Мой швейцарский муж

Юлия Смоленская, 2021

Русско-швейцарская история Юлии Смоленской началась со знакомства в интернете с Марти Либгутом. Обыкновенный швейцарец из предальпийской деревеньки и коренная москвичка. Что свело их вместе? Книга написана от лица жены и мужа, по очереди. От автора: “Эту книгу я посвящаю моему любимому (не)обыкновенному швейцарскому мужу Мáрти. А также всем (не)обыкновенным швейцарским мужчинам – тем, у кого уже есть русские жены, и тем, кто только планирует жениться на русской. Эта книга написана для русских женщин, ищущих любовь и счастье за пределами России, в самой лучшей стране мира – Швейцарии, которая стала мне второй Родиной, а также для русских мужчин, убеждающих русских женщин в этой необходимости.” Книга предназначена для широкого круга читателей. 16+

13. Между небом и землей

— Ну ты, брат, хорошо попал к нам сегодня! Но не переживай, все будет отлично! Меня с мексиканской вечеринки прямо к тебе вызвали. Ничего страшного, вот сделаем тебе операцию, и будешь как новенький. Все починим! Я, правда, пивка-то попил на вечеринке. Но ты не волнуйся, все будет хорошо! Потихоньку да помаленьку. Сейчас посмотрим, на что мы способны, — шутил влетевший в предоперационную комнату немолодой врач, упаковывая свою густую окладистую бороду под хирургическую маску.

Это было последнее, что вынесло на поверхность мое сознание, уходящее под воздействием общей анестезии в темный туннель.

Бригада экстренного назначения хорошо знала свое дело. Операция длилась более шести часов.

— Сердца не слышно. Будем заводить!

— Это не работает. Давай его в реанимацию.

Швейцарская медицина считается одной из лучших во всем мире. Швейцарская медицина всесильна. Или почти всесильна. Она способна одним рывком завести человека, приведя в движение его защитные силы и инстинкт самосохранения. Если кто-то попал в ее четкий и слаженно работающий механизм, то мертвым он, скорее всего, из него не выберется. Я постиг эти секреты за время, проведенное в больнице, и обязательно расскажу о них.

Неделю я был в реанимации. В сознание не приходил. Мое тело, накачанное морфием и долгожданным спокойствием, отказывалось возвращаться в холодный ледяной мир. Его, как трепещущую былинку, мерно-мирно покачивало легким ветерком где-то под тягучими облаками альпийских гор.

— И долго он так будет здесь лежать? А что делать с фирмой? — чуть тронул мое сознание, то затухающее, то вспыхивающее, знакомый голос, гремящий из чужого мне далека. Тронул и сразу же утонул, растворившись где-то в физиологическом растворе, текущем по моим венам.

Через неделю я приоткрыл глаза почти в полном сознании. Надо мной склонилась загорелая медсестра. Ее черные кудрявые волосы застенчиво спрятались под маску.

— Господин Либгут! Вы слышите меня? — я мог различить скорее движение ее губ, чем голос.

К моей кровати с бесчисленными проводками и приборами подошел все тот же немолодой хирург с густой окладистой бородой. Я видел! Я слышал! Я чувствовал! Жизнь начала робко и осторожно возвращаться ко мне. Меня перевели в обычное отделение. Проводки, кабели, капельницы, морфий, таблетки, уколы, перевязки, смена белья, катетеры, мешочки, бинты, марля — все это сплелось в один запутанный, пахнущий гноем и болью клубок моего обычного дня. Из железного банкомата, без перебоя по приказу «к ноге!» выдающего деньги жене, я вдруг в одно мгновение превратился в сухую травинку, едва колышущуюся на перепутье между небом и землей.

Когда я пришел в себя и осознал, сколько времени я уже в больнице и сколько еще буду лежать, моя первая осознанная мысль была о моей фирме. Как спасти дело, которое кормит моих детей? Прямо с больничной кровати я смог договориться со своим старым знакомым, чтобы тот взял на себя ведение дел моей фирмы, второй знакомый занялся сервисом: ответственность за ведение бизнеса была перераспределена и переложена на плечи нескольких людей. Я прямо в больнице спокойно и уверенно подписал абсолютно невыгодный для меня договор управления. Это стало моим спасением. Единственно правильным решением, которое помогло хоть как-то спасти фирму. Если неприятность случается, то она случается обязательно некстати, ведь верно? Как раз весной начинался высокий сезон, и я сразу потерял 40 % оборота. Далее рванул переворот тенденций на рынке, и моя компания так никогда и не оправилась от моего внезапного вылета из управления на несколько месяцев. Мои конкуренты набирали силу.

В середине мая меня выписали из больницы, назначив следующую операцию на июль. Я вернулся домой другим человеком. Твердым, уверенным в себе, желающим жить по-другому.

Таксист проводил меня до входной двери. Я смог самостоятельно подняться по шершавой холодной каменной лестнице без перил, сам смог открыть дверь, сам смог сесть на диван.

— А, ты здесь? — удивленно посмотрела на меня маленькая хрупкая Ада, вернувшаяся домой из яслей к обеду, и прошла на кухню. Мимо меня.