Волчья ягода

Юлия Флёри, 2023

К чему приводит случайная встреча? Она может разрушить жизнь, а может оказаться в силах спасти её. Мира не терпела случайности и избегала любых встреч. Но, вероятно, вмешалась судьба?.. Всё изменилось в один момент, будто по щелчку пальцев, а ещё рядом с ней появился… человек. Сильный и решительный. Он вытащил Миру из жуткого переплёта, при этом здорово рискуя головой. Разве не это поступок настоящего мужчины? А что она? Совершенно не чувствуя себя обязанной, смелым росчерком уничтожила любое расположение! Наврала, предала, унизила, а, может, просто влюбилась… ведь она так молода и импульсивна… Словом, Мира повела себя как истинная женщина. Ну и, разумеется, очень скоро поплатилась за это.Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Второе «утро» за одни сутки выдалось для Ромы вдвое отвратнее первого. Головная боль так и не отступила, но теперь к ней присоединилась тошнота интоксикации, ведь уже который день Рома не утруждал себя ни завтраками, ни обедами. Сомнительные закуски из бара тоже мало походили на полноценное питание. Пытаясь справиться с подавляющим желанием «подружиться» с унитазом, Рома всё же встал и с ходу осушил добрую половину графина с водой, который так любезно оставляла на прикроватной тумбочке домработница Софья. Милейшая женщина служила в их доме ещё при маме, но сейчас всё чаще порывалась уйти. Графин с водой означал одно: Роме предстоит очередная головомойка.

Тошнота отступила, головную боль удалось заглушить таблеткой растворимого аспирина, а контрастный душ придал бодрости телу и духу. Свежий и в меру жизнерадостный Рома спустился вниз и тут же нарвался на укоризненный взгляд.

— Софьюшка, роднулечка, золотце ты наше, — принялся он лебезить перед подбоченившейся женщиной, но домработница стояла горой и оставалась непреклонна.

— Это что же это делается, а?! — не обращая внимания на заискивающий взгляд, едва не взвизгнула та. — Ты, Роман Борисыч, случайно, того… головой не повредился? — женщина сурово сдвинула брови.

— Софья, клянусь, сегодня я проснулся другим человеком. Прости мне все прегрешения и вели миловать!

Ромка осмысленно приложил правую ладонь к груди, покаянно опустил голову и припал на одно колено.

— Сегодня мне позвонил Борис Львович. Он так кричал, так кричал… Он оскорблял тебя последними словами, он был в натуральном бешенстве. А ведь у папы больное сердце, ты же знаешь…

Рома жадно втянул в себя воздух и вскинул голову, вот только на лице больше не было ни проникновенного взгляда, ни раскаяния.

— Что ты натворил, я тебя спрашиваю?! — грозно взмахнув кухонным полотенцем, вскрикнула Софья и расплакалась. — Видела бы покойная Лиечка, что вы тут устроили…

Рома встал на ноги и прихватил тучную женщину за узкие плечики.

— Да всё нормуль, не бери близко к сердцу. И с отцом я больше не буду ссориться. Честно-честно, — будто учащийся младших классов заверил Ромка и стёр с пухлой розовой щеки слезинку.

Софья растерянно обмякла, а Рома воспользовался этим и скользнул к двери.

— Ну что ты будешь делать… — всплеснула она руками, на что Рома обворожительно улыбнулся:

— Я на пробежку, — предупредил он любые дурные мысли и послал женщине воздушный поцелуй.

Софья возмущённо вспыхнула и пригрозила ему кулаком, но Ромка знал: простила. Дурашливо толкнув плечом входную дверь, он будто оказался в другом измерении. От унылой серости осени не осталось и следа. Конец октября редко радует ясным небом и ярким солнцем, но, видно, новая жизнь должна начинаться именно с такого чистого дня. Рома рванул вперёд и успел навернуть по периметру участка три круга, прежде чем почувствовал на себе призывный взгляд. Володя, начальник охраны, неторопливым шагом приближался к нему. Рома тряханул головой, сбрасывая с мокрого лба капельки пота, почувствовал как в сладостном томлении подтягиваются мышцы впалого живота. Это ж сколько он так зависал?.. Как давно был в качалке? А в бассейне?.. Про тренировки и подумать страшно: Никита Армеец в спарринге точно уложит его на лопатки.

— Роман Борисыч, что с пацаном делать? Софья явилась, вот-вот пойдёт кормить собак, — невнятно пробормотал Володя, заставляя Рому озадаченно хмуриться.

— С каким ещё пацаном? — выдал тот, пытаясь отдышаться.

И не успел Володя открыть рот, желая что-то пояснить, как Рому подбросило на месте.

— В смысле, с пацаном? — странно потянул он, вглядываясь в суровое лицо начальника охраны. — Он что, ещё здесь?!

— А куда же он денется?

Рома обтёр лицо ладонью и вытаращил глаза.

— Да твою ж мать! — взревел он. — Вы тут рехнулись все?! — ахнул, спешно направляясь к вольерам. — Ладно я с перепоя идиот, но ты-то, Володь… — Рома болезненно поморщился и сдавленно застонал.

Утренние воспоминания пробирались сквозь туман забытья весьма и весьма неспешно. Они, точно опасливые улитки, медленно выползали и не выдерживали никакой критики. Понятное дело, валить вину на охрану не было смысла! Но как он сам до такого допёр?..

Мальчишка сидел в дальнем углу клетки прямо на полу, обхватив грязными ладошками колени. Рома уверенно вошёл, потянул того за шиворот дряхлой куртки и хорошенечко встряхнул. Мальчишка хоть и поморщился, но в целом выглядел неплохо. Чрезмерную бледность Рома списал на боязнь собак, хотя откуда эта мысль возникла в его голове, даже не представлял.

Так и удерживая мальчишку за шиворот, он вышел из вольера, наградив Володю говорящим взглядом, и направился прямиком к дому. Уже войдя в просторную прихожую, он задумался, с чего стоит начать: отправить мальчишку отмываться или сначала следует всё же покормить. Примерно представляя, как начнёт причитать Софья, прежде всего Рома выбрал именно «помыться». Мелкими перебежками они пересекли холл и оказались в гостевой ванной комнате. Мальчишка не мешался, и это радовало. К тому же он абсолютно покорно принялся оттирать чумазое лицо и закаревшую грязь под ногтями. Рома бы тому ещё и шею намылил, но решил не вмешиваться в чужое беспризорное детство и ограничился общим фоном.

После ванной он отвёл мальчишку в столовую. Софья только бросила на хозяина робкий взгляд, но спорить не стала, приготовила кашу, пышный омлет и разбавляла общую напряжённую атмосферу незамысловатыми шутками.

Мальчишка сначала дичился, к еде тянулся неохотно, но как только понял, что «по-плохому» для него всё же закончилось, принялся торопливо наворачивать предложенные блюда. Когда на столе остался только чай и тарелка с бутербродами, он мученически вздохнул и через силу отвернулся в сторону.

— Софья, заверни бутерброды с собой, — догадался Рома.

Во время еды мальчишка совершенно непосредственно болтал ногами под столом и нервно озирался по сторонам. Он был ребёнком, а Рома с чего-то вдруг решил, что с него можно спрашивать «по-взрослому». От собственного свинства стало тошно, но кривиться или каяться в грехах Рома не спешил. А пока Софья отвлеклась на бутерброды, подсел к мальчугану за стол.

— Так, где мои часы? — усмехнулся он брошенному в свою сторону опасливому взгляду: это пацан, наконец, смекнул, что примерно так выглядит метод кнута и пряника.

Пряник пришёлся ему по душе, мальчишку «растащило», а отсутствие в допустимой близости Володи придало гонору и смелости. Маленький оборванец серьёзно посмотрел на Рому, после чего неодобрительно покачал головой и натужно вздохнул.

— Ох, и зануда же ты… — пояснил он свои действия. — Да если бы у меня были твои часы, я бы их ещё утром отдал! — в запале заверил он и покосился на притихшую Софью с контейнером в руках.

— А если у тебя нет, тогда у кого?

— Да ни у кого нет! Я как этих «в костюмах» увидел, так сразу понял: по мою душу. Я побежал, а часики сбросил.

— Где сбросил?

— Да что я, помню, что ли?.. — произнёс мальчишка таким тоном, будто и сам не рад подобному повороту. — Да пусть даже и вспомню точное место, неужели ты считаешь, что они тебя дождутся? Вещица приметная, глаз радует.

— А украл зачем? Только про воровской азарт не заливай — отправишься обратно в клетку.

Мальчишка на мгновение побледнел, но быстро смекнул, что эти слова не более чем угроза, и расслабился. Ну и на всякий случай он бросил скорый взгляд на Софью, которая и не думала о деликатности, так и стояла истуканом над душой.

— Деньги нужны, — резонно заявил тот и Рома хмыкнул.

— Зачем?

— Есть, пить, на мороженое. Или ты считаешь, что всё это падает с неба? — не без зависти потянул мальчишка, вызывая у сердобольной Софьи приступ жалости. — А ещё Мирке сапоги новые.

— Кому-кому?

— Мирке, девчонке, что со мной была. Ты её кеды видел? — коротко пояснил пацан, умудряясь бросить вызов и упрёк одновременно.

В один момент мальчишка опомнился и завертелся на стуле, как юла.

— А где она? — испуганно выдал он и посмотрел так, что Роме всерьёз поплохело.

— Пошла часы искать, — противно улыбнулся тот и фривольно откинулся на спинку стула. — Есть, пить, сапоги… мне это всё, знаешь ли, тоже с неба не падает. А работать, как, не пробовал?

— Пробовал! — вызверился мальчишка и махнул ногой под столом настолько сильно, что врезал Роме по колену. Не больно, но сам беспризорник сразу присмирел. — Не помогает, — со значением добавил он. — Как работать, так все тебе рады, а как расплатиться, так сопливый ещё, подрасти!

— Так нужно ведь заключать договор.

Мальчишка посмотрел на Рому как на недалёкого и хрюкнул от восторга:

— Ты ещё про подписи и печати мне сейчас заверни! На ладони сплюнули и хорош! Тоже мне… договор…

— Ну, допустим… а в детском доме тебе чего не сидится? Там работать не надо. Живи на всём готовом.

— А ты там был?! — вскинулся мальчишка, будто пахан после отсидки. — Вот то-то же! Бесплатно… Да там, чтоб ты знал, колония строгого режима, только для детей.

— А я слышал, что по достижении восемнадцати лет сиротам квартиру дают, нет?

— Мне не дадут, у меня родительская трёшка в центре. Только туда путь заказан — по месту прописки в первую очередь ищут. А как найдут, так мало не покажется.

— Ну, я прямо сейчас расплачусь, — язвительно потянул Рома, а мальчишка совсем по-взрослому стиснул зубы.

— А ты поплачь! Глядишь, и человеком станешь, — совершенно кстати заметил он и Софья спохватилась, заохала и вдобавок к бутербродам достала из холодильника палку сырокопчёной колбасы. — Это всё? — подводя под диалогом своеобразную черту, мальчишка встал из-за стола.

Рома махнул рукой. Добавить к сказанному ему было нечего. Мальчишка обошёл стол стороной, приблизился к Софье и уверенно протянул руки к бутербродам.

— Этого не надо, — буркнул он, имея в виду контейнер, и прямо на месте распаковал его и растолкал завёрнутые в плёнку бутерброды по карманам.

Палку колбасы мальчишка спрятал в рукав и вдруг остановил взгляд на стоящей в стороне вазочке с конфетами. Софья распознала этот взгляд без слов и поторопилась высыпать содержимое вазочки в уже оттопыренный для этого карман.

— Это Мирке, — зачем-то пояснил беспризорник, — я сладкого не ем, — со значением добавил он и сорвался с места.

Рома нехотя поплёлся следом, чтобы дать охране отмашку и выпустить пацана из двора. Вернувшись в кухню, он бессовестно проигнорировал требовательный взгляд домработницы, которая, скорее, была членом семьи, нежели прислугой.

— Ничего не говори, — предупредил он, внимательно вглядываясь в пейзаж за окном.

Спрятав ладони в карманы спортивных штанов, Рома несколько раз перекатился с пятки на носок и обратно, а после устало прикрыл глаза и торопливо выдохнул.

— Я хочу заехать на кладбище… как там мамины любимые хризантемы, уже цветут?

Софья слезливо всхлипнула.

— Давно цветут, Ромочка, неделю уже.

Рома отстранённо кивнул.

— Отлично. Подготовь букет. Я только переоденусь и сразу поеду.

На кладбище Рома пробыл не меньше получаса. Стоя возле надгробного камня, обычно он вёл с матерью мысленную беседу, сейчас отчего-то нужных слов не находилось. Возможно, виной тому была корзина роз. Небольшие светлые бутоны по кайме были окрашены в едва различимый розовый оттенок.

Мать любила цветы. Особенно незабудки, осенние хризантемы и ромашки на высокой ножке. Розы в доме появлялись достаточно часто, но к ним она была холодна и безразлична. Исключение составляли розы того самого оттенка, что сейчас увенчали одинокую могилку. Эти цветы приносил посыльный, и мама неизменно забирала их в комнату, чтобы украсить туалетный столик. Розы насыщенного тёмного цвета от отца обычно оставались в гостиной.

Прежде Рома и не задумывался над тем, кто их присылал: мало ли, сколько может быть поклонников у красивой женщины?.. Но цветы приходили шесть раз в год. И если сейчас поднапрячься, то наверняка выяснится, что это были какие-то определённые даты. На сегодняшний день в роли тайного воздыхателя виделся только Багдасаров. И чёртовы цветы… они ведь стоят здесь, на кладбище, уже не первый раз, но отчего-то именно сегодня буквально выбивают из колеи.

Рома натужно вздохнул и запрокинул голову к небу. Пришло время проститься с детством.

— Отчего же всё так коряво-то, а? — горько усмехнулся он и, наконец, опустил на холодный гранит ярко-жёлтые хризантемы, после чего ушёл, на ходу поправляя лацканы утеплённого пиджака.

Телефон пиликнул, уведомляя о сообщении: «Ещё один пропуск и учебное заведение ты окончишь без диплома» — значилось в нём. Рома предпочёл оставить это без ответа. Впрочем, едва ли декан факультета ждал какой-то мгновенной реакции, да и вообще позволил себе подобное замечание исключительно из любви к юным дарованиям, к талантам. Рома себя к подобным не относил, но декан неустанно повторял, и пришлось как-то свыкнуться. Теперь вот авторитет работает на него…

Несмотря на чёткую установку определиться и, наконец, взяться за дело, в голове по-прежнему было пусто. Беспорядочные мысли рассыпались в прах, не успев толком сформироваться. На душе был полный раздрай, а в каждом жесте, в каждом движении читалась растерянность и явная неуверенность. Рома нервно чертыхнулся и сжал кулаки. Формальности с наследством придётся утрясти в другой раз.

Машина такси остановилась у ворот его дома, и водитель нетерпеливо прокашлялся, поторапливая задумчивого клиента. Пришлось нехотя выбираться и всё же начать действовать. Например, определиться с ужином. А что?.. вполне себе «взрослые» планы.

Но не успел Рома ступить на территорию особняка, как увидел устремившегося в его сторону начальника охраны. Тот показался предельно сосредоточен, и будто бы чем-то недоволен. Вероятно, подоспели очередные «приятные новости».

— Ну что ещё? — едва не простонал Рома, нервно заталкивая ладони в карманы джинсов.

Володя странно хмыкнул и указал кивком головы на мастерскую.

— Явилась та девчонка, — процедил начальник охраны, и Рому прошибло холодным потом: вот только девчонок ему сейчас и не хватало.

— Алина? — нахмурился он, вдруг припомнив претензии отца.

— Может, и Алина. Та бродяжка…

— Ах, эта девчонка… — вздохнул Рома, смутно припоминая недавние события. — И что она хочет? — нахмурился он и машинально сделал шаг в нужную сторону.

— Штучка с характером. В подробности не вдавалась, уверяла, что вы договаривались.

— Ага, договаривались… — фыркнул Рома и пнул ботинком воздух. — Ещё бы вспомнить, о чём… Ты её не трогал? — вдруг нахмурился Новак, и Володя неприязненно поджал губы.

— Больно надо! — паршиво оскалился он, и Рома лишь утвердился в принятом утром решении: пора расставаться.

Он вошёл в мастерскую и огляделся. Девчонка жалась к той самой стене, у которой они толковали утром. Рома напрягся, пытаясь вспомнить подробности беседы, но мысль ускользала, не позволяя даже приблизиться к истине.

— Соскучилась? — подал он голос и тем самым задал тон предстоящего разговора.

Девчонка вздрогнула, обернулась и… Рома готов был поклясться, что этим своим взглядом она бросала вызов.

— Я пришла, чтобы забрать Ваньку, — осторожно выдала бродяжка, явно справляясь с порывом подтвердить свой вызов ещё и дерзким тоном.

Рома насмешливо вскинул брови и приблизился. Он сел на тот же стол, и девчонка, будто пытаясь отгородиться, вжалась в стену сильнее. Чисто из вредности он упёр ногу в штукатурку в нескольких сантиметрах от бродяжки. Ровно на уровне её поясницы. Та напряжённо сглотнула и растеряла весь свой пыл.

— Взамен на часы, — совсем тихо пояснила она.

Рома улыбнулся: ну конечно! Часы… Как он мог забыть своё условие… Но сейчас его отчего-то заботило совсем другое. Например, её глаза. Бездонные. Девчонка поглядывала с опаской и сверкала ими, будто волчонок. В придачу к таким глазам цвета растопленного шоколада, обычно даются густо-чёрные волосы. И Рома не смог удержаться от желания сдёрнуть её бесформенную шапку и убедиться в этом. Вот только ожидания не оправдались: её волосы были светлыми, с переливом от песочного к натуральному блонду. Девчонка мелко задрожала, её взгляд растерянно заметался и Рома был вынужден признать, что переборщил. Он втолкнул в тонкие ладошки шапку, что так и сжимал в пальцах, и тоже попытался отдышаться.

— Часы, — напомнил он, разозлившись на себя за бесконтрольные желания, и отвернулся в сторону, позволяя бродяжке справиться с дрожью, и вспомнить, в каком кармане она спрятала сокровище.

Вот только спустя мгновение перед ним лежали не те часы. Бесспорно, дорогие, безусловно, брендовые… но не те. Рома стиснул зубы и вскинул требовательный взгляд.

— Что это? — задал он вопрос без тени шутки.

Наверно, что-то такое девчонка уловила в его лице, потому что не смогла скрыть желания попятиться, впрочем, как и не смогла его исполнить. Рома взял в руку золотой браслет и приценился, после чего с отвращением затолкнул часы обратно в её карман.

— Я ворованное не ношу, — с презрением процедил он и встал. Разговор был окончен.

— Они не ворованные! — вскинулась девчонка, напрочь забывая о своей робости, о зарождающемся страхе и опаске. — Они… они совершенно новые…

Рома набычился и прихватил бродяжку за растянутый ворот куртки.

— Где ты их взяла?

— Я принесла часы! — вместо ожидаемых оправданий возразила она. — И я хочу забрать Ваню, — продиктовала бродяжка условие. Правда, не так уверенно, как хотелось бы.

— Так, так… что это у нас тут? Вариации к роману «Принц и нищий»? — противно потянул он, и девчонка дёрнулась в его руках. Весьма своевольно и неосмотрительно.

— Я что, похожа на принца? — оскалилась она, и Рома принял вызов. Принял и жёстко ответил.

Резко дёрнув девчонку на себя, он протиснул ладонь за пояс её джинсов и ощутимо надавил пальцами на промежность.

— На принца не очень! — зло прорычал он. — Если только на принцессу!

Бродяжка забилась в его руках и жалобно вскрикнула, чем тут же отрезвила. Рома сжал в кулаке ворот её куртки сильнее.

— Значит так, сейчас забираешь свои побрякушки, и чтобы я тебя больше здесь не видел! — пригрозил он и оттолкнул девчонку. Та сделала несколько шагов в сторону и всхлипнула, Рома бросил на неё раздражённый взгляд.

— Заберите часы, пожалуйста. Они не ворованные, честно. Заберите часы и верните мне Ваньку, — запричитала девчонка, явно сдерживая слёзы.

— Я выпроводил твоего щенка несколько часов назад и настоятельно рекомендую отправиться за ним следом, — теряя терпение, повторил Рома. Девчонка сжала кулаки.

— Я без него не уйду!

— Ты оглохла?

— Я без него не уйду! — вскрикнула девчонка и в запале даже топнула ногой.

— Вон пошла! — не веря собственным глазам, рыкнул Рома. Бродяжка стояла твёрдо.

— Я не знаю… не знаю, где ваши часы! Но я принесла другие! Они ничуть не хуже и они новые! Верните мне Ваньку, и мы уйдём… — девчонка подавилась глотком воздуха, и последнее едва не просипела.

— Послушай, милая, я успел сто раз пожалеть, что вообще связался с вами. Мальчишки здесь нет, да и ты подзадержалась. Надеюсь, где выход, помнишь?

— Значит, я тоже останусь! — упрямо не желая верить тому, что слышит, возразила девчонка.

— Ты издеваешься?

Бродяжка осторожно подошла к столу и положила на него дорогие часы. Рома гневно сощурил глаза.

— Ты не слышишь? Я сказал, что его здесь нет, — с металлом в голосе процедил он и, схватив бродяжку за плечо, несильно тряханул её.

— Ну, пожалуйста, — заскулила она, цепляясь пальцами свободной руки за его запястье. — Ну, пожалуйста! — закричала, не находя отклика на свою просьбу, и забилась в его руках как шальная.

— Володя! — крикнул Рома, пытаясь отделаться от маленькой шельмы. — Володя! — рыкнул он, скрутив эту бестию.

Когда начальник охраны всё же прибыл, бродяжка рвалась из захвата и злобно рычала. Рома передал её тому в руки и смахнул ладонью проступивший пот.

— Бешеная! — пытаясь отдышаться, оправдался он. — Давай её за ворота, и чтобы больше не пускал, — делая внушение взглядом, приказал Рома и шумно выдохнул.

А девчонка меж тем продолжала брыкаться, извиваться, и бессвязно кричать, попутно осыпая их проклятиями.

— Я найду! Я найду ваши часы, я клянусь, я найду их! — как ненормальная завизжала она, выкрутилась из захвата и снова метнулась к Роме. — Я клянусь, что найду их, только отпустите Ваньку! — расплакалась девчонка, не решаясь подступиться ближе, чем на шаг.

Она ревела и казалась в этот момент совершенно несчастной. Рома махнул Володе рукой, отпуская, и в нетерпении обтёр ладонью лоб. Только сейчас он заметил, что девчонка совершенно не в себе. Только сейчас обратил внимание, что у неё ледяные руки, насквозь мокрые ноги и джинсы по колено измазаны в какой-то жиже.

— Послушай, я отпустил твоего Ваньку несколько часов назад. Просто отпустил. Я погорячился, не спорю, я был не в себе. Но давай уже как-то успокаиваться и принимать решения на трезвую голову. Как тебя зовут?

На призывный вопрос бродяжка стихла и вскинула ненавистный взгляд.

— Что с твоими ногами? Ты где нашла такую лужу?

На очередную порцию вопросов девчонка стиснула зубы и вся заколотилась. Рома в нетерпении вздохнул.

— Хорошо… Какой у тебя размер? Тридцать пять, тридцать шесть? — повысил он тон, и Мира едва сдержалась, чтобы не взвыть в голос от досады.

— Стоп! — вдруг просиял Рома улыбкой. — Ты ведь Мира, так?

Девчонка замерла, вытаращила глаза и на всякий случай втянула голову в плечи.

— Ты Мира и ты любишь шоколадные конфеты, — продолжал Рома поражать её своими познаниями, как вдруг улыбка на его лице скисла, а с губ сорвался обречённый стон. — Да не смотри ты на меня так, эти сведения я получил не в результате пыток, ну! — не сдержался он и всё же прикрикнул. — Я отпустил твоего Ваньку. Накормил, напоил, угостил конфетами. В смысле, он взял их для тебя, — торопливо исправился Рома, и Мира неуверенно пошевелила губами, скорее всего, прикидывая вероятность подобных событий. — Так, какой у тебя размер ноги? Заболеешь ведь, ну?

— Тридцать шестой, — осторожно проронила Мира, внимательно прислушиваясь к внутреннему голосу, который на удивление не вопил от опасности, как несколько часов назад.

Она назвала размер, а Рома принялся сдёргивать чехлы со столов, в поисках чего-то неведомого. Он торопливо осматривал содержимое ящиков, коробок, пока, наконец, не обнаружил нужное. Это были ботинки из жёлтой лаковой кожи. Очень красивые, аккуратненькие, с позолотой на невысоких каблучках. Рома протянул их бродяжке, а та отчего-то вновь испугалась, отступилась и даже спрятала руки за спину.

— Мне не нужно, спасибо, — вежливо кивнула она, на что Рома скептически скривился.

— Вот уж кому точно не нужно, так это мне, — насмешливо бросил он и игриво подмигнул. — Бери. Я когда-то увлекался. Ручная работа. Таких ты больше нигде не найдёшь.

— Не нужно… — упрямо повторила Мира, и Рома сдвинул брови.

— Послушай, это не шутки, — строго предупредил он. — У тебя мокрые ноги, а ночью обещали заморозки. Я не хочу, чтобы из-за моей легкомысленности ты заболела.

— Хорошо, я возьму…

— Не просто возьмёшь, а при мне переобуешься. Если вдруг они окажутся малы, я подыщу что-нибудь другое, — пояснил он причину своей настойчивости и подтолкнул ботиночки Мире прямо в руки.

Бродяжка медлила. Она бросила на Рому несколько скорых взглядов и отчего-то взволнованно задышала. Не сразу, но до него дошло, что это обычное девчоночье смущение.

— Тебе помочь? — уточнил Рома вместо того, чтобы тактично отвернуться.

Мира бросила на него ещё один, теперь уже гневный взгляд и демонстративно стащила с ног свои изношенные кеды, просто наступая на задники. С новой обувкой она обошлась куда деликатнее, осторожно закрепила липучки и на всякий случай пошевелила пальцами. Ботиночки сели как влитые, а её судорожный вздох… мало ли к чему он относился… В любом случае, выяснять подробности Рома не стал.

Он даже лично проводил её до двери и вывел за ворота, уже в последний раз, едва ли не клятвенно заверив, что ничего плохого с её другом не случилось. Мира не верила. Отчаянно не верила всем его обещаниям, но всё же поддалась и переступила порог странного дома. И только когда сработал магнитный замок, Рома смог-таки выдохнуть с облегчением.

— Дурдом на выезде, вашу мать! — смешливо фыркнул он, поражаясь той ситуации, в которую умудрился вляпаться.

Вернувшись в мастерскую, Рома отправил на место все чехлы. С маминой смерти он не притронулся ни к одному инструменту. Не было ни вдохновения, ни желания, ни даже порыва. С четырнадцати лет он увлекался кожевенным производством, а к шестнадцати осознал, что обувь — его страсть. Теперь страсти не было. Только точный расчёт, в который никак не вписывалось дизайнерское искусство.

На одном из столов Рома обнаружил злосчастные часы, про которые уже успел позабыть. Словно читая мысли, за плечом встал Володя. Рома протянул ему дорогой браслет.

— Вот, — продемонстрировал он часы и втолкнул их в ладонь начальника охраны. — Выясни, когда они покупались, и верни законному владельцу. Кажется, эта марка фиксирует имена обладателей подобных вещиц.

— Сделаем, — коротко отрапортовал тот.

Вернулся Володя минут через пятнадцать.

— Часы куплены сегодня, два часа назад. Владелец пожелал остаться неизвестным.

— Но кто это был, узнать-то ты можешь? По камерам! — нетерпеливо пояснил Рома.

На это начальник охраны достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги. Развернув его, Рома увидел изображение уже знакомой ему бродяжки с редким именем Мира.

— Вот тебе и принцесса, — пробормотал он.

— Так, что делать с часами?

— Оставь себе, заработал, — отмахнулся Рома и ушёл.