Стихия смерти

Юлия Лилея, 2021

Зловещая пустыня Магар из смерчевых вихрей выплюнула в мир того, кто не жив и не мертв, не человек и не призрак. Каргарен стал воплощением лютого зла, пришедшим, чтобы исполнить черное пророчество и получить право на вечную жизнь. Всего тысяча дней есть у монстра и его приспешников. Найти деву из пророчества и черный камень, равного которому нет. Одно за другим покоряются царства и королевства, склоняются перед армией тьмы. Реками льется кровь. Остались лишь надежды на того, кого послали древние боги в помощь людям. На ту, что не отчаялась, но поклялась вернуться и отомстить. На всех, кто не смирился с рабской участью. Когда в Кровавой бухте бросит якорь непобедимый пиратский корабль, пророчество исполнится…

Глава I. Морской бог

Десять пушечных фрегатов золотились мачтами на рассвете, солнце скользило радужными бликами, и подсвечивало флаг империи Кристадин. На красном полотнище была изображена крепкая рука, твердо державшая меч, корона венчала грозный символ империи.

Двое мальчишек убирали длинный причал, поглядывая на громадные суда и мечтали:

— Эхх, скорее бы вырасти, я уж точно стану, как капитан Даркос.

Темноволосый, худой мальчишка звонко рассмеялся:

— Ухх, хватил, Даааркос! Столько отваги, богатства и удачи мало кому даётся. Воон, у короля ещё только нашего.

— А я стану!

— Подожди, а ты слыхал, что странник вернулся с Дьявольских гор?

— Нет, а когда?

— Да только вчера ночью. Рассказывал жуть всякую.

— Даа? — мальчишка придвинулся ближе к другу.

— О том, что Дьявольские горы стонут, воют беспрестанно, словно голодная стая волков. Так пронзительно, что хоть уши воском залепливай. И тоска такая на грудь давила, еле ноги унес. Не к добру это! — сказывал он.

— Ой, скажешь тоже! Трус, видать — этот твой странник.

— А тебе всё нипочем. Что слыхал, то и говорю!

— Ага, трус он и есть! — мальчишка снова рассмеялся.

В ответ рассказчик рьяно набросился на друга с кулаками. Резкий звук трубы, означавший наступившее утро, разнял драчунов. Слегка помутузив друг друга, юнцы вернулись к уборке. Каждый задумался о своём. Рассвет уже золотил крыши высоких домов Кристадин, издалека слышались приглушенные крики рыбаков, отправляющихся за уловом. Город оживал вместе с солнцем.

Окна дворца выходили на гавань — море и солнце были утренними гостями принцессы. Самыми любимыми днями для неё были дни походов с королем и верным другом Тоно. Ей нравилось разделять с отцом государственные дела, она понимала их суть, но чувствовала, что когда вступит на трон, прежней воли ей не видать. Поэтому всегда радовалась возможности ускользнуть из дворца на ловлю рыбы, пойти под парусом на баркасе или просто половить волны, как они называли с Тоно купания в море. Няня Жана лишь охала и говаривала:

— Охх, вырастет наследник, а не девица!

Алира же смеялась в ответ, не избегала роскошных платьев и веселых танцев, лишь считала их вычурными церемониалами.

За окном послышался сердитый голос няни:

— Эхх ты, неуклюжий! Сказала же, смотри за похлебкой!

Принцесса выглянула в окно и застала привычную картину: Жана отчитывала несмышленого поваренка за то, что он не уследил, и главное блюдо сильно пригорело.

Губы мальчишки сотрясала мелкая дрожь, из глаз вот-вот были готовы брызнуть слезы отчаяния. Его ответный тихий лепет было не расслышать.

— Ладно, не реви тут. Хорошо хоть всегда две похлебки готовим. — сжалилась нянюшка.

Мальчишка, было, обрадовался и заулыбался во весь рот.

— А ты не скалься тут. Навязался на мою голову, племянник. Опять пойдешь к кухаркам! Отвечать надо за содеянное. Сначала дочиста казан отскреби.

Алира рассмеялась ясному утру, доброму ворчанию Жаны, неловкому мальчишке. Она очень любила строгое и торжественное шествие к Морю Таинств: бирюзовые одеяния жрецов, мелодичный гимн, посвященный морскому богу и предсказания. В день празднеств ей всегда вспоминалось, как отец в детстве рассказывал, откуда появились Кристадин и Магар.

В Море Таинств, в глубине, была пещера, в которой родились Бог Моря и Бог Ветра, родила их матушка Земля, что была женой Небесного Владыки. Встречались они, когда ложился темный сумрак на плечи богов. Как-то ночью особенно страстны были супруги и, через девять дней почувствовала Земля, что из её лона родятся сыновья. От боли бродила она со стонами, не останавливаясь, набрела на пещеру возле моря — сухую и тёплую, забилась в неё и исторгла из себя двух прекрасных младенцев: белоликого с серыми

очами и светлыми волосами — Ветра, смуглого с синими очами и темными

волосами — Моря. Спустился ночью к жене Небесный Бог и возрадовался невиданному счастью: взял сыновей на руки и любовался ими, не переставая смотреть с благодарностью и любовью на Землю. Когда же потянулся он за детьми, его посох упал в воду, и стала она бурлить и пребывать. Пещера ушла под воду, а сами воды, словно два разделённых царства были очерчены Небесным Богом. Тёмные плотные воды — царство Морского Бога, светлые, словно прозрачные небесные воды — царство Бога Ветра. Никогда эти воды не смешивались между собой, так и родились два культа — Ветра и Моря. Дал Небесный Бог по наставнику каждому сыну и разделил их водами, ведь у каждого была своя судьба и свой долг. В пещеру можно было попасть, лишь раз в год, в день рождения богов. Она покрылась водой, но если бы кто опустился в глубину, то подивился бы, что там нет затопления, а всё так же сухо и тепло. Назвали её Пещерой Таинств, и великие из жрецов проплывали к ней во время обрядов посвящения и откровения её открывались им. В этих пещерах и расположились на двух берегах таинственного моря два храма — Бога Ветра и Бога Моря. И разделился мир на Морин — Царство морей и пустыню Магар, где господствовал Ветер, властвовал над песками и судьбами людей. И поспорили как-то братья, что сильнее в мире — добро и зло. Морской Бог говаривал и отвечал, что всего можно добиться силой, и только так удержать власть и мир. Создал он народ морин и возобладали в них смелость, ловкость, сила. И стало их государство сильнейшим из земель. Ветер же считал, что в мире всё есть: добро и зло, в каждом из существ — и тьма, и свет. Какая же сторона победит, какой выбор сделает человек, то и воцарится на земле. Он никого не создавал, не хотел победить он, лишь смотрел за всем и мечтал, что победит в человеке — свет. Даже Храм Бога Ветра со временем опустел, и лишь бродил он по свету и всегда возвращался в пустыню Магар ранней весной, принося с собой благословенный дождь. Тогда и расцветали кроваво-красные цветы — фемеры, словно огоньки души и сердца, колыхающиеся дуновениями Бога Ветра. Пустыня наполнялась сладковатым ароматам зелени и буйными красками фемеров и, казалось, что в это волшебное время возможно всё — начать сызнова жизнь, не жалеть об ошибках прошлого, встать на путь истины. Словно Бог Ветра шептал людям: «Я с тобой. Иди к Свету!».

Короткий месяц благоденствия заканчивался и снова пески времени заметали людей и их поступки, иссушали травянистый зеленый ковер земли в знойную пустыню.

Алира встряхнула кудрями, словно смахнула воспоминания, и отправилась собираться на праздник. Служанка Мару подоспела и помогала одеваться и прихорашиваться принцессе. Она пыталась скрепить непослушные локоны и сделать красивую прическу.

— Потерпите немного!

— Там уже, наверное, началось всё!

— Да без вас не начнут, и встали вы рано.

Девушка выскользнула из умелых рук служанки и нетерпеливо выглянула во двор. Увидев, что приготовления к празднеству еще не завершены, звонко рассмеялась в ответ и подтвердила:

— Точно не начнут!

Перестав ерзать, она спокойно уселась, а служанка продолжила колдовать над волосами принцессы. Через некоторое время из покоев вышла прекрасная смуглая девушка, облаченная в длинную бирюзовую тунику с рукавами, изукрашенными богатой серебряной вышивкой. Волосы были покрыты накидкой, венчала убор серебряная тиара, усыпанная переливающимися самоцветами. Принцесса поспешила к отцу и, зайдя в покои, застала его за последними приготовлениями к празднеству. Король был облачен в такое же одеяние, как и она, лишь меч с ножнами на серебряном поясе — отличал мужского от женского, поверх бирюзовых одежд поблескивал и мерцал

черный тапас — талисман Кристадин.

Отец пристально оглядел дочь и одобрительно воскликнул:

— С каждой весной ты становишься всё краше!

Девушка, зардевшись от удовольствия, поклонилась:

— Благодарю, отец.

Он обнял её и, поцеловав в лоб, поторопил:

— Пора! Праздник вот-вот начнется.

Когда солнце взошло так высоко над Кристадин, словно сияние разлилось над землями, Король и его наследница возглавили торжественное шествие к храму морского бога. Бирюзовые накидки развевались по ветру, словно волны плескающегося моря. Весь люд, взявши в руки по веточке сейбы, светло-розовые цветки которой только распустились и издавали нежный аромат, не спеша отправился к святилищу. К бархатному голосу певуна, затянувшего песню о Морском боге, постепенно присоединялся и стар, и млад. Так и распевали они древние строки почти до самых ворот Храма:

«Морской Бог родился,

Среди волн и защищает

Покровитель Кристадин

Дланью своей от напастей.

Дал нам силу, храбрость,

Удачу, отвагу.

Черного тапаса мощь —

Дарят мир и славу.

Будь вечен, морской бог,

Стихий повелитель!

Празднества прими

От нас — верных морин».

Врата святилища были открыты настежь и вскоре бирюзовые накидки заполнили внутренний двор. Море Таинств мерно плескалось, когда король

взошел к жрецам, чтобы совершить жертвоприношение. Те передали ему кинжал, сосуд и несколько белых птиц. И как только король, свернув им головы набок, хотел распластать шеи, чтобы сцедить кровь в священный сосуд и совершить подношение Морскому Богу, стали разноситься громкие перешептывания:

— Оооо… Что за напасть?

Король со служителями храма обернулись к морю и увидели всплывших брюхом кверху мёртвых рыб. Моринцы ещё пуще зашептались, но в тишине расслышали отчетливые слова главного жреца:

— Грядут мрачные времена! Лишь сила чёрного тапаса и наша храбрость помогут выжить!

Положение спас король Рамир: выйдя вперед, взяв кинжал, он порезал ладонь, обрызгал свое одеяние, окропил кровью мёртвых рыб и поднял вверх камень-амулет, переливающийся в солнечных лучах.

— Отвага морин и чёрный тапас не раз спасали нас! Спасут и теперь!

Народ зашептался в восхищении:

— С нашим королем Рамиром мы готовы хоть в преисподнюю пойти!

Шествующие отправились обратно к королевскому двору. Правитель с дочерью воссели на высоком узком постаменте, убранными бирюзовой тканью и цветами сейбы.

Всю процессию светловолосый мальчишка всё хотел поближе рассмотреть то Море Таинств, то богатые одеяния правителей. Муж, стоявший впереди любознательного мальчишки, не выдержал его постоянных подпрыгиваний и, обернувшись, предложил:

— Давай уж, взбирайся на плечи, коль навязался ты откуда неведомо.

Мальчишка радостно закивал в знак благодарности и, забравшись на плечи, осаждал мужчину роем вопросов:

— А почему король порезал руку?

Муж негромко отвечал:

— Чтоб недобрый знак не сбылся.

— А что приносят обычно в жертву?

— Кровь белых птиц.

— А почему праздничное одеяние бирюзовое?

— В цвет моря.

Мальчишка открыл было рот для следующего вопроса, но тут уже начали раздавать угощение и муж быстро заспешил туда. Пока гребцы готовились к состязанию, люд блуждал по площади, которую и украшать-то не надо было — сейба, словно нежно-розовая воздушная пена, благоухала и радовала глаз. Вдоль площади дымились и чадили громадные пузатые котлы, откуда исходил невероятно аппетитный аромат рыбной похлебки. Кухари время от времени помешивали огромными ковшами лакомство и одобрительно цоколи между собой:

— Ох, как удалась похлебка!

— Так и улов-то был знатный — каких только рыбин мы ни перечистили.

— Помешивай давай, — прикрикнул на них старший, — сейчас люд голодный налетит.

Кухари продолжили работу, а служки только знай, подкидывали под дно котлов сухоцветы со щепками, чтоб почти готовая похлебка оставалась горячей ещё очень долго. Туда и поспешили воин с мальчишкой, он спрыгнул с шеи провожатого и понесся к угощениям.

— Эй, иди сюда, — позвал его пухлый кухарь.

Мальчишка мигом очутился у котла, от которого исходил жар и густой ароматный дым.

— Король угощает всех! — и вручил ему плошку с наваристой молочного цвета похлебкой, промасленную ржаную лепешку и нацедил в чашу лиму — прозрачный ягодный напиток. Мужу же он вручил тоже угощение и прибавил к нему чашу вина. Они уселись поодаль от котлов и, вытянув уставшие после шествия ноги, принялись набивать животы.

— Благослови небо морского бога и короля Рамира! — неслись выкрики с

разных сторон.

Двое кивали и тоже покрикивали в перерывах между поглощением лакомств. Когда плошки их опустели, они удовлетворённо привалились к дереву, переговариваясь:

— Эхх, как вкусно было!

Тут муж и начал расспрашивать мальчишку:

— Ты откуда? Где родители?

Мальчишка отвел глаза и сбивчиво стал рассказывать:

— Из Орсы. Да рыбак мой отец. Потонул он недавно во время шторма.

Воин сочувственно похлопал его по плечу и продолжил:

— А чего ж не к кому податься тебе?

Мальчишка замотал белобрысой головой:

— Совсем одни мы жили, мать давно померла, теперь и отец.

Плечи его поникли, казалось, вот-вот зарыдает.

— И чего, бродяжничаешь теперь?

— Да нет, работаю я у рыбаков чистильщиком.

— А живешь где?

— Да под лодкой иль приютит кто.

Воин задумчиво оглядел сироту и предложил:

— Хочешь стать моряком?

Глаза мальчишки загорелись от непредвиденной удачи, и он радостно закивал в ответ:

— Да! А как?

— Сейчас празднуй пока, а вечером пойдем вместе в казармы, уж там тебя и пристрою.

Мальчишка вскочил и обнял воина так крепко, что тому показалось, будто сам Морской Бог его благословляет.

— Да ладно тебе.

Потрепав его по волосам, приобнял в ответ и довольные друг другом они отправились дальше по поприщу. После раздачи угощений вновь появились жрецы и, когда король подошел к самому большому кострищу, главный служитель подал ему длинную ветку и сосуд с огнем. Он возжег ветку и бросил в середину кострища со словами:

— Да примет Морской Бог наши дары и вознесенные сегодня жертвы!

Толпа одобрительно заверещала и тут же в ответ запылали ещё восемь костров вдоль площади, ведущие прямо к берегу моря. Яркое душистое пламя взвилось до самого неба, ведь сушь собирали несколько дней и только жрецы. Ветки девяти священных деревьев смешивались ароматами, и площадь заполнилась густым кумаром. Звуки верны тягуче уносились в небо, соединяясь с ритмом небольших барабанов.

— Гей-го! Гей-го! — огласили гребцы начало состязаний, а поодаль несколько крепких молодцов начали сражаться в кулачных схватках.

Мальчишка вертел головой и не знал, за чем хочется наблюдать: за залихватской дракой, спорым движением весел гребцов или слушать и подпевать древним напевам морин. Муж рассмеялся оголтелому от радости мальчишке и подсказал:

— Беги сначала на состязания гребцов — и, кивнув в сторону дерущихся молодцов, подытожил: — эти ещё долго не разойдутся.

Светловолосая голова вскоре скрылась за спинами ярых болельщиков. Он еле протиснулся сквозь плотные ряды наблюдающих и открывшееся зрелище поразило.

Водную гладь морских волн разрезали четыре вытянутые и длинные лодки, которые пересекали лавки гребцов. Мужи с обнаженными торсами, поблескивавшими от пота на солнце, дружно погружали весла под крики:

— Гей — го! Гееей!

Морин подбадривали тех, кто им глянулся, и время от времени восклицали:

— Давай! Быстрей! Поднажми.

Гребцы, будто ловили волну одобрения и надежды на победу, и вот уже первая лодка готова была причалить к берегу. Под одобрительные крики, едва причалив, с лодки спрыгнул невысокий худощавый паренек в тунике и остальные гребцы.

— Ухх, молодцы какие! Отважные! — неслось вслед победителям.

— Принцесса Алира такая храбрая!

Мальчишка непонимающе завертел во все стороны головой, пытаясь увидеть девушку.

— Да ушла уже она, вон, в тунике, с гребцами, — кто-то подсказал ему ответ. Потом он побежал обратно к кулачникам, там и нашел вновь провожатого. Подобравшись ближе, взял его за руку, тот обернулся и кивнул в ответ, не отнимая руки.

На небольшом, заросшем травой пространстве топтались молодцы, время от времени ударяя друг друга то в голову, то в торс, то по рукам. У некоторых уже были расквашены носы, и довольные победой или огорченные поражением наблюдали они за другими.

Мальчишка тоже яростно поддерживал криками смуглого коренастого парня:

— Бей, бей его!

И когда тот еле увернулся от мощного удара в голову, от досады стукнул себя по руке. Молодец все ж собрался и резко набросился на противника, яростно молотя его по торсу.

— Урааа! — огласили его победу морин.

В водной глади моря гребцов сменили мускулистые пловцы и ныряльщики. Пловцы должны были доплыть до узкой бухты пролива и того, кто был резвее всех, ждала награда.

Смуглые ныряльщики — их было немного — парами сели в лодки и, заплыв достаточно глубоко, один из них, взяв нож, сеть для жемчуга и привязанный к лодке камень, прыгнул с ними в воду. После чего ныряльщик передал камень наверх, тому, кто остался в лодке. Оставались под водой добытчики недолго, но люд на берегу затаил дыхание, ожидая, пока они всплывут на поверхность. Хоть и знали, что добытчики-то опытные, но море бывало таким непредсказуемым. Да и у многих остался осадок после кровавого предзнаменования беды. И когда около лодки всплыли все, кто опускался на дно, берег огласился радостным ревом морин и надеждой, что Морской Бог вновь защищает их от бед.

Мальчишка, уставший от впечатлений и неожиданных вестей, уже еле волочил ноги, и лишь неуемное любопытство вновь повело его к помосту правителей. Король награждал победителей монетами и небольшими моринскими мечами.

— Гей — го! Гейййй!

Вокруг разносились довольные возгласы морин. Уже сумрачные тени тихо кутали Орсу и наступала пора последних развлечений. На площадь выскочили невысокие смуглые танцовщицы в широких юбках и небольших полосках ткани на груди. Девушки были так похожи, словно сестры. Мужчины одобрительно захлопали, женщины им подтанцовывали.

Семь дев, семь разных танцев, и во время последнего Орсу огласил гром пушек, разрывая потемневшее небо огнем и шумными залпами.

Мальчишка почти заснул, привалившись к теплому телу воина, тот оглядел его еще раз и протянул самому себе:

— Ладно, может и выйдет из тебя толк, — забросил его на плечо и отправился в казармы.

После пушечной пальбы король огласил морин:

— Празднество удалось. Да здравствует Морской Бог и черный тапас!

Отец и дочь торжественно удалились на гнедых поркис, ждавших их ещё с вечера.

К ночи, сбросив одеяние цвета моря и башмачки, Алира уселась на террасе, дав отдых уставшим ногам. Няня принесла ей горячего чаю, и принцесса, глядя на багровый закат, вспоминала сегодняшний день и то, как впервые увидела черный тапас — ещё в детстве.

Однажды вечером, когда она уже почти заснула, отец подошел и ласково позвал:

— Алира, пойдем со мной…

Девочка тут же раскрыла глаза и увидела отца одетого, будто для морской прогулки: в темной рубахе и штанах с лучиной в руках. Он подал ей такую же

как на нем одежу. Она вскочила, торопливо переоделась в предвкушении приключения и покрутила головой из стороны в сторону, чтобы прогнать остатки сна. Отец тихонько посмеивался, глядя на спешные сборы дочери и её нетерпение.

— Надень красные сапожки.

— Почему их?

— Чтобы наши шаги не были слышны.

Девочка кивнула, хитро прищурив глаза, до конца оделась и застыла, словно маленький воин, звонко выпалив:

— Я готова, отец…

Он с одобрением осмотрел её, крепко взял за руку и ещё раз напомнил:

— Только тихо — ни звука.

И приложил палец к её губам. Девочка закивала головой в знак согласия. Дружно взявшись за руки, они вышли из покоев, спустились вниз, неслышно ступая по ступеням, в конце коридора он отпустил её руку и прошел вперед. Отец на что-то нажал и открылась дверь, на которой поблескивала ручка-кольцо. Откуда ни возьмись в его руках появился ключ и, провернув его несколько раз в замке, король распахнул дверь: перед ними зазияла непроглядная темь. Взявшись за руки, отец и дочь шагнули вперед навстречу неизвестности. Пламя лучины слегка колыхалось и немного освещало им путь. Пройдя вперед, Алира услышала тихий стук, обернулась и в отсвете заметила, что дверь за ними захлопнулась. Сердце девочки бахало гулкими ударами и лишь крепкая, горячая ладонь отца не давала ей испугаться. Он осторожно спустился по ступеням, на последней отпустил руку дочери и спокойно сказал:

— Сейчас я открою тебе тайну нашего рода! Закрой глаза.

Девочка зажмурила веки и в тишине слышала лишь своё дыхание и твердые шаги отца. Внезапно всё озарилось. Алира открыла глаза и увидела ярко освещенную небольшую комнату, в середине которой на возвышении лежало что-то плоское и поблескивало в лучах факелов. Отец подошел туда и достал серебристую шкатулку, открыл её и вытянул за длинную цепь камень. Тут же он стал переливаться в огнях, отбрасывая радужные отблески.

— Это — черный тапас — талисман, что в дар достался нашему роду от Морского бога.

Девочка подбежала и хотела потрогать сверкающий самоцвет, но отец сразу же убрал камень в сторону, словно оберегая её.

— Его не нужно трогать…

— Почему?

И вопросительно взглянув на отца, она снова хотела дотронуться до талисмана. Отец засмеялся, убрал камень в шкатулку и отвечал:

— Не торопись, доченька.. Иди сюда, сначала я расскажу, как появились морин.

Он присел на нижнюю ступеньку тайника, девочка уютно устроилась на его коленях. Оглядываясь на тени, что рисовали языки пламени на старинных стенах, она с упоением слушала о том, как появился их отважный народ и откуда столько мощи у империи Кристадин. В мерцании факелов ей легко представлялся грозный Морской бог, смелые прародители морин и черный тапас. В конце истории он громко проговорил:

— Пока черный тапас и короли едины, сильна и непобедима Кристадин!

Гулким эхом отдавались слова короля в стенах подземелья и в сердце Алиры.

Уже совсем сонную, отец отнес её в постель. Когда он уходил, девочка потерла глаза и нетерпеливо переспросила:

— А завтра расскажешь, почему нельзя трогать талисман?

Король негромко засмеялся и пообещал:

— Обязательно расскажу. Скоро. Спи…

Последние слова отца принцесса вспоминала, уже засыпая, радостно улыбаясь прошлому.

Той же ночью в Море Таинств рыбы, окропленные кровью короля, словно налившиеся, разорвали сами свои брюха, и утром жрецы увидели месиво кишок, крови, слизи и плававшие рыбьи глаза.

А следующим днем в сумерках к воротам Кристадин прискакал на поркис оборванный, весь израненный воин. Застучал так неистово, словно демоны гнались за ним.

— Открывайте, срочные вести для государя!

— Ты кто такой, чтоб ночью его беспокоить?

— Советник Юхан.

Воины мигом открыли дверь, судорожно извиняясь:

— Прости, советник. Не признали мы тебя.

Коренастый смуглый мужчина не стал тратить время на разговоры, лишь обронил:

— Проведите меня к королю… Скорей…

Стражники заметили потом, как в замке загорелся свет в покоях, и не гас до самого рассвета.

После визита ночного гостя король Рамир часто созывал в покои приближенных военачальников, и они долго о чем-то говорили.