Манило

Юрий Трупак Савельев (2024)

Юра по прозвищу Борода освобождается из колонии в Ленинградской области, в которой он отбывал наказание за нападение на полицейского. В первый же день после выхода на волю Юра жестоко расправляется с двумя проститутками и бывшим заключённым. Чтобы выиграть время и избежать ареста, он переезжает с места на место, пока не оказывается в Воронеже, где волею случая знакомится с некрофилом Мишаней. Они становятся закадычными друзьями и вместе совершают серию дерзких похищений и убийств. Роман является основоположником жанра колхозные порноужасы.

Описанные в книге события являются плодом воображения автора, и все персонажи — вымышленные.

1.

— Ты с четвёрки?

Я кивнул головой и посмотрел в окно. Высокий бетонный забор с намотанной поверху колючей проволокой, за которым я провёл последние семь лет, исчез из виду за посаженными вдоль дороги тополями, роняющими жёлтые листья. Напротив меня сидел чепушило. На вид лет 20, с короткой стрижкой и лицом, испещрённым прыщами вперемежку с веснушками.

— А я с пятёрки, — заявил чепушило.

— Оно заметно, — резонно отметил я.

Чепушило носил белую рубашку, застегнув её на все пуговицы, чёрную вязаную жилетку, мешковатые серые брюки и чёрные ботинки, начищенные до блеска. Если увидишь на улице взрослого мужика, одетого как первоклассник на линейке, знай, это либо недавно откинувшийся забайкальский комсомолец, либо даун. Чепушило относился к первой категории бедолаг.

— Меня Митей зовут, а тебя? — спросил чепушило, но руку пожать не подал.

— Юра, — сказал я.

— Какое у тебя погоняло?

— Борода.

— Дак ты же бритый, почему тогда Борода? — огорошено воскликнул чепушило.

— Дурак, — резюмировал я. — Погоняло должно быть таким, чтобы мусора не поняли, чьё оно. Вот тебе какую погремушку дали?

— Шмыга… — печально пробурчал чепушило.

— Что, голым по бараку бегал?

— Нет, золотое кольцо — подарок матери — в курке на зону пронёс.

— И где же оно? — поинтересовался я, поглядев на пальцы чепушилы, лишённые украшений.

— Фёдор с корешами отжал, — пояснил чепушило и заткнулся.

За окном автобуса по небу проносились серые тучи с пухлыми чёрными боками, подгоняемые неистовым ветром.

— За что сидел? — нарушил молчание чепушило.

— За сладкую пизду.

— Эээ, дядя, где же ты нашёл сладкую пизду, когда они все солёные? — поразился чепушило.

— Откуда знаешь, что солёные, пробовал?

— Рассказывали… Не успел попробовать, закрыли в 16 лет за двух гусей и снеговика.

— Чем барыжил?

— Твёрдым и порохом, — ответил чепушило. — Как 18 лет стукнуло, заехал на пятёрку. Освободился вот в 22 по УДО, два года оставалось.

Я снова мотнул гривой и перевёл взгляд на сидящую справа от нас мадемуазель. Всякий раз, когда ПАЗик подпрыгивал на колдобине, её сиськи, наполовину обнажённые из-за глубокого декольте, колыхались, как желе, вверх-вниз. Рядом с мадемуазелью ехал её хахаль — бородатый бычара в солнцезащитных очках.

— Смотри, — сказал чепушило и показал толстую — сантиметров восемь — пачку сложенных пятитысячных купюр, — заработал. Как-то раз ещё в тюрьме нагнулся за упавшим мылом, а потом как по маслу пошло, — многозначительно произнёс он.

Соска разовая, зато при финансах. Я вспомнил про несчастные 2300 рублей, лежавшие в кармане, которых хватит на дорогу и пару обедов, и вновь посмотрел на подрагивающие справа титьки.