Репетитор для оторвы

Юлия Оайдер (2025)

Мия мечтает доказать маме, что уже самостоятельна, что может добиться успехов без чьей-либо помощи, но та не понимает ее и отказывается слушать, хотя дочь нуждается в поддержке. Мия почти отчаивается, когда на горизонте появляется навязанный мамой репетитор по физике, который полностью меняет ее жизнь. «Репетитор для оторвы» — это книга о силе духа и о стремлении к мечтам. Главная героиня борется с разными трудностями, но никогда не оставляет свои мечты, она уверенно движется к ним. А если в жизни появляется человек, который готов поверить в тебя, то за спиной вырастают крылья, делающие тебя непобедимым.

Глава 9. Договор с дьяволом

Мия

Открываю заметки и планы на сегодняшний понедельник:

Цирк, смотр в четырнадцать часов.

Университет, репетитор, четырнадцать часов.

Ах, как жаль, что мой смотр и репетиторство назначены в одно время… Что же мне выбрать, ума не приложу!

Расплываюсь в улыбке и с садистским наслаждением стираю вторую строчку. План прост: я говорю маме, что поехала к репетитору. Когда приезжаю в цирк, звоню Оленьевичу и говорю, что наш автобус попал в аварию и придется добираться с пересадками или ждать следующий. То же самое говорю маме. Потом просто возвращаюсь домой, строю виноватую мордашку, что очень и очень жаль.

Уж чему-чему, а расчетливо врать меня папочка научил. Не лучшее качество, но в жизни пригодится.

Если я пройду в цирковую команду, то репетитор мне больше вообще не понадобится и врать больше не придется.

— Мия, ты помнишь про Вячеслава Олеговича? — спрашивает мама, надевая туфли.

Сегодня ее позвали куда-то, какой-то очень крутой дизайнер, чтобы взять маму в свою команду. Она вся на нервах, а это еще один плюс в моем плане. Если мама на нервах из-за работы, то ей глубоко наплевать на детали моего неудачного репетиторства.

— Ты напоминаешь десятый раз за день, как тут забыть, — отвечаю я.

Провожаю маму, желаю ей удачи и обнимаю. В такие моменты мне становится жаль, что я не могу быть с ней честна на сто процентов, ведь я люблю ее, и она так много для меня сделала. Но быстро отметаю сентиментальный бред, потому что наши чувства — это слабости, и ничем хорошим они не кончаются, даже в отношении родственников.

«Показательный номер» все эти дни не давал мне покоя. Я сто раз перечитала афишу и статью на сайте, так и не поняв, что может значить это словосочетание. Но, решив, что они ищут таланты и нужно показать себя, я упаковываю с собой на смотр скейтборд, покажу им несколько трюков, разбавленных акробатикой, под крутую музыку.

Одеваюсь сразу в спортивную удобную одежду и к нужному времени покидаю дом. Как только выхожу из автобуса напротив цирка, набираю номер репетитора и прокручиваю свою нехитрую схему. Мама даже трубку не берет, а план с Оленьевичем вообще неожиданно срабатывает на ура!

— Я очень сильно опоздаю, у нас сломался автобус, — говорю я, направляясь ко входу в здание цирка.

— Правда, неужели? — В его голосе слышится усмешка. Я уже поняла, что он не дурак, явно все понял, но не прикопаешься, все предусмотрено. — Жаль, жаль… Тогда давайте перенесем занятие на четверг, чтобы у нас получилось полноценное занятие, а не огрызок, — говорит он.

Ага-ага, давайте на четверг, конечно… В четверг мы с вами вообще можем не встретиться, если меня примут в шоу!

— Хорошо, — мило отвечаю я.

— Договорились, — вновь слышу в его голосе улыбку.

Бал лицемерия, не иначе!

Захожу в здание, и в вестибюле меня встречает девушка со списком. Называю ей свою фамилию, и она провожает меня в основной зал, где на манеже уже кто-то показывает свои номера. Она уточняет, какой у меня будет номер и что мне для этого понадобится. Приходится объяснить в общих чертах свою задумку, к счастью, все предусмотрено, и для моего номера на манеже поставят деревянную площадку и необходимые препятствия. Показывать номер, оказывается, придется без музыки, а это немного расстраивает, ведь с музыкой все смотрится намного живее.

Участников вызывают по фамилиям, я вынуждена ждать. Сажусь рядом с остальными и осторожно оглядываюсь, выискивая взглядом тех, кто здесь главные судьи.

А вот и она!

Симпатичная молодая женщина сидит в третьем ряду, в руках у нее какая-то папка, и она там что-то записывает, глядя на пареньков, показывающих скучную акробатику на манеже. Я видела фотографии Таисии Вайнберг в интернете, и вот эта просто одетая женщина с собранными в бесформенную гульку волосами совсем не вяжется со сценическим образом немецкой пастушки…

Объявляют следующего участника, и это снова не я. Ненавижу ждать, я начинаю нервничать и, что самое страшное, сравнивать себя с другими. Одно дело, если я и правда лучше, как было на кинопробах, а тут, где у каждого свой номер, уникальные знания и навыки, сложно узнать, лучше я или же нет.

Ряды участников редеют, причем происходит это тихо и спокойно. Если Таисии кто-то не понравился, то после к человеку подходит девушка-администратор и сообщает, что он свободен.

Отвлекаюсь на до сих пор ожидающих участников: разные возраста, кто-то один, кто-то в команде, все выглядят весьма профессионально и спокойно, а еще их количество увеличивается снова и снова. Вот, например, еще кто-то спускается по лестнице и заворачивает на третий ряд к Таисии Вайнберг. Садится рядом с ней, начинает перешептываться, и тут я понимаю, что знаю его, знаю лицо этого человека!

Оленьевич, твою же ж мать!

Перед глазами начинают плясать серые мушки, а пульс подскакивает в один миг. Он что… Он… Следил за мной?! Так вот чего он такой веселый был по телефону! А моя мама… Божечки, а что, если мама не взяла трубку потому, что тоже следила, проверяла меня?!

— Иванова Мия, — оповещает девушка со списком.

В тот же миг взгляд Вячеслава Олеговича натыкается на мой, и удивления в нем нет, лишь усмешка.

— Мия Иванова здесь? — еще раз зовет девушка, и я вскакиваю на ноги. — Отлично, показывайте свой номер.

Выхожу на уже устеленную для меня ровную поверхность и поправляю неправильно расставленные препятствия, после чего возвращаюсь в центр и ставлю ногу на скейт. Медленно вдыхаю и выдыхаю пару раз, стараюсь не думать о том, что в зале сидит прогулянный мной сегодня репетитор. Проверяю раскатку скейтборда одной ногой, потом второй и начинаю.

Мой номер прост, но он зрелищный. Показать что-то стоящее на столь малой площади сложно, но я готовилась, изучала в интернете ширину манежа и отрабатывала за выходные свою идею.

Я катаюсь между препятствиями, выполняю развороты и прыжки. Несколько раз делаю сальто через препятствие, ловлю скейт и продолжаю катать. Настолько увлекаюсь, что не замечаю, как девушка несколько раз говорит «стоп».

Тяжело дыша, я выхожу на середину и исполняю поклон. Не знаю зачем, но в видео с разных шоу все так делают, чем я хуже? Возвращаюсь на свое место и поворачиваюсь к Таисии, которая что-то пишет в телефоне, в то время как мой репетитор, задумчиво подперев подбородок, смотрит куда-то в одну точку на манеже.

— Извините, Мия, вы можете быть свободны. — Вздрагиваю от неожиданности, когда ко мне подходит администратор.

— Что? — переспрашиваю я в надежде, что мне послышалось.

— Спасибо за участие, вы можете быть свободны, — повторяет она.

В груди начинает щемить от обиды. Я считала цирк самой легкой добычей, самым простым способом пробиться, а выходит, что я даже здесь не подхожу? Неужели я настолько плоха? Поднимаюсь и, стараясь не смотреть на третий ряд, выхожу из зала. Не могу в это поверить, неужели и правда все так ужасно. Я же все сделала необычно, опасно, красиво… Или здесь, как в кино, нужно, чтобы кто-то с кем-то спал для достижения успеха?

Плетусь к вестибюлю, не желая верить в отказ.

Может быть, Оленьевич что-то?..

Шальная мысль появляется в голове, когда я слышу шаги за спиной. Поворачиваюсь на звук и вижу как раз Оленьевича, направляющегося ко мне с довольной рожей.

Мог ли он сказать Таисии Вайнберг что-то, чтобы она меня не взяла? Может, у них с моей мамой вообще заговор?!

Репетитор догоняет меня ровно к тому моменту, как я начинаю кипеть от злости и возмущения из-за придуманных мной версий.

— Что вы здесь делаете?! — возмущенно спрашиваю я. — Преследуете меня, господин репетитор, чтобы сдать маме?

— А мне кажется, что это вы меня преследуете, госпожа Иванова, — зло усмехается он. — Что вы здесь делаете?

— Прохожу кастинг в цирковое шоу, ищу свое призвание, так и можете передать моей маме! Она вам что, еще и за шпионаж приплачивает?!

Собираюсь как можно скорее уйти, но Оленьевич идет за мной следом.

— Я даже не общаюсь с мамой вашей! — шипит он, догоняя меня.

— Ну конечно же, вы сейчас оказались здесь совершенно случайно, — саркастично отвечаю я. — И в шоу меня не взяли совершенно случайно! Сидели там, что-то наболтали про меня, да? И наверняка, когда я приду домой, моя мама больше меня никуда не отпустит тоже совершенно случайно, да?!

Разворачиваюсь и снова спешу уйти подальше от него.

— Моя сестра — хозяйка шоу, Таисия Вайнберг, вот почему я сейчас здесь. Если вам так интересно, — вновь поравнявшись со мной, говорит Оленьевич, а я тотчас столбом замираю на месте.

Разворачиваюсь лицом к нему и пытаюсь понять, лжет он или нет.

— Вы серьезно? — приподнимаю брови я, и он кивает в ответ.

Не могу подобрать слов, мысли путаются, и уж слишком много подозрений падает на Оленьевича.

— Что-то еще добавите? — улыбается он. — Например, как ваш автобус свернул не туда?

Давит на чувство вины? Так у меня его нет! Не перед ним точно.

Он ведь и правда мог что-то сказать сестре из вредности, мол, вот эта «госпожа Иванова» сегодня прогуляла мои занятия, ну-ка давай-ка, сестренка, забрей ей к хренам всю будущую карьеру!

Щурюсь и смотрю в голубые глаза Оленьевича, стараясь уловить подвох, но лишь замечаю, насколько идеального оттенка радужка его глаз. Я не люблю, когда в глазах у людей есть пятнышки или крапинки, они меня раздражают настолько, что хочется заставить человека надеть оттеночные линзы. А у него тот самый идеальный для меня голубой цвет, я бы сказала, яркий цвет ясного неба, когда на нем нет ни единого облачка или тучки. В памяти сразу же всплывают воспоминания, как я училась кататься на скейте и падала, снова и снова оказываясь лежа на спине и глядя в небо. Оно было такое же голубое, успокаивающее мое отчаяние от неудач…

Стоп!

Не зацикливаемся, нет-нет-нет!

— Из-за вас меня не взяли? — спрашиваю я.

Вот так вот, прямо в лоб, а чего мелочиться?

— Что? — усмехается Оленьевич.

— Это вы что-то сказали своей сестре, да?

— Она даже не знает, кто вы, — отвечает он, — да и зачем мне что-то говорить?

— Чтобы проучить меня, — пожимаю плечами. — За прогул.

На лице репетитора появляется искреннее удивление, разбавленное милой улыбкой. Как бесит меня вот эта его физиономия с мимолетной улыбочкой!

— Вы считаете, что я бы пошел на такую подлость и низость? — приподняв брови, спрашивает Оленьевич.

Он реально оскорблен? Похоже на то. На самом деле мне даже обидно, ведь я надеялась, что это не я ужасно откатала программу и показала себя, а он сделал мне подлянку. Такой расклад мне было бы куда проще принять, чем это.

— Не хотите извиниться? — задает вопрос он.

Чего-чего? Шутка сейчас была?

— Не хочу, — фыркаю я, дерзко задрав подбородок.

Тяжело вздохнув, репетитор качает головой и разворачивается, чтобы вернуться обратно в зал. Отходит почти на пару шагов и вдруг бросает напоследок:

— До встречи в четверг на занятиях!

— А что, если у меня снова возникнут проблемы с автобусом? — прячу усмешку я, отвечая незамедлительно.

— Господи боже, Иванова, что с вами не так? — неожиданно зло смеется Оленьевич и вновь возвращается ко мне. Останавливается напротив и смотрит сверху вниз, изучает мое лицо.

— Со мной все так! — во мне поднимается встречная волна агрессии, и сдерживать ее все труднее. — Просто ко мне прицепились мама и вы со своей учебой, в то время как я пытаюсь найти свой собственный путь!

— Учеба — не отдельный путь для вас, как не поймете, а лишь приятный бонус на будущее! — говорит Оленьевич, и у него голосе проскакивает негодование. — Резерфорд был лучшим игроком в регби в своем университете, завоевывал командные награды, а еще он стал великим ученым, отцом ядерной физики! И чем же вам помешает поступление в институт?!

— Это драгоценное время, которое я могу потратить на что-то более стоящее, вроде смотра или кастинга в той сфере, которая интересна мне! — почти кричу я, и мой голос эхом разносится по зданию, отражаясь от стен вестибюля. — Я не хочу всю жизнь работать на той работе, которую ненавижу! Я не хочу поступать туда, где мне будет не интересно! Вот только выбора у меня нет, меня в угол загнали, времени у меня до конца этого лета, и мне катастрофически не везет!

Замолкаю и чувствую, как пощипывает в носу, предвещая о том, что скоро и слезы нахлынут на глаза. Черт… Одно дело — знать, но совсем другое — сказать вслух и осознать в полной мере происходящее. До конца этого лета, и… все. Либо универ, либо работа кассиром в соседнем супермаркете. Таков был уговор с мамой.

Смотрю в лицо Оленьевичу и вижу, как желваки двигаются на его скулах — злится. Теперь я понимаю, что мы оба на взводе, тяжело дышим и доведены почти что до белого каления. Хоть в чем-то у нас взаимопонимание с репетитором: я ненавижу его, а он ненавидит меня.

Ой, ну и пожалуйста!

Молча поворачиваюсь к выходу и собираюсь покинуть стены моей очередной неудачи, как вдруг слышу в спину:

— Хотите попасть в шоу?

Делаю несколько шагов и медленно оглядываюсь на Оленьевича.

— Издеваетесь? — Наклоняю голову набок.

— Ничуть. — Гнев и недовольство постепенно исчезают с его лица, и на губах появляется ненавистная мне добродушная улыбка. — Хотите или нет?

— Хочу, — подхожу к нему ближе и с подозрением щурюсь. — Поможете попасть в шоу по блату?

— Тася — моя родная сестра и владелец шоу, спешу напомнить, — говорит он. — Замолвить слово могу, но у меня есть условие…

— Имейте в виду, я с вами спать не собираюсь! — огрызаюсь я. — Знаю я, как в этих кругах все делается. Плавали уже!

— Не заинтересован в девушках, которые не знают, чем отличается вес от массы, — ехидно улыбается Оленьевич. — Так как, согласитесь на договор?

— Смотря какой, — все еще не понимая, к чему он клонит, отвечаю я.

— Насколько я знаю, ваша мама оставит идею с поступлением, если вас возьмут куда-то на работу, так? — Я киваю, подтверждая его доводы. — А я готов замолвить слово перед сестрой, и вас гарантированно возьмут в шоу, только при условии, что вы, госпожа Иванова, будете учиться и включите мозги. А потом попробуете поступить в вуз…

— Черт, да зачем вам это?! — всплескиваю руками я.

— Педагогический интерес, смогу или не смогу вытянуть, — спокойно отвечает он. — Обещаю, я верну деньги вашей матери, если вы провалите поступление в институт. Но имейте в виду, если сделаете это специально — вас вышвырнут из труппы Таисии Вайнберг.

Ох и гадость вы, Вячеслав Олегович!

Ненавижу!

— Это шантаж? — недоумеваю я.

— Чистой воды, — кивает он. — Так как, рискнет госпожа Мия Иванова на подобный договор или не хватит сил?

Не-на-ви-жу!

— С чего такая уверенность, что Таисия Вайнберг меня возьмет после вашей просьбы?

— У меня свои секреты, — ухмыляется Оленьевич.

Разволновалась я не на шутку, даже ладони начали потеть. Что я потеряю, соглашаясь на этот договор с «дьяволом»? Вроде бы только выигрываю, да? Я получу место в шоу, а значит, мама ослабит надзор и давление. Да, я буду вынуждена заниматься с Оленьевичем, но ведь поступать не обязательно, так? Я уверена, что меня не возьмут, ведь я совсем не шарю во вступительных экзаменах, тем более в физике, и это вряд ли сможет изменить репетитор.

Божечки, это что получается, я реально попаду в шоу и буду при деле?!

— Хорошо, я согласна, но у меня тоже есть условие! — прячу радостную улыбку я и получаю заинтересованный кивок в ответ. — Не называйте меня «госпожой», это ужасно!

— Слушаюсь и повинуюсь, — расплывается в не менее довольной лыбе Оленьевич.