Вредная привычка жить

Юлия Климова, 2006

Любовь до смерти… Как романтично! Черта с два! Престарелый любовник Альжбетты Федор Потугин ничего не придумал лучше, как помереть во время жаркого соития прямо на объекте страсти. Девчонка чуть с катушек от страха не съехала. Хорошо, подружки Анна и Солька проявили должное понимание и спрятали тело заплесневелого мачо в пустующей квартире по соседству. На следующий день туда вселилась супружеская пара. А утром Анна обнаружила труп горе-любовника на своем рабочем столе!..

Глава 7

Мы делаем вылазку на вражескую территорию

Как только я увидела фамилию, сразу почувствовала, что она мне знакома. Альжбетка называла нам ее на одном из наших девичников, испорченных персоной Федора Семеновича.

— Этого не может быть, — пробормотала Солька, — это уже слишком…

— Может, — сказала я и посмотрела на Альжбетку.

— Я вспомнила, я вспомнила, — залепетала растерянная Альжбетка, — он говорил мне, что ему так нравится мой район, что он даже посоветовал своему брату купить квартиру именно здесь.

— Вот заботливый какой, — всплеснула я руками. — А о нас он подумал?

— А что тут думать? — уставилась на меня недоуменная Альжбетка.

— А то, — строго сказала я, — что нам и его одного тут хватало выше крыши, а еще теперь и братец с женой…

— Не ругайся, — сказала Солька, — теперь же все по-честному. Федор Семенович в мире ином, и на его место заступила бодрая чета Потугиных.

— Не по-честному, потому что Вера Павловна — явный перегруз.

— Я в шоке, — пробормотала Альжбетка.

— А они знают о твоем существовании? — поинтересовалась я.

— Нет.

— Точно?

— Точно, он говорил, что жена у его брата очень ревнивая и если она узнает, что у Федора есть молодая любовница, то запилит его совсем и не будет никуда отпускать вместе с ним.

— Дальновидная женщина, — подвела я итог.

Пирожки как-то быстро закончились, и я с грустью посмотрела на опустевшую тарелку.

— Я вот чего не пойму, — сказала задумчиво Солька, — как это он брата родного отвез неизвестно куда, да и вообще — как, увидев его мертвым, он не вызвал милицию?

— Не хочу больше о нем думать, не хочу! — замотала головой Альжбетка.

— Придется, — сказала я. — Они теперь тут мелькать будут, и захочешь забыть — не забудешь.

— Вы слышите, что я говорю? — спросила возмущенно Солька.

— Слышим, — ответила я, — надо подумать.

— Мне кажется, мы ошибаемся: это он за брата отомстить хочет, — предположила Солька, тоже с грустью глядя на пустую тарелку.

— Ну пусть приходит и мстит, я здесь.

— Да сядь ты, Анька, — резко сказала Солька, — это же все просто безумие какое-то…

— Согласна. Значит, так, — секунду поразмышляв, сказала я, — мы должны сходить на разведку.

— Куда? — удивилась Альжбетка.

— На вражескую территорию. Солька, беги к себе и пеки пирог.

— Что? — глаза у Сольки полезли на лоб. Вот и ходила бы так, а то вечно она щурится. — Опять?!

— Да, опять. Ты бы кого-нибудь на порог пустила с пустыми руками?

— Я не могу печь пирог, я не умею, давайте отнесем им бананы!

— Солька, твоя ботаника тебя когда-нибудь погубит, — сказала я, — и потом, где мы возьмем эти бананы?..

— А где я возьму этот пирог? — возмутилась Солька, хватаясь за голову.

Мы втроем посмотрели на пустую тарелку из-под пирожков и тяжело вздохнули.

— Беги к тете Паше, может, повезет — вдруг она не уехала, пусть даст нам еще немного пирогов.

— Точно, — кивнула Альжбетка.

Солька схватила тарелку и метнулась к двери.

— Стой! — закричала я. — Отнеси ей яйца, а то мы просто обжираем бедную женщину.

— Ага, — на лету сказала Солька и бросилась к холодильнику.

Забрав оттуда последние шесть яиц, она отправилась к тете Паше за новой порцией восхитительных пирожков.

— А если Вера Павловна у нас рецепт спросит? — проронила Альжбетка.

— Ты что? Ты можешь себе представить, чтобы эта женщина стряпала на кухне и роняла слезы умиления над маленькими аккуратненькими пирожками?

— Ну а вдруг?

— Скажем, что рецепт этот передается уже много лет из поколения в поколение и что Солька даже с нами им не делится.

— Так будет считаться, что их пекла Солька?

— Конечно, у нее вид, как у училки, впрочем, она и есть училка, на нас не подумают… Ты слишком хороша собой, а у меня выражение лица не то…

Через пару минут на пороге появилась довольная Солька: она нежно и трепетно прижимала к сердцу тарелку с шестью теплыми пирожками.

— Маловато будет, — скептически оценила я обстановку.

— Так мы же их есть не станем, — сказала Солька в оправдание.

— Как это не станем, я бы съела еще парочку.

Солька сделала шаг назад и угрожающе посмотрела на меня.

— Есть мы их не будем, — четко проговаривая каждое слово, сказала она. — Ты не забыла, что кое-кто у нас на диете?

Был у нас вожатый в пионерском лагере, так он вечно ходил по коридору и орал: «Еще один писк из этой палаты, и весь отряд не идет на «огонек»!» Приблизительно это мне хотелось сейчас выплеснуть в лицо Сольке.

— Тетя Паша сказала, что соседей пока нет, — предупредила хранительница пирожков.

— Будем ждать, — сказала я.

— А зачем мы туда пойдем? — поинтересовалась Альжбетка, поправляя волосы.

— Ты бы не прихорашивалась. Вера Павловна — женщина ревнивая, выставит за дверь, и пирожки не помогут, — заметила я.

Альжбетка резко отдернула руки от головы.

— Мы пойдем туда, чтобы прощупать обстановку, может, что и всплывет. Поговорим по душам, аккуратненько зададим пару-тройку вопросов, что-нибудь и узнаем.

— Вообще-то я этого не одобряю, лучше нам не соваться в это дело, — высказала свое мнение Солька.

Ну до чего же она зануда!

— Мы должны быть в курсе происходящего, — сказала я, — и потом, ничего опасного мы уже не делаем, особенно если сравнить это с перетаскиванием трупа с места на место.

Потугиных мы прождали часа два. Альжбетка уже засыпала на подоконнике, когда во дворе появилась Вера Павловна.

— Идет, идет! — воскликнула она.

Мы бросились к окну. По двору плавно перемещалась дородная женщина Вера Павловна, ее пестрый пучок был обмотан зеленым платком, что так мило гармонировало с оранжевой помадой у нее на губах.

— Одна, — сказала Альжбетка.

— Тусик, наверное, на работе, — пробормотала я.

Подождав еще полчаса, дав, так сказать, хозяйке переодеться в домашнее, мы двинулись на штурм крепости.

Я вдавила палец в кнопку звонка, и он запиликал так резко, что, пожалуй, Вера Павловна подскочила до потолка. Солька дала мне по рукам со словами:

— Ты забыла, мы же добрые соседи!

Вера Павловна открыла дверь и вопросительно уставилась на нас. Я пихнула Сольку в бок, и она выплыла на передний план с тарелкой, наполненной пирожками.

— А мы к вам, — сказала я, улыбаясь до ушей, — вот, хотим поздравить с первой квартплатой, — и протянула квитанцию.

У Сольки от моих слов подкосились ноги: она, наверное, и не подозревала, что людей поздравляют с подобными вещами.

Вера Павловна вдруг изменилась в лице. Она часто захлопала глазами, нагоняя слезы, закатила глаза и, достав из кармана огромный розовый платок, усыпанный по краю маками, громко высморкалась в него. Солька автоматически прижала к себе тарелку с пирожками.

— Ой, девочки, — запричитала Вера Павловна, пропуская нас в квартиру, — горе-то какое страшное приключилось!..

Вера Павловна еще раз громко высморкалась. Альжбетка спряталась за мою спину: возможно, она не любила сопливых женщин.

— А что такое? — вежливо поинтересовалась я, видя неподдельную трагедию в глазах этой милой Веры Павловны.

— Федечка-то наш погиб, погиб смертью храбрых…

Да уж, надо иметь необыкновенную храбрость, чтобы в таком возрасте вскарабкаться на Альжбетку!

— Как жить-то страшно стало! Ушел из дома и не вернулся, вот, из милиции позвонили, вызвали Тусика на опознание…

Мы прошли в кухню, где Солька наконец-то поставила тарелку на стол, а я положила рядом квитанцию.

— Да вы садитесь, девочки, как хорошо, что вы пришли, так горько мне, так горько…

Я поняла, что самое уместное сейчас — это начать задавать вопросы.

— Вы извините, мы так сочувствуем вашему горю… А кто такой Федечка?

— Да, — вдруг всполошилась Солька, — это кто?

Натуральность происходящего бодрила: противоположные стороны были равны в своем напускном трагизме и умилительном вранье.

Альжбетка вдруг зарыдала, чем вызвала явное расположение Веры Павловны, и она сунула ей свой розовый платок. Альжбетка дернулась, она у нас человек брезгливый и подобной антисанитарии не переносит, но чувство вины — великое чувство, и Альжбетка, стиснув зубы, взяла вышеупомянутый платок двумя пальцами.

— Это же родственник наш единственный, Макара брат.

— Да вы что! — дружно изумились мы.

— Да вот, — отбирая у Альжбетки платок и утирая слезу, сказала Вера Павловна, — безвременно погиб.

— А что случилось? — сочувственно спросила Солька. — Под машину попал?

Тут уж и я чуть слезу не обронила: Солька такая милая, ну такая милая!

— Нет, сердце не выдержало.

— Чего не выдержало? — автоматически спросила я.

— Окружающей действительности, — хлюпая носом, ответила Вера Павловна, поправляя свой радужный пучок.

Во дает тетка, даже я бы так вывернуться не смогла! Я просто зауважала Веру Павловну вместе с ее зеленым платком и оранжевой помадой.

— Как же это? — всхлипывая, спросила Альжбетка.

— Погиб, погиб, голубчик! — зарыдала Вера Павловна.

— Вы пирожок съешьте, — участливо пододвинула к ней тарелку Солька.

Думаю, она, как и я, надеялась на отказ: шесть пирожков так хорошо делятся на троих…

Но Вера Павловна была в сильнейшем горе, что, как известно, повышает аппетит. Она откусила почти половину пирожка и, роняя начинку на стол, сказала:

— Теперь же хоронить надо, а на поминки и позвать некого.

— Так мы придем, вы не беспокойтесь, — сказала Солька. Наверное, у нее в голове в этот момент колосилась крапива.

Вера Павловна от такой перспективы совсем сникла, боль, видно, заполнила ее душу, утрата Федечки была велика, ее рука протянулась вперед, и через мгновение второй пирожок растаял в зоне действия оранжевой помады.

— Пирожки-то какие вкусные, — похвалила она.

— Это Солька пекла, — превознося подругу, сказала Альжбетка.

Вера Павловна посмотрела на Сольку и медовым голосом произнесла:

— Рукодельница наша, не откажи в помощи, накрой стол на поминки, я так слаба, что и не смогу!

Солька потеряла дар речи. Пожалуй, я его тоже временно утратила.

На выручку пришла Альжбетка, которая сообразила, что благодаря ее рекомендации Солька попала в положение, которому не позавидуешь, и решила как-то спасать положение.

— А что, у вашего родственника… жены или подруги не было?

— Нет, не успел обзавестись, все работал и работал, — запричитала Вера Павловна.

— А кем он работал? — полюбопытствовала я.

Вера Павловна замялась, а потом сказала:

— Бизнес какой-то, вроде с торговлей связано, я, знаете, в эти дела не лезу, ничего в этом не понимаю.

— Да, — сочувствующе закивала Солька, — в бизнесе в этом сейчас не разберешься.

Посмотрите на эту учительницу ботаники, в бизнесе она запуталась…

— А как же это все произошло? — поинтересовалась я.

Вера Павловна задумалась, вероятно, стройной версии пока не существовало:

— Нашли его в одной конторе, наверное, по работе ездил…

Я вспомнила свой утренний шок и недобро посмотрела на Веру Павловну: ездил он… в большом чемодане…

Мы еще немного поболтали с Верой Павловной и, забрав опустевшую тарелку, удалились. Как только мы оказались у меня в квартире, Солька тут же набросилась на Альжбетку:

— Ты что, ты что мне эти пироги приплела, я в жизни ничего не готовила, я всю жизнь думала, что булки на деревьях растут!

— Теперь понятно, — закричала Альжбетка, — чему ты учишь подрастающую молодежь!

— Сама будешь там салаты рубить: твой Федька — тебе и готовить!

— Не смей называть Федора Семеновича Федькой, он, между прочим, полгода был мне близким человеком!

— Таким близким, что ты его замучила до смерти!

Я была в таком умилении от происходящего, что боялась пошевелиться: не дай бог испортить такую интеллектуальную беседу.

— Да я его почти любила, — вскричала Альжбетка, защищаясь.

— Ты просто паучиха, которая сожрала своего паука!

Альжбетка сняла тапок с отточенным каблуком и кинула его в Сольку.

Солька схватила диванную подушку и зашвырнула в Альжбетку.

Я тихонечко села на кресло в уголке и принялась наслаждаться происходящим.

— Ты просто мне завидуешь! — кричала Альжбетка. — У тебя уже сто лет никого не было!

— Да! — парировала Солька. — И я уже сто лет никого не убивала!

— Это несчастный случай!

— Нет, ты все это спланировала! Ты паучиха!

— Дура!

— Сама ты дура!

— Тебе завидно, что меня любили, — не унималась Альжбетка,

— Твой Федор Семенович не мог любить, у него нет того, чем любят!

— Все у него есть, и ты сама это видела!

— Дура, этим не любят, этим…

Солька споткнулась, не зная, какое слово употребить.

–…этим опыляют! — нашлась она.

Тут уж я не сдержалась и прыснула со смеху. Солька была бесподобна! Браво!

Девчонки переглянулись, посмотрели на меня и тоже закатились звонким смехом.

— Что делать-то будем? — спросила, переводя дыхание, Солька.

— Будем просто жить, — пожала я плечами.