Мой швейцарский муж

Юлия Смоленская, 2021

Русско-швейцарская история Юлии Смоленской началась со знакомства в интернете с Марти Либгутом. Обыкновенный швейцарец из предальпийской деревеньки и коренная москвичка. Что свело их вместе? Книга написана от лица жены и мужа, по очереди. От автора: “Эту книгу я посвящаю моему любимому (не)обыкновенному швейцарскому мужу Мáрти. А также всем (не)обыкновенным швейцарским мужчинам – тем, у кого уже есть русские жены, и тем, кто только планирует жениться на русской. Эта книга написана для русских женщин, ищущих любовь и счастье за пределами России, в самой лучшей стране мира – Швейцарии, которая стала мне второй Родиной, а также для русских мужчин, убеждающих русских женщин в этой необходимости.” Книга предназначена для широкого круга читателей. 16+

14. Златокудрая Лорелея и (м)ученики немецких факультетов

В школе я не учила немецкий, а если и учила, то исключительно вопреки моей высокомерной (м)учительнице немецкого языка, которая всегда пыталась унизить меня перед классом, выставив в качестве всеобщего посмешища. Учебе я предпочитала балансирование по высоким заборам, ночные прогулки под гитару, трюки по льду на велосипеде, что не помешало мне получить в итоге отличный школьный аттестат. Мне очень повезло: сразу после школы я успешно провалила вступительные экзамены в экономический вуз и случайно прошла в педагогический. И там немецкий должен был стать моим основным предметом.

Весь первый семестр я не могла выдавить из себя почти ни слова на языке Гёте, Шиллера и Канта, разве что, несмотря на педагогические старания моей школьной (м)учительницы, рассказать вызубренное наизусть стихотворение Генриха Гейне о прекрасной златокудрой волшебнице Лорелее, имя которой в вольном переводе с местного диалекта означает «шепчущая скала». Девица в нем не делает ничего особенного, только сидит на скале у Рейна и заманивает отважных, но неразумных корабельщиков своим волшебным голосом. Они, польщенные вниманием прекрасной красавицы, теряют контроль над управлением, судном и гонимые свирепыми волнами разбиваются, о подводные рифы у подножия скалы.

Наверное, эту речную балладу заставляют учить всех (м)учеников и студентов немецких факультетов потому, что она имеет под собой серьезное основание: до начала XIX века в самом узком месте русла Рейна, у скалы на его восточном берегу, действительно, часто разбивались рыбацкие шхуны и корабли, которые мощный поток выносил на мель.

После выхода этого стихотворения в свет корабельщики стали будто бы осторожнее, и количество кораблекрушений заметно уменьшилось. А может быть, сыграло свою роль то, что порог исчез сам по себе, как будто его и не было вовсе. Как бы там ни было, эта баллада не спасла ее автора от пленительной силы любви, и он женился на простой крестьянской девушке Матильде, которая была на восемнадцать лет моложе его самого. И также очевидно, что перекрестная рифма, создающая в этом стихотворении эффект покачивания рейнских волн, продолжает мучить многих школьников и студентов, отважившихся пробиться сквозь гранитные дебри немецкого языка.

Мои сокурсники были выпускниками московских спецшкол с углубленным изучением немецкого языка. Их первые пару лет забавляло мое неуклюжее произношение, спотыкающаяся на костылях грамматика и неистовая работоспособность в режиме двадцать четыре на семь, с помощью которой к концу пятого курса я смогла блестяще защитить дипломную работу о межкультурной коммуникации на родном языке Генриха Гейне.

С самого детства мне не нравились никакие рамки, и уж тем более рамки, в которые меня пыталась загнать четкая и по-университетски выверенная немецкая грамматика, не терпящая никаких возражений и вольных трактований теории. Уже на первом курсе, в лохматые безынтернетные девяностые, мне не терпелось испытать немецкий на практике, в действии: в деканате на пробковой доске под стеклом висело объявление, что Майк из Бонна ищет друзей в России. Раз в месяц мне приходило подробное письмо, написанное идеально красивым почерком мечтательного Майка, желающего получить в местном университете профессию налогового консультанта.

Майк подробно рассказывал мне обо всем, что происходило в земле Северный Рейн-Вестфалия, присылал книги, календари и забавные немецкие сувениры. В каждом письме было множество цитат из немецких философов и очень умных мыслей о жизни. Его письма были обо всем на свете, но только не о себе. Он сам всегда оставался для меня загадкой. Я отвечала Майку взаимностью: обложившись толстыми словарями, за несколько вечеров составляла многостраничный ответ с романтическим оттенком. Я благодарна Майку за то, что он уверенно провел меня сквозь чащу непроходимых немецких текстов, научил читать между строк, понимать не слова, а то, что нельзя прочитать, но что неуловимо витает в воздухе, оставляя легкое послевкусие от прочитанного письма.

Мы переписывались 12 лет. Майк обещал показать мне злосчастную Лорелею, ставшую причиной столь серьезных неприятностей на Рейне и мучившую многие поколения корабельщиков и студентов-германистов. Овеянная романтическими легендами «шепчущая скала» Лорелеи была как раз в часе езды от его квартиры. И случай представился самый благоприятный.