Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души

Эстер Кей

В начале 90-х годов в мире наблюдалось интересное явление: люди открывали для себя Библию, изучали еврейские корни и истоки этой книги. Брали себе еврейские имена. Некоторые шли дальше: выезжали в Израиль на «посмотреть» и на «пожить». Я же еще и вышла замуж за раввина. Потом встал вопрос, как использовать свои знания выпускницы МГПУ, МГУ, других вузов, преподаватель оказалась внутри узкой конфессиональной тусовки (общины Цфата). Начала писать книги. Родила славных детей. Читайте…

16. Пуримские куры

…И Сарино провидение сбылось: во дворике синагоги заквохтали забиваемые спокойным и умелым шойхетом куры, а мы должны были их, еще теплых, ощипывать. Поскольку шел снег, перья, кружась в воздухе и приземляясь, сливались с ним по цвету.

После ощипки надо было немедленно приступать к разделке. К нам подошел высокий, богатырского сложения рыжий человек по имени реб Борух и стал показывать, как и что следует отделять.

— Вот это — легкое. Это раввин должен проверить. Это — зоб. Яички положим в сторонку. Кишки — в мусор. Сейчас реб Довид придет, будет вами руководить. Руки-то мерзнут?

Реб Борух не ограничился этой сочувственной репликой, а тоже вооружился ножом и, не опасаясь за свой талмид-хахамовский авторитет (а он, по отзывам Доры, был весьма выдающимся талмид-хахамом — знатоком Торы), принялся работать вместе с нами.

Рыже-седая борода его была полна снежинок, большие руки покраснели от мороза. Хорошо еще, что у него была теплая шапка-ушанка.

Реб Довид, в такой же шапке, подошел к нам и занялся осмотром куриных зобов, желудков и легких.

— Эта курица — трефная. Пятно видите какое темное! Положите в пакет, можно на рынке продать, — комментировал реб Довид. — Борух, ты сегодня радио слушал?

Наш добровольный помощник молча кивнул.

Реб Довид, перебирая куриные желудки и зобы, говорил:

— В Израиле всем выдали противогазы, народ прячется по бомбоубежищам. Боятся, что Хуссейн перейдет к химической атаке.

Это мы знали. Интересно, что реб Довид собирался добавить к уже известному? Тема была такая животрепещущая, что я даже слегка порезала палец ножом, напряженно ожидая, что он скажет.

— Что-то новое от Ребе? — нетерпеливо спросил реб Борух, — был факс из Нью-Йорка?

— Да, новое. Такое новое, что закачаетесь, — реб Довид торжественно потряс бородой. — В это воскресенье к Ребе подошел американский офицер, еврей, и получил на свои вопросы такой ответ… Мы замерли с ножами в руках и уставились на таинственно замолчавшего реб Довида.

— Ребе сказал, во-первых, что Израиль — самое безопасное место на земле… — Это Ребе и раньше говорил, — перебила Дора.

–…И что никто не пострадает от взрывов… — Ясное дело! Уже столько чудес было… — …И что война закончится в Пурим, — спокойно-решающе поставил точку реб Довид.

В Пурим? Да это же на следующей неделе! Мы с Дорой и Сарой переглянулись. Вот счастье-то! Дай Б-г, чтоб это пророчество сбылось!

А реб Довид уже переключился обратно на кур и, как назло, объявил некошерными целых две… — Батюшки, когда ж мы это все закончим? — заунывала я, окинув взглядом горы кишок, яичек и тушек.

Пальцы мои были грязные, противно-скользкие и к тому же замерзшие.

— Иди погрейся минут пять в помещении, — сказал добрый реб Борух.

Так я и сделала. А зайдя в синагогу с черного хода, увидела возле склада нечто, вселившее в меня оптимизм.

Грузчики вносили на склад ящики с продуктами, и моего знания английского языка хватило, чтобы прочесть на ящиках слова Кошерный сыр! Это после целого месяца, когда я, узнав о том, что магазинный сыр некошерен, вообще его не ела… И вот, через месяц мужественного воздержания, выясняется, что на свете существует кошерный сыр! И что — более того, он уже поступил на склад!

Понятно, что я побежала доделывать куриную работу с живостью и поспешила обрадовать Сару с Дорой сообщением о прибытии сыра.

Они оживились, а реб Борух остался невозмутим — наверное, материальные блага его вообще не трогали, — зато он обратился с предложением к Доре, проявляя заботливость и чуткость:

— Может, вы теперь пойдете погреетесь?

От меня не ускользнуло удовольствие Доры, которая точно расцвела под влиянием душевного тепла, исходившего от реб Боруха.

— Да, пожалуй, — сказала она и пошла мыть руки.

Вот бы они подошли друг другу! — сообразила я. — Реб Борух, видно, одинокий, недаром он в синагоге целыми днями. А Дора оформит свои разводные дела, и им можно будет пожениться… Потом я посмотрела на Сару и занялась продумыванием вариантов ее устройства, одновременно потроша курицу.

Кажется, я понимаю, почему Саре так хочется выйти замуж и уехать за границу, — догадалась я, — ведь в цивилизованной стране ей не придется разделывать кур вручную! Как интересно поворачивалась моя судьба! До 18 лет я в жизни не приготовила ни одного блюда, кроме яичницы. Мама меня не загружала никакими домашними поручениями — хотела, чтобы я раскрывала исключительно свой интеллектуальный потенциал и свои музыкальные способности. А тут, в синагоге, в центре еврейства, являющегося духовной колыбелью всей мировой культуры, вручили мне безо всяких церемоний курицу и — как хочешь, так ее и потроши!

…Если учишь книгу Тания, то такой поворот дела вполне понятен. Всевышнему ведь, как там написано, не достаточно оставаться Владыкой только в высших мирах — среди ангелов и чистых душ… И даже властвовать умами гениев и праведников Ему мало. Он хочет присутствовать в людской повседневности, пронизывать Собой все мельчайшие детали быта. Если потрошишь курицу, делая ее тем самым кошерной, — то вершишь Б-жественное дело, даешь Всевышнему возможность раскрываться в этом мире.

В моей жизни теперь не проходило ни дня без посещения синагоги, без дружеского контакта с Сарой или Дорой, без беседы, хотя бы краткой, с реб Довидом или реб Борухом. В этих людях — точнее, в том, как они себя вели, — было столько интересного, поражавшего меня своей новизной, абсолютно иным, нестандартным, подходом к любой житейской вещи, что я спрашивала и переспрашивала их обо всем бесконечно.

Конец ознакомительного фрагмента.