноверцев и батальон Нассау из небольшого лесного массива на юге от Гугомона. Правда, разрушительный огонь неприятеля из-за стен фермы вынудил их отступить, причём, сам генерал Бодуен был убит.

Вторую атаку под прикрытием артиллерийского огня повела 2-я бригада генерала Суа. Она атаковала южную стену фермы, заняла небольшую часть сада, но не смогла укрепиться. Тогда 1-й лёгкий полк под командой полковника Деспана-Кубьера совершил обходной маневр с запада и напал на северные ворота. Бывшему сапёру суб-лейтенанту Легро удалось разбить ворота топором, после чего французы с криками «Vive l, Empereur!» ворвались во внутренний двор и вступили в отчаянную схватку с английскими гвардейцами. После того, как подполковник Макдоннел с группой офицеров и капралом Джеймсом Гремом умудрились-таки снова их захлопнуть, то оставшиеся внутри 30 карабинеров 1-го лёгкого во главе Легро были перебиты в рукопашной схватке.

По легенде в живых остался (либо его оставили в живых!?) один лишь юнец-барабанщик.

Около полудня наполеоновский брат Жером предпринял третью попытку овладеть Угумоном — на этот раз французы обошли ферму с восточной стороны, заняли сад и попытались снова атаковать северные ворота, но были отброшены контратакой двух рот 3-го гвардейского полка.

Тогда французы выдвинули на опушку леса батарею из гаубиц, которая приступила к интенсивному обстрелу внутреннего двора фермы (разрушению подверглись все здания, кроме часовни). В ответ гренадёрская рота 3-го гвардейского полка попыталась нейтрализовать вражескую артиллерию, но была отброшена французами, которые на плечах отступающих ворвались в сад, но были остановлены контратакой 2-го батальона 3-го гвардейского и откатились на прежние позиции.

Четвёртая попытка французов провалилась около 2 часов дня.

В последующих атаках принимали участие части 5-й пехотной дивизии генерала барона Башлю, 9-й пехотной дивизии генерала графа Фуа из корпуса Рейля и кавалеристы III-го корпуса генерал Келлермана, причём и Фуа и Башлю оказались ранены.

Видя отнюдь нерадужное развитие событий вокруг Угумона, Наполеон приказал приостановить атаки и продолжить поджигать все его постройки гаубичным огнем зажигательными снарядами. Вскоре все уже горело. Правда, это не помешало английским гвардейцам по-прежнему оставаться на своих постах и отражать любые вражеские нападения.

К этому моменту в помощь защитникам прибыли 1-я бригада Королевского Германского Легиона полковника Дю Пла, 3-я Ганноверская бригада подполковника Хью Халкетта и 71-й пехотный полк 3-й бригады генерал-майора Фредерика Адама из состава 2-й (англо-ганноверской) пехотной дивизии генерал-лейтенанта сэра Генри Клинтона.

На некоторое время вокруг Угомона установилось затишье, поскольку эпицентр сражения переместился в центр позиции. Только ближе к вечеру после того как линию обороны Веллингтона оттеснили назад своими неистовыми атаками кавалеристы Нея, французам снова удалось выбить защитников из сада. Правда, их наступление было остановлено яростным огнём Колдстримской гвардии и штыковой контратакой 3-го гвардейского полка.

После того как падет ферма Ла-Э-Сент, французы снова атакуют восточную часть сада/леса/парка, захватят её/его, но как и прежде будут вытеснены контратакой английской гвардии.

В общем, весь день вокруг Угумона велась кровавейшая резня.

Причём, значение имел не столько сам замок (в нём не помещалось большое количество солдат), сколько окружающий его лес/парк/сад и ведущая от него на север дорога. Она позволяла выйти в тыл британских позиций.

В связи с этим Веллингтон придавал большое значение Угумону, считая, «что у его ворот решалась судьба сражения». Именно поэтому Угумон защищали части британской гвардии и Королевского Германского легиона, одного из лучших соединений британской армии. Здесь была сконцентрирована и значительная часть британской артиллерии.

Вот и переходил Угумонский лес (и парк) из рук в руки — не раз.

В общем, задуманная как отвлекающая, атака на Угумон превратилась в кипевшее до вечера ожесточённое сражение. Наполеон ясно видел Угумон в подзорную трубу и осознавал его значение, и весь день пересылал туда соединения и резервы. Но и Веллингтон делал то же самое для его обороны, и даже передвинул сюда несколько батарей артиллерии, и это несмотря на штурм, которому подвергался его центр.

Всего в течение дня здесь резали друг друга ок. 12 тыс. британцев (21 батальон) и ок. 14 тыс. французов (33 батальона). Линейным французским войскам так и не удастся опрокинуть элитные части британцев, в чём последним немало помогало каменное здание замка и окружавшие его каменные стены, выдержавшие несколько обстрелов вражеской артиллерии.

В итоге, защитники Угомона смогут отразить отчаянные атаки превосходящего противника и удержать свои позиции, внеся значительный вклад в общую победу.

А вот атаки на британский центр начались то ли в 11:50 (по воспоминаниям лорда Хилла — командир 2-го корпуса), то ли лишь в 13:30, либо и вовсе «около 14 часов»!?

Известно только, что это случилось уже после того, как Наполеон и его свита заметили появление прусской армии на горизонте у Шапель-Сен-Ламбер, и к нему уже успели привести пленного прусского солдата, который подтвердил подход к полю боя корпуса Бюлова. Теперь у Наполеона оставалось два (или три) часа времени. Он направил против Бюлова втрое меньший по численности всего лишь 10-тысячный VI-й корпус графа Лобау. После чего для разгрома 67.660 солдат Веллингтона у него осталось всего лишь 64 тыс. штыков и сабель.

И всё же, он считал, что его шансы «60 против 40».

Бонапарт провёл мощный артобстрел позиций противника — однако эффект от него оказался не столь эффективным как предполагалось. Принято считать, что причиной была мягкая рыхлая земля, сильно размокшая после проливного дождя, шедшего почти сутки. Она не давала ядрам рикошетить (а это было специфической особенностью именно французской артиллерийской «науки»), а при взрыве бомб «съедала» энергию осколков и поглощала ударную волну.

Так или иначе, но после в целом малоуспешной артподготовки в атаку пошли 16 тыс. чел. Кио, Донзело, Марконье и Дюрютта. Все генералы кроме Дюрютта применили уже не столь популярное у европейских противников Наполеона очень плотное построение пехотных батальонов, что мешало им в решающей стадии атаки перестраиваться и вообще осложняло атаку. Считается, что Наполеон видел-таки этот «казус», но не отменил его по каким-то сугубо своим соображениям. Дивизия Кио шла первой и первая бросилась на противника. Защитники садов вокруг фермы Ла-Э-Сента отступили внутрь здания, когда французы обрушились на них превосходящими силами. Тогда собственно бригада Кио попыталась занять ферму, но Ла-Э-Сент окружали каменные стены, а артиллерийская поддержка в лице мобильных конных батарей отсутствовала. Тогда как оборонявшиеся успешно отстреливались из укрытий.

Примерно в 13:30 Д’Эрлон послал вперёд остальные три дивизии, т.е. ок. 14 тыс. человек на фронте в километр против левого фланга Веллингтона. Им противостояли всего лишь 6 тыс. чел.: 2-я голландская дивизия (Ван Биландта) в первом ряду и англо-ганноверские войска Томаса Пиктона во втором ряду, схоронившиеся за хребтом холма.

Атака французов опрокинула солдат Ван Биландта, которые покинули поле боя, потеряв почти всех офицеров. Противник поднялся было на хребет и… попал под залп в упор солдат Пиктона. Однако французы все же выстояли и тоже ответили стрельбой. Левое крыло Веллингтона было близко к разгрому, Пиктон погиб и его части стали постепенно отходить.

Правее наступающего Марконье дивизия Дюрютта теснила части принца Бернхарда Саксен-Веймарского у фермы Папелотт. А Дюрютт уже отбросил ганноверцев, когда на поле сражения на полном ходу вылетела британская тяжёлая кавалерия.

В ситуации, когда британская пехота держалась из последних сил, граф Аксбридж (Эксбридж) бросил в бой бригады тяжёлой кавалерии Эдварда Сомерсета и Вильяма Понсонби. Первая бригада состояла из полков лейб-гвардии и гвардейских драгун, вторая — из английского, шотландского и ирландского тяжёлых драгунских полков. Штатно их должно было быть 2.651, но по факту — лишь 2 тыс.

Западнее брюссельской дороги бригада Сомерсета напала на кирасиров Тревера и обратила их в бегство. Восточнее этой дороги бригада Понсонби атаковала пехоту, которая отступила, за раз потеряв 3 тыс. пленными. Кавалеристам удалось захватить двух французских «орлов». Только дивизия Дюрютта успела-таки перестроиться в каре и отбить атаку шотландцев. Увидев, что противник отходит из Ла-Э-Сент в Папелотт, бригада азартного Понсонби увлеклась атакой и опрометчиво бросилась рубить французские батареи.

А ведь после того, как она лихо опрокинула не успевшую полностью встать в каре неприятельскую пехоту, бригада уже утратила свой боевой порядок. В пылу победной атаки она толпой понеслась к вражеским позициям, не обращая внимания на все усилия офицеров остановить её, и принялась рубить саблями артиллеристов и колоть лошадей вражеской батареи.

Наполеон отреагировал мгновенно, бросив в контратаку кирасирские бригады Фарине и два полка лёгкой кавалерии Жакино. Стремительного удара пиками польских улан во фланг они не выдержали и на своих выдохшихся, измождённых предыдущими атаками конях кинулись назад, причем, серьёзно пострадав при беспорядочном отступлении к британским позициям от вражеских пик. Британская кавалерия понесла тогда тяжёлые потери. Сам генерал-майор Уильям Понсонби погиб от пики рядового улана, будучи заколот в спину, а его родственник Фридрих Кавендиш Понсонби получил 9 (!) ранений пикой, остался на поле боя, пережил много злоключений, был доставлен в английский походный госпиталь, прооперирован и остался жив. Погиб полковник Фуллер, командир королевских драгун.

Лишь 1-й лейб-гвардейский полк, сражавшийся на правом фланге атаки сохранил-таки свой строй и пострадал не так сильно. Контратака британских и голландских лёгких драгун и гусар на левом фланге, а также голландских карабинеров в центре заставили французскую кавалерию вернуться на исходные позиции.

В этой динамичной фазе сражения участвовало в общей сложности до 20 тыс. чел. Французы потеряли 3 тыс. пленных и, что самое главное, потеряли драгоценное время — прусская армия была уже близко.

Незадолго до 16 часов Ней заметил движение в центре армии Веллингтона, которое он (?) ошибочно принял за отступление (Правда, до сих пор нет ясности, кто именно принял манёвры англичан за отступление и принял ли вообще!?). Французский маршал решил нанести удар по центру, но у него почти не осталось пехотных резервов.

Тогда Ней решил сломить центр Веллингтона силами одной только кавалерии. А ведь обычно не было принято использовать кавалерию — одну (!) — без поддержки пехоты, против твердо стоявшей на своих позициях пехоты.

Почему это тогда случилось!?

Даже англичане были удивлены тем, что огромные массы кавалерии бросили в широкомасштабную атаку туда, где не справилась пехота — одну!?

Для этой атаки был выбран кирасирский корпус Мийо и дивизион лёгкой кавалерии Лефевр-Денуэтта из императорской гвардии — что-то ок. 4.800 тяжелых палашей и лихих сабель. Позже будет добавлен корпус Келлермана и Гийо, и общее число всадников достигнет 9 тыс. — всего 67 эскадронов!

Эта атака была явной ошибкой, и Наполеон впоследствии винил в её проведении то Нея, то Мийо.

А ведь именно в это время (ок. 16 часов?) колонны Бюлова, под командованием Хиллера и фон Лостхина, и часть прусской кавалерии принца Вильгельма, уже пересекли долину реки Лан и приближались к Парижскому лесу, что был на правом фланге Наполеона.

Заметив приготовления Нея к массированной кавалерийской атаке, вся наличная в центре пехота Веллингтона сразу перестроились в каре. Причем, каре одного батальона (500 чел.) имело не более 18 метров в длину. Артиллеристам было приказано бросить орудия и укрыться внутри каре, чтобы вернуться к ним уже после конца атаки.

Кирасиры пошли в атаку медленной рысью. Батареи перед позициями Хэллкета успели-таки дать залп с сорока шагов, сразу же положив половину передовых эскадронов. Хотя оставшиеся и ворвались на позиции Веллингтона, но разбить каре не смогли. Они захватили орудия, но уничтожить их не могли, поскольку заклепочных молотков с собой не имели. Кирасиры понесли серьёзные потери от ружейного огня, после чего граф Эксбридж контратакой своей кавалерии заставил их отступить. И они отошли вниз, в долину, где Ней перестроил их и повёл в новую атаку.

Именно в этот момент с правого фланга раздались выстрелы… прусской артиллерии: это вступил в бой запыхавшийся от многочасовой гонки к полю сражения корпус Бюлова.

Вторая атака Нея, как показалось, опрокинула-таки британцев. Их артиллерийская обслуга опять бросила свои орудия и отошла в пехотные каре, а кирасиры снова прорвались вглубь британских позиций. Именно тогда вперёд кинется последний кавалерийский резерв французов — конница Келлермана и Гийо.

Теперь уже ок. 9 тыс. всадников поскакали в третью атаку!

Тут их встретила шотландская батарея Мерсера.

Последний также получил приказ бросить орудия и отойти под прикрытие брауншвейгской пехоты, но он решил, что на этот раз пехота не выдержит атаки, и его артиллеристы остались «работать» у своих орудий до последнего выстрела. По сути дела именно эта батарея в одиночку отразила третью атаку французской кавалерии.

В азарте боя она опять перегруппировалась и двинулась в четвёртую атаку.

Как потом с восхищением вспоминал в своих мемуарах все тот же Мерсер: «Это была не яростная атака галопом, а расчётливое наступление мерным шагом, словно они были полны решимости добиться цели. Они надвигались в глубоком молчании, и среди общего грохота сражения единственным звуком, исходившим именно от них, были громоподобные содрогания земли от одновременной поступи огромной массы лошадей. С нашей стороны также царила сосредоточенность. Все твёрдо стояли на своих постах, с орудиями наготове, заряженными картечью поверх ядер; запалы — в запальных шахтах; запальные шнуры зажжены и потрескивали за колёсами…»

Французские кавалеристы опять попали под убийственный залп вражеской артиллерии. Потери были столь велики, что тела погибших не позволили пройти остальным — атака захлебнулась.

На часах было ок. 18 часов.

И надо же такому случиться, что именно в этот момент из рядов Веллингтона дезертировала (!?) нидерландская кавбригада Трипа и ганноверский полк. Они поскакали назад в Брюссель, сея панику на своём пути, по крайней мере, так сообщают некоторые источники.

Но и Ней потерял треть своих солдат и лошадей. Многие офицеры были убиты. Впрочем, и потери Веллингтона тоже были серьёзны.

У обеих сторон кавалерия стала практически небоеспособна.

После потери почти всей кавалерии и появления Бюлова у Планшенуа у Наполеона уже были все основания для отступления.

Правда, вместо этого он приказал Нею штурмовать ферму Ла-Э-Сент, что стояла прямо перед центром армии Веллингтона. Ней двинулся на нее с одной лишь дивизией Данзело. Ферму защищал майор Баринг и 378 человек. У ее защитников осталось всего по 3—4 патрона на ствол. Французы топорами сломали ворота, ворвались на ферму и перебили почти весь гарнизон, спаслось только 42 бойца. Наполеон сразу велел переместить к ферме артиллерию. Так Веллингтон потерял важную позицию в центре своей армии. В это же время Дюрютт выбил-таки принца Бернхарда с фермы Папелотта.

А что же Груши, отправленный Бонапартом еще утром 17 июня с тремя корпусами (всего ок. 33 тыс. чел. с 80 орудиями — треть всех сил Наполеона!) догнать и уничтожить отступающего побитого Блюхера, ушедшего куда-то в направлении бельгийских городов Вавр и Лималь!?

Напомним, что в проигранной битве под Линьи прусский главнокомандующий Блюхер, возглавляя кавалерийскую атаку, был ранен и на какое-то время сложил с себя полномочия командующего армией. Начальник штаба прусской армии фон Гнейзенау принял их на себя. Он приказал немедленно собрать все оставшиеся боеспособными прусские части у Вавра.

Повторимся, что утомлённый битвой Наполеон не отдал-таки приказа об организации немедленного преследовании противника, т.е практически упустил прекрасную возможность покончить с прусской армией.

Принято считать, что педантичный Груши, совсем недавно ставший последним наполеоновскими маршалом, выполнял приказ слишком буквально. Его войска преследовали войска пруссаков, как потом оказалось самый малочисленный (всего лишь 17—25 тыс. чел. — данные заметно разнятся и 48 орудий) из всех их корпусов — Иоганна фон Тильмана (одного из саксонских героев кавалерийских атак на Курганную батарею на Бородинском поле!), которому было приказано уводить Груши подальше от Ватерлоо, слишком медленно. Они подойдут к Вавру только на следующий день — 18 июня, когда сражение при Ватерлоо уже начнется.

Тогда как Блюхер двинулся со своими основными силами из Вавра по труднопроходимым дорогам в сторону Ватерлоо еще в 11 часов утра 18 июня. На тот момент Груши ещё был в Валене.

Где-то в 11:30 он услышал первые выстрелы — это начался штурм Угумона, но Груши по одному ему известным (понятным: историки до сих пор спорят каким?) причинам не отменил своего наступления на Вавр. Генералы (Вандам и в особенности Жерар) предлагали «идти на пушки» (на звук стрельбы), но по некоторым данным Груши не был уверен в правильности этого хода и не знал намерений Наполеона на свой счёт.

В полдень авангард корпуса Бюлова еще находился в Шапель-Сен-Ламбер (6 км от Планшенуа и 4 км от фермы Папелотта). Цитен со своим корпусом двигался примерно тем же путём — из Вавра в Оэн.

Ок. 13:00 Блюхер был уже в Шапель-Сен-Ламбер и примерно через полчаса двинулся через болотистую долину на Планшенуа.

В 16:00, когда битва под Ватерлоо была уже в полном разгаре, Груши наконец приблизился к Вавру и получил письмо Наполеона, помеченное 10 часами утра (!), в котором Наполеон одобрял движение к Вавру. Груши убедился, что поступает в соответствии с планами Наполеона.

В это же время началась перестрелка под Вавром: это генерал Вандам, слыша уже многочасовую отдалённую канонаду под Ватерлоо и стремясь пробиться на помощь основным силам Наполеона, без приказа поднимет одну из дивизий на штурм хорошо укреплённых прусских позиций самого слабого в прусской армии корпус Тильмана, оставленного Блюхером, по сути дела как «приманка на живца», для войск Груши.

Тем временем, передовые бригады корпуса Бюлова, под командованием Хиллера и фон Лостхина, а также часть прусской кавалерии принца Вильгельма, (повторимся!) пересекли долину реки Лан и приближались к Парижскому лесу. Корпус Лобау ждал их у Фришермона. К тому моменту у Парижского леса Блюхер еще не успел собрать все свои силы, но действовать надо было немедленно — уже началась атака французской кавалерии на позиции Веллингтона — убийственная по свой сути для нее, но об этом еще никто не ведает. Категоричный Блюхер велел-таки наступать, и его войска (фон Лостхин и Хиллер) двинулись по обе стороны дороги на Планшенуа. Прусская батарея открыла огонь по солдатам графа Лобау: в основном для того, чтобы сообщить союзникам о своём появлении и поддержать их, в первую очередь, морально, а затем и практически.

10 тыс. пехоты Лобау пошли в атаку на прусские бригады. У него были свежие, ещё не задействованные в бою войска, и им по началу удалось-таки отбросить усталых от многочасового тяжелого марш-броска солдат Бюлова. Но тут к ним подошли остальные части, и теперь уже Бюлов имел в руках подавляющее — трехкратное превосходство — 30 тыс. против 10 тыс. Лобау, которому пришлось отступить.

Ок. 17:00 Груши, штурмующий позиции Тильмана, получает срочное письмо (помеченное 13:30!) с категоричным приказом немедленно спешить на соединение с Наполеоном, но он уже втянулся в бой под Вавром. У него были все шансы разгромить Тильмана, который предупредил об этом Блюхера. Рассказывали, что ответ командующего прусской армией был по-военному весьма доходчив: «Пусть генерал Тильман защищается, как только может. Его поражение в Вавре не будет иметь значения, если мы победим здесь». Действительно в сражении при Вавре прусский арьергард был атакован намного большими силами неприятеля. Обе стороны потеряли тогда по 2.5 тыс. убитыми и раненными. И все же, поражение пруссаков было не напрасным. Проиграв битву при Вавре, они отвлекли силы французов от главного театра военных действий на тот момент — Ватерлоо, где решалась судьба «Ста дней» Наполеона, как оказалось последних дней его повторного «пришествия» на французский престол.

Между тем, Бюлов все же вытеснил Лобау из Планшенуа и одно из прусских ядер даже упало недалеко от Наполеона. Он тут же отправил генерала Дюэма вместе с Молодой Гвардией (две бригады — 4.2 тыс. чел. и 24 орудия) немедленно вернуть деревню. Кавалерия, находившаяся поблизости от Планшенуа, была вынуждена развернуться и встретить пруссаков.

И действительно эти силы заставили Бюлова отойти.

Тем временем, когда в центре Веллингтон потерял Ла-Э-Сент, а ситуация под Планшенуа временно стабилизировалась, Наполеон решился-таки ввести в бой свой последний аргумент — резерв, императорскую Гвардию. Эта атака, предпринятая уже под вечер — в 19:30 — должна была прорвать центр Веллингтона, и отбросить его назад, не давая соединиться с Блюхером.

Это один из самых известных («раскрученных» художниками, писателями, кинематографом, «акробатами от Её Величества Истории» и интернет-играми) фрагментов военной истории.

Считается, в той полулегендарной атаке участвовали только несколько батальонов Средней Гвардии — но не гренадеры и не егеря Старой Гвардии. Недаром сам Ней потом с горечью вспоминал: «… я видел прибытие четырёх полков Средней Гвардии (жирный курсив — мой, Я. Нерсесов). Этими силами Наполеон хотел <<>> прорвать центр противника. Он приказал послать их вперёд; генералы, офицеры и солдаты демонстрировали величайшее бесстрашие; но эти части были слишком слабы, чтобы справиться с противостоящими силами противника.»

У оставшихся батальонов Старой Гвардии были свои неотложные задачи: Планшенуа, охрана ставки Наполеона в Ла-Кэйу, «исправления ошибок» и резерв на случай… ретирады с поля сражения. Они так и остались сзади и в атаку на центр Веллингтона так и не пошли.

Наполеон лично обратился ко всего лишь нескольким батальонам Средней гвардии с лаконичным как выстрел призывом. «Tout le monde en arriere!» («Все за мной!») и сам пошёл впереди них в смертельную атаку. Он вёл их до Ла-Э-Сент, затем уступил место маршалу Нею и укрылся в гравийном карьере, по крайней мере, так повествуют некоторые источники.

Батальоны двигались эшелоном.

1-й батальон 3-го полка гренадеров вёл маршал Ней, во главе также ехал генерал Фриан. Слева за ними шли 4-й полк гренадеров и 1-й и 2-й батальоны 3-го полка егерей, которые постепенно сливались в одно подразделение. И наконец, слева маршировал 4-й полк егерей. Принято считать, что их могло быть от 2.500 до 3.000 матерых бойцов (данные сильно разнятся), правда, без кавалерийской и артиллерийской (мобильными конными батареями) поддержки, чего, конечно, было, безусловно, недостаточно для опрокидывания вражеского центра навзничь.

Тридцать орудий противника открыли по ним огонь двойной шрапнелью. Пятая за время сражения лошадь Нея тут же погибла от этого обстрела. Пройдя шквал шрапнели и пуль, поредевшие батальоны Средней Гвардии прошли западнее Ла-Э-Сент и разделились на три колонны. Первая колонна, из двух батальонов гренадеров, ударила по британским (Хэллкет), брауншвейгским и нассауским (Крузе) войскам.

И тут настал черед известного в военной среде Европы той поры, как «генерал-байонет, т.е. штык», голландца Давида Шассе — штыковая атака была его излюбленным приемом на поле боя, ранее много лет прослужившего в наполеоновской армии. Если многие из его коллег по ремеслу проявили щепетильность и остались на стороне Наполеона (например, Дирк ван Гогендорп) или ушли перед Бельгийской кампанией французского императора в отставку (Ян Виллем Янсенс), то Шассе, как типичный «пёс войны» (!?), перешел на сторону союзников и при Ватерлоо сражался за Нидерланды, т.е. — Веллингтона. Именно его голландская дивизия встала на пути первой штурмовой колонны гренадер Средней Гвардии и приданная Шассе артиллерия открыла огонь им во фланг. Это не остановило французов, и тогда Шассе приказал своей первой бригаде ударить в штыки. Только так он смог остановить среднегвардейцев.

Чуть западнее полторы тысячи британских гвардейцев Перегрина Мейтленда залегли в густой (с человеческий рост) ржи. Когда на них двинулись 1-й и 2-й батальоны 3-го полка егерей, Веллингтон лично приказал что-то типа: «Настал Ваш черед Черти Мэйтленда! Встать!! Огонь!!!». Они вскочили и встретили Среднюю Гвардию убийственным залпами почти в упор. Обескровленные егеря остановились в замешательстве, около 300 из них погибло в первые же секунды. Пользуясь их заминкой Веллингтон бросил своих гвардейцев в штыки. Оставшиеся в живых егеря дрогнули и попятились назад.

И тут к ним на помощь подошла третья колонна — свежий 4-й егерский батальон Средней Гвардии. Пришла очередь начать отступать британской пехоты, но как раз в этот момент на фланге французов развернулся 52-й лёгкий пехотный полк, который открыл по ним залповый огонь сбоку, а затем бросился в отчаянную штыковую атаку. Под этим яростным ударом обескровленные огромными потерями всего лишь несколько батальонов Средней Гвардии стали отходить.

Видя их разгром, волна паники прошла по рядам французской армии. Она только усилилась, когда именно в этот момент на пехоту Дюрютта обрушились с востока прибывшие на поле боя прусские части фон Цитена. Раздались крики: «La Garde recule!» («Гвардия бежит!»). «Nous sommes trahis!» («Нас предали!»), «Sauve qui peut!» («Спасайся, кто может!»).

Пользуясь случаем, Веллингтон встал на стременах и взмахнул шляпой, давая сигнал к общей атаке. Его армия двинулась вперёд. Это было медленное и трудное наступление, измотанные боем солдаты еле шли, по колено в грязи или в воде, плохо построенные в линии. Та грязь и вода, что мешала наступать французам, теперь мешала продвижению пехоты Веллингтона.

Прибывшие части Цитена помогли преследовать французов.

Прусские войска Бюлова тем временем продолжили наступать на правом фланге французов, в основном в деревне Планшенуа. Имея подавляющее численное превосходство, они, все же, захватили ее и обратили французов в бегство

Остатки императорской гвардии перегруппировались в три батальона (или четыре?) возле Ла-Э-Сент.

…Рассказывали, что вроде бы тут английский полковник Хэллкет крикнул: «Храбрые французы, сдавайтесь!», на что якобы последовал знаменитый ответ дивизионного генерала Пьера Камбронна, командира 1-го полка пеших егерей Старой гвардии: «Merde! La garde meurt mais ne se rend pas!» («Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдаётся!»). Существует версия, что он произнёс только первое слово, а фраза «умирает, но не сдаётся» придумана уже существенно позже. После этого ответа гвардейский полк Камбронна якобы был сметён картечью в упор…

…Кстати, потом много и по-разному интерпретировали эту эпохальную фразу: «Гвардия умирает, но не сдаётся!» (фр. La Garde meurt mais ne se rend pas!) Авторство фразы впоследствии оспаривалось и даже явилось предметом судебного разбирательства. Также вызывала дискуссии точная форма фразы. По некоторым версиям, Камбронн (повторимся!) просто ответил «Дерьмо!» (фр. Merde!) или же начал ответ с этого слова, которое (как эвфемизм) иногда упоминается как «слово Камбронна». Начнем с того, что на памятнике Камбронну в Нанте, где тот родился, воздвигнутом в 1848 г., на постаменте — знаменитая фраза звучит как «La garde meurt et ne se rend pas». 20 марта 1815 г. Наполеон произвёл своего верного соратника Камбронна в дивизионные генералы, но тот из скромности отказался от этого звания. Тогда 13 апреля император вернул ему должность командира 1-го полка пеших егерей своей гвардии, т. е. Старой Гвардии. Именно с этим полком ему предстояло войти в историю, хотя некоторые источники и называют его ошибочно командиром дивизии. В конце рокового дня 18 июня, когда участь французов с подходом прусской армии Блюхера уже была решена, Камбронн построил в каре 2-й батальон своего полка и, будучи окружён со всех сторон неприятелем, на предложение сдаться ответил резким отказом. Залпами английских пушек и ружей батальон был уничтожен почти полностью. Сам Камбронн был ранен пулей в голову и в бессознательном состоянии взят в плен. Ставшая легендарной фраза была в первый раз напечатана неделю спустя после битвы, в газете Journal général de France за 24 июня 1815 г. как «La garde impérial meurt et ne se rend pas» («Императорская гвардия гибнет, а не сдаётся»). Следует отметить, что ставшее крылатым в русском языке «…но не сдаётся» отличается от французского оригинала. Французский союз et переводится и как соединительный «и», и как противительный «а» в зависимости от контекста. Иногда цитируемое по-французски «…mais ne se rend pas» («но» вместо «а») является, вероятно, позднейшим обратным переводом с английского или русского. Сам Камбронн узнал о своей моментально ставшей знаменитой фразе уже в плену. В разговоре с другими офицерами он сказал, что не припоминает такого ответа. По его словам, приближавшиеся англичане кричали по-французски «Сдавайтесь, гренадеры, сдавайтесь!» (Rendez-vous, grenadiers, rendez-vous!). На это он им ответил не про гвардию, а «кое-что другое». При этом он никогда не отрицал, что отвечал на крики приближающегося противника и не собирался добровольно попадать в плен. На банкете в Нанте в 1830 г. на вопрос о знаменитой фразе Камбронн ответил: «Я сказал кое-что менее блестящее, быть может, но более по-солдатски энергичное» (фр. J’ai dit quelques mots moins brillant peut-être, mais d’une énergie plus soldatesque). Позднее французские журналисты произвели собственное расследование и установили, что автором исходной статьи в Journal général de France был Бализон де Ружмон, но тот настаивал, что ничего не додумывал при её написании. В любом случае фраза, как выражение мужества и чести французской армии, уже начала своё независимое существование. Её распространению способствовали и популярные литографии Николя Шарле, особенно его «Гренадер Ватерлоо» (1817). Собственное мнение Камбронна никого уже не интересовало, и на воздвигнутом ему в 1848 г. памятнике (повторимся!) были выгравированы знаменитые «La garde meurt et ne se rend pas». Но на этом дело на закончилось! После открытия памятника сыновья генерала Мишеля подали в суд, заявив, что именно их отцу принадлежат эти слова, и предоставили показания свидетелей. Их отец, Клод-Этьен Мишель, командовал дивизией Старой Гвардии и в битве при Ватерлоо погиб. В 1848-м, однако, расследованию не был дан ход. В 1862 г. был опубликован знаменитый роман Виктора Гюго «Отверженные». В описании битвы при Ватерлоо у Гюго Камбронн кратко и ёмко отвечает «Дерьмо!» («Merde!» — том II, кн. I, гл. XIV). Уточним, что в XIX веке «Merde!» воспринималось гораздо грубее, чем в современном французском, и примерно соответствовало русскому «Пошли на…!». Со стороны автора было тогда большой смелостью включить подобное слово в литературное произведение. Публикация романа вызвала новый всплеск интереса к эпохе Наполеона I. В тот же год сыновья генерала Мишеля подали повторный иск, требуя признать их отца автором фразы о гвардии, которая не сдаётся. В ходе последовавшего расследования на крайнем севере Франции, в деревне Вик был найден доживающий свой век бывший наполеоновский гвардеец Антуан Дело. Вызванный как свидетель, он был допрошен 30 июня 1862 г. префектом Лилля в присутствии приглашённых свидетелей: маршала Мак-Магона, генерала Мэссиа и полковника Бореля. Дело подтвердил, что в день битвы Камбронн несколько раз произнёс «Гвардия умирает, но не сдаётся», и что этот призыв был подхвачен стоявшими поблизости гвардейцами. После показаний Дело вопрос о словах и об их авторстве юридически был окончательно закрыт. В тоже время не все так просто. Во-первых, по архивным записям было установлено, что Антуан Дело служил во 2-м батальоне 2-го гренадерского полка и по плану развёртывания должен был находиться в 1500 шагах (или 450 метрах) от 2-го батальона 1-го егерского полка, где находился Камбронн. Впрочем, события происходили на исходе битвы, когда все построения уже были смешаны и уцелевшие солдаты собирались у немногих центров организованной обороны. Во-вторых, нельзя исключить ложные воспоминания и эффект психологического давления у 72-летнего старика, перед которым стояли несколько высших офицеров и официальные лица префектуры. Впрочем, этот аргумент как не опровергаем, так и не проверяем. В XX веке вопрос о словах Камбронна снова поднимался среди широкой публики несколько раз по двум основным причинам. Во-первых, периодически появляются наследники и потомки генерала Мишеля, настаивающие на его авторстве. Во-вторых, время от времени ставится под сомнение… героизм Камбронна и всей ситуации!? Появляются «свидетельства», что Камбронн ничего не говорил, а просто сдался англичанам. Или же, ещё более изощрённо, сказал свои знаменитые слова и после этого сдался английскому офицеру (в некоторых вариантах — английскому мальчику-барабанщику). В общем, что-то типа «подвига Зои Космодемьянской или 28 панфиловцев»!? То ли быль, то ли небыль, либо и вовсе героическая сказка из-под пера очередного «журналюги-борзописца»! Впрочем, на войне так бывает, когда не обойтись без солдатских баек…

Съехавшись у фермы Бель-Альянс, союзные главнокомандующие решили дальнейшее преследование неприятеля поручить пруссакам. Преследование это велось с необычайною энергией и быстротой целых три дня, на расстоянии 150 километров (до Лаона), и привело французскую армию в окончательное расстройство. Наполеону к этому времени удалось собрать (кроме корпуса Груши) не более 3 тыс. чел. — силы, с которыми нельзя было ни защищать столицу, ни продолжать войну.

Принято считать, что французы потеряли в сражении при Ватерлоо 240 орудий, 2 знамени, весь обоз, от 24—25 до 26—27 тыс. убитыми (генералы — Мишель, Жамен, Дюэм и Дево де Сен-Морис) и ранеными, и от 6 до 7—8 тыс. пленными, 15 тыс. пропавших без вести, т.е. 41 тыс. чел.

Союзники потеряли гораздо меньше — 22—24 тыс. чел.: Веллингтон — 17 тыс. чел. (3.5 тыс. убитыми — генералы Томас Пиктон и Уильям Понсоби; 10.200 ранеными, 3.3 тыс. пленными/пропавших без вести?), Блюхер — 7 тыс. (1.2 тыс. убитыми, 4.4 тыс. ранеными и 1.4 тыс. плененными/пропавших без вести?), из которых 810 человек потерял один только 18-й полк 15-й бригады.

Всего на поле боя с обеих сторон было убито 15.750 человек.

Потерпев катастрофу под Ватерлоо, Наполеон прекрасно понимал, что страна уже истощена и не может больше воевать. 21 июня 1815 г. он созвал министров, которые предлагали ему разные варианты развития событий — от объявления диктатуры до роспуска Национального собрания. Его палата, узнав об этом, под руководством Лафайета объявила себя «нераспускаемой».

Однако Наполеона поддерживали рабочие предместья Парижа, они требовали продолжения борьбы против захватчиков. Впоследствии Наполеон говорил, что «…ему бы хватило одного слова, чтобы толпа перерезала бы всю палату». Ничего этого не было сделано. Наполеон всегда опирался на крупную буржуазию, он никогда не был трибуном рабочих. Именно крупная буржуазия отказала ему в поддержке, паника на бирже была этому явным доказательством.

В 9 часов вечера 22 июня 1815 г. он отрёкся от престола в пользу своего сына. Он уехал в Мальмезон, но ещё вплоть до 25 июня многие не хотели мириться с отречением. Все прекрасно понимали, что состоится новое пришествие Бурбонов, которых многие ненавидели. Наполеон же был единственным, кто мог противостоять этому, но он уже не поменял своего решения.

28 июня он выехал из Мальмезона в Рошфор с намерением уехать в Америку. На протяжении всего пути и в самом городе его восторженно встречали. 8 июля он вышел на двух фрегатах в море, но дальше острова Экс он пройти не смог — английская эскадра блокировала Францию с моря. Французские моряки одного из фрегатов предложили вступить в самоубийственный бой с англичанами, чтобы император смог уйти в море под шум боя на другом корабле («Заале»).

Но Наполеон уже решил свою судьбу.

15 июля 1815 года он сдался англичанам на корабле «Беллерофон», которые затем выслали его на остров Св. Елены.

Так с острова Эльба «комета» генерала Бонапарта проследовала на остров Св. Елены…>>

А вот в «беллетризированной» версии «100 дней генерала Бонапарта» все гораздо героичнее и намного… банальнее…