Хроники нестроевой подготовки

Юрий Иванович Мудренко

Роман о прекрасной поре юности и взросления, о верных друзьях и незабываемых приключениях, от которых захватывает дух даже по прошествии многих лет. Спасибо нашим преподавателям и самым лучшим на свете отцам-командирам.

4

Обстановка внутри дома тоже мало изменилась: здесь стояла всё та же мебель, причём на своих прежних местах.

— Как же ты вырос, Юра! Тебя просто не узнать! — это мама Ярика Данута Людвиговна вышла навстречу бывшему однокласснику её сына. — Ну, просто настоящий мужчина, джентльмен. Сразу видно, учился в столице. Даже взгляд иной, не то, что мы — провинция.

— Здравствуйте, Данута Людвиговна, — Юра смущённо поздоровался.

— И куда теперь на учёбу? — продолжила расспросы женщина.

— В Ленинград, в высшее военное училище.

— Здорово! А Ярик в Гродненский медицинский институт собрался. Зубрит теперь целыми днями. Там же знаешь, конкурс какой? Вот и боимся, что провалит экзамены и не поступит.

— Да ладно тебе, мама, — вмешался Ярослав. — Совсем Юру смутила. Лучше поставь чайник, а мы пока в мою комнату пройдём, пообщаемся.

Последний раз Юра был в этом доме год назад, как раз на прошлогодних летних каникулах, и ему ещё тогда показалось, что потолок стал несколько ниже. Конечно же, это был просто обман зрения, а всё потому, что Юра только за первый год учёбы в Суворовском училище вытянулся почти на пятнадцать сантиметров, а в этом году подрос ещё. Ему даже пришлось наклонить немного голову, чтобы не стукнуться макушкой о дверной косяк.

— Осторожно, а то дверь выломаешь, — предупредил Ярослав. — Кто же знал, что ты так вымахаешь?

— Я аккуратненько. Впишусь, не задену, — ответил Юра. — Спасибо, что предупредил. У вас что, дом осел?

— Да нет, с домом всё в порядке. Просто кое-кто вытянулся, как телескопическая удочка, — Ярослав изобразил это руками. — Ты там у вас в училище, наверное, самый высокий?

— Скажу тебе честно: у нас все такие, — ответил Юра, когда они вошли в комнату.

Надо сказать, порядок в ней был наведён идеальный, пол вымыт, на ковре и мебели — ни пылинки, в общем, всё очень чистенько и аккуратно.

— А помнишь, как мы с тобой аскорбиновую кислоту из шкафа таскали? — Юра улыбнулся.

— Помню, конечно же. Да ты садись, — Ярослав предложил другу стул. — Куришь?

На столе, как по мановению волшебной палочки появилась пепельница, а из шкафа Ярик достал пачку сигарет и коробок спичек.

— Космос, — прочитал Юра название на пачке сигарет.

— Будешь или нет? — ещё раз уточнил Ярослав.

— Давай, — Юра взял протянутую сигарету. — А ничего, что мы тут закурим? Твоя мама ничего не скажет?

— Всё будет нормально, — заверил Ярик. — Она уже привыкла. Только пепел стряхивай в пепельницу. Потом проветрим.

Ярик по-деловому прикурил и, глубоко затянувшись, выпустил сизый дым в потолок. Для Юры же это было в диковинку. На самом деле он никак не ожидал от Ярика подобного поведения, и даже подумать не мог, что его школьный друг когда-нибудь закурит по-настоящему, а потому ничего не оставалось, как проделать то же самое, чтобы не ударить в грязь лицом. Он прикурил сигарету и сделал глубокий вдох, при котором на мгновение показалось, что дым как будто бы проходит через какое-то препятствие, перешагивая через невидимый барьер. Юре было невдомёк, что это просто его здоровый спортивный организм всеми силами сопротивляется нежданному визиту табачного дыма, а потому не хочет его впускать на свою территорию.

Комната с низким потолком и люстрой, буквально свисающей над столом, через минуту наполнилась густым дымом, и все попытки проветрить помещение только с помощью открытых форточек, успехом не увенчались.

— Придётся распахнуть окна, — констатировал Ярослав и плотно прикрыл входную дверь.

Было видно, что ему очень не хотелось, чтобы запах табака почувствовала мама.

— Помоги мне немного, а то тут заедает, — попросил Ярик, отстёгивая шпингалет на оконной раме.

Юра поднялся и помог придержать, как его просили.

— Это всё из-за перекоса, — оправдывался Ярослав. — Очевидно, попала влага, вот окно местами и разбухло.

— А ты давно куришь? — спросил Юра, когда друзья снова уселись в мягкие кресла.

— Да год уже, наверное. Сначала баловался, а потом чтобы успокоиться. Ты же знаешь, что до восьмого класса я не блистал в учёбе, вот и пришлось всем вокруг доказывать, что я не выпрашиваю оценки, а честно их зарабатываю.

Действительно, в его поведении что-то изменилось. Он за последний год заметно повзрослел, стал более задумчивым, рассудительным и степенным, чего раньше Юра в нём не замечал. Все действия школьного друга до сей поры напоминали забавы распоясавшегося шалопая, которому было доступно если не всё, то почти всё. И если большинство Юриных друзей ограничивались школьной программой, не выходя практически за её рамки, то Ярика всегда интересовало несколько больше, чем скучный объём школьных учебников. Ему всегда хотелось заглянуть за рамки этих представлений, формул и обязательных познаний. Именно поэтому он откладывал в сторону учебники и тетради и начинал экспериментировать, вооружившись незабвенным в ту пору журналом «Техника молодёжи».

Но и это ещё не всё. Эхо войны для мальчишек, не было пустым звуком. То и дело в лесу сразу за городской чертой можно было натолкнуться на раскопки и выудить оттуда если не старое, ржавое и изъеденное временем оружие, то хотя бы гильзы и патроны. Насколько помнил Юра, соседские ребята, которые были на несколько лет постарше, периодически отыскивали всё это и приносили домой. Добытый из гильз порох использовался, в основном, для изготовления пиротехники. Ярик тоже подсел на подобное производство, но не стал ограничиваться изготовлением хлопушек. Его интересовала более внушительная техника, а потому, немало провозившись над чертежами и покорпев над процессом сборки, Ярик предоставил всеобщему вниманию макет летательного аппарата, по форме напоминавшего ракету. Порох он тоже доработал и усовершенствовал, надеясь, очевидно, вывести своё изобретение если не в космос с его безвоздушным пространством, то хотя бы запустить ввысь на пару километров.

— Она точно полетит? — с сомнением спросил у Ярика один из парней.

— Точно, — заверил Ярик.

— А где будет космодром?

— В огороде.

К удивлению мальчишек, место для пуска Ярик тоже подготовил основательно, выложив будущую площадку для старта принесёнными откуда-то кирпичами. На них-то и была установлена блестящая ракета.

— Двухступенчатая! — с гордостью сообщил Ярик, а потом пояснил. — Когда догорит первая ступень, начнёт работать вторая.

Юре после таких слов захотелось надеть скафандр и очутиться там, внутри, но, к сожалению, её габариты не позволили бы это проделать, да и скафандра поблизости не было. Оставалось вместе с остальными занять место наблюдателя на безопасном от взлётной площадки расстоянии. Когда всё было готово, Ярик поджёг конец бикфордова шнура, и огонёк пламени, сжигая сантиметр за сантиметром, стал проворно приближаться к летательному аппарату. Мальчишки замерли в ожидании взлёта.

— Чёрт! Погасло, — Ярик высунул свою стриженую голову из-за валуна. — Я сейчас.

Он подбежал к ракете и снова поджёг шнур, зашипевший от нового огненного язычка, а потом вернулся в укрытие. Сделал он это вовремя. Когда огонь добрался до первой ступени ракеты, раздался хлопок, а потом было много искр и огня, спалившего и разорвавшего в клочья корпус ракеты и отбросившего первую ступень прямо на крышу покосившегося от старости сарая. Огонь тогда погасить удалось, но Ярику от родителей досталось очень сильно, так сильно, что на следующий день он не пошёл в школу. Правда, родителям не удалось отбить охоту к экспериментам у собственного чада.

Следующую ракету Ярик запускал один, без свидетелей, на колхозном поле за городом, но подробностей того запуска не знал никто, да и сам Ярик никому про этот случай ничего не рассказывал, только вот космических кораблей и иных летательных аппаратов больше не создавал и не испытывал.

Эксперименты доказали банальную истину, что прежде всего надо набраться нужных знаний и опыта, без которых продвинуться вперёд невозможно, а для начала закончить школу и подготовиться к поступлению в институт. Этот рубеж неизбежно приближался и вскоре замаячил на горизонте, подобно финишной черте на беговой дорожке, и Ярослав взялся за подготовку основательно. Прежде всего, ему надлежало подтянуть предметы школьной программы, превратив все слабые тройки в четвёрки, а ещё лучше — в пятёрки. И проявилось это рвение уже в девятом классе. О Ярике, которого раньше как ученика всерьёз никто не воспринимал, заговорили все, потому что он являл собой пример воли, выдержки и упорства. Ярославу удалось сложить все эти качества в единый вектор, и, как следствие, удивить всех, а главное — изменить отношение к себе. Теперь в школе его уже никто не воспринимал, как зарядного середнячка. Напротив, Ярик стал примером для подражания. А потом все к этому привыкли и начали воспринимать очевидное преображение, как само собой разумеющееся. Чудо было забыто напрочь, все повзрослели и обросли недетскими заботами, особенно сейчас, накануне поступления в ВУЗы.

«Так и есть, — подумал Юра о своём друге. — И ты тоже начал забывать, что совсем недавно сам был ребёнком, без забот, зато с целым возом неизрасходованной энергии».

Сейчас же бывший одноклассник и школьный друг сидел вальяжно в мягком кресле, закинув ногу на ногу, деловито пускал в потолок табачный дым, стряхивал пепел тлеющей сигареты в увесистую стеклянную пепельницу и всеми своими манерами напоминал старика.

«Интересно, а меня ты тоже так воспринимаешь?» — снова подумал Юра, но спрашивать не стал, и только поинтересовался:

— Тебе когда сдавать первый экзамен?

— Пятнадцатого июля.

— Скоро уже. А какой?

— Химию, — ответил Ярик. — Никогда не думал, что смогу осилить этот объём. Если химию сдам, то с биологией будет уже полегче.

Ярик улыбнулся, хотя его улыбка больше походила на вымученную гримасу, и попросил:

— Давай сменим тему. Хочется хоть немного забыться. Ты знаешь, а я сейчас жалею, что не стал с тобой тогда в Суворовское училище поступать. Зря, конечно. Сейчас забот не было бы, как у тебя.

— Напрасно завидуешь, Ярик, — Юра, усмехнувшись, парировал вопрос. — У меня забот не меньше, чем у тебя. Ты вот снова рядом с домом будешь: каких-то два часа на автобусе. На выходные сможешь приезжать. А я в Ленинград поеду. Туда только на поезде семнадцать часов трястись. А потом, ты ведь никогда не жил в казарме, строго по распорядку, когда туда нельзя, сюда тоже нельзя, когда ты несвободен.

Ярик ничего на это не ответил и только предложил закурить по второй.

— Давай, — согласился Юра.

Было забавно вдыхать табачный дым, выпускать его тонкой струйкой в потолок и смотреть, как он расползается во все стороны по комнате.

— А ты кого из наших видел? — задал очередной вопрос Юра.

— Да, честно говоря, после выпускного бала ты — первый, — усмехнулся Ярик. — Я тут заперся, как отшельник. Учу.

— Ну и правильно. Я после восьмого класса, когда в Суворовское поступал, тоже почти не выходил из дома. Только вечером, и то ненадолго, чтобы мозги проветрить.

— Я тогда этого не понимал, — пояснил Ярослав. — А вот в девятом классе вдруг осенило, что такими темпами и с такими познаниями я не то что в институт, в ПТУ не попаду.

— Можно к вам, философы? — в дверь тихонько постучала Данута Людвиговна. — Хватит секретничать. Ярик, угощай гостя.

Вот так вот запросто разговор двух вчерашних мальчишек был прерван, и на столе вместо пепельницы появились горячий чай и домашние пирожки с яблоками, творогом, яйцом и луком, мясом и ещё какой-то начинкой, рецепт которой Данутой Людвиговной держался в тайне.

— А это наш фамильный секрет, — улыбнулась женщина. — Ты попробуй. Очень надеюсь, что тебе понравится, Юра. Давай-ка я тебе ещё чаю налью.

И заботливые женские руки до краёв наполнили чашку ароматным напитком. А в это время за окном в кустах и на деревьях громко щебетали птицы. За забором в соседнем огороде душераздирающе мяукал одноглазый кот, объявляя о своём появлении местным кошкам. Воздух был чистым и свежим, потому что накануне ночью прошел сильный дождь, умывший всё вокруг и обильно пропитавший землю влагой. В густой изумрудной траве стрекотали неугомонные кузнечики, рядом с ними жужжали назойливые мухи, и одинокие стрекозы, подобно крохотным вертолётам, зависали в воздухе прямо перед окном, с любопытством рассматривая мир огромными глазами. Было чертовски хорошо и уютно.