Фуэте для олигарха

Элина Солманская

Роскошная жизнь Эльдара Томашевского будет потревожена внезапным появлением в ней двух маленьких племянников, оставшихся без родителей, и Стефании Оболенской, бывшей балерины, обладающей не только редкой красотой, но и дерзким характером. Сложные взаимоотношения, ненависть и любовь, чужие долги, жизненные сложности и преодоления закружат их обоих в стремительном вихре одного из самых сложных танцев в их жизни, который объявит для них сама судьба.Серия «Питерская рапсодия». Книга вторая

Дизайнер обложки Евгения Владон

© Элина Солманская, 2020

© Евгения Владон, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4493-2334-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Обложные дожди, накрывшие густой пеленой унылый ландшафт последней августовской недели, сегодня казалось, были солидарны с тем горем, что властвовало над собравшимися людьми на стареньком деревенском кладбище.

Томашевский стоял у могилы старшего брата и его жены, которые погибли пять дней назад, на трассе под Краснодаром, когда ехали на машине к своим детям в летний оздоровительный лагерь в посёлке Витязево.

Начавшееся расследование дорожно-транспортного происшествия так и не дало ему полной картины всего произошедшего. Было лишь установлено, что брат с женой выехали глубокой ночью из Кисловодска, где отдыхали в течение месяца в санатории, чтобы на следующий день, как можно раньше прибыть в Витязево. Авария произошла ранним утром, и они оба погибли на месте, не приходя в сознание.

Проклятое лобовое столкновение с многотонной фурой на хорошо освещённом и не опасном участке дороги, не поддавалось никакому объяснению. Виновник аварии водитель тягача во время движения по одной из версий потерял сознание, вследствие приступа гипертонии, по другой попросту заснул за рулём. Мужчина до сих пор находился в реанимации без сознания и потому выяснить истинную причину того, почему его машина внезапно оказалась на встречной полосе, пока было невозможно. Томашевскому пришлось задействовать все свои связи для того, чтобы ускорить процесс предварительного расследования, вывоза тел родных и устройству похорон.

Страшная новость застала его в Швейцарии. Он, наконец, оказался дома и, взяв перерыв в своей бесконечной работе на две недели, намеревался пассивно отдохнуть и просто побыть в особняке, но неожиданное горькое известие, заставило его нарушить свои планы и срочно вылететь на своём самолёте в аэропорт города Краснодара.

Томашевский поднял глаза к небу. Холодные дождевые капли моментально покрыли его лицо, скрывая его собственные слёзы. Он давно забыл, когда последний раз плакал в своей жизни. Видимо ещё в детстве. В далёком трёхлетнем возрасте, когда наивно полагал, что посредством слёз можно добиться многого. С годами быстро понял, что для того, чтобы выжить и добиться успеха, нужны другие более сильные стороны и качества его характера. Он не плакал, даже когда несколько лет назад потерял одного за другим своих родителей. Просто стиснув зубы, стойко переносил удары судьбы, и снова забывался в работе, которая своим безумным графиком и спасла его от затяжной депрессии и помогла, справиться с горем.

Его собственная жизнь и мир, в котором он вращался, давно научили его быть жестоким и сильным. Потому что его бизнес империя была построена и соткана из его настойчивости, силы духа, уверенности в собственных силах и полном отсутствии нежных чувств и эмоций.

Но сегодня о бизнесе думать не хотелось. Потеря брата была невосполнимой и потому сдержать собственных слёз он попросту не мог.

Опустив глаза в глубокую яму, которая стремительно заполнялась мутной дождевой водой, он плакал, как трёхлетний мальчишка из своего прошлого и с трудом сдерживал крик, рвущийся из горла, пытаясь задать только один вопрос высшим силам: «За что?»

Старший брат всегда был опорой и капитаном их семьи, особенно это, проявилось, когда не стало их родителей. Именно он удержал тогда в своих руках всех четвёртых детей большой семьи Томашевских. Помог каждому из них справиться с душевной болью, горем и обречённостью. Олег был старше Эльдара на пять лет и всегда был для него ещё с детства незыблемым авторитетом, лучшим другом и советчиком. И за большинство своих достижений по жизни Эльдар был благодарен именно старшему брату.

Отличное высшее юридическое образование, которое он получил именно по настоятельной рекомендации брата, великолепное физическое здоровье, когда нещадно заставляя бороться с ленью, Олег гонял его на многочисленные секции лёгкой атлетики и бокса, плавания и экстремальных видов спорта. Первые денежные средства, которые он ему дал для поднятия начальной ветки бизнеса, первые нужные знакомства и партнёры. Так называемые учителя, которые помогли раскрутиться, всему научили и подсказали. И наконец, первые жизненные победы, которыми Эльдар делился именно с братом.

Быстро вкусив новую жизнь и влившись в поток зарабатывания огромных денег, Томашевский к своим сорока достиг немыслимых высот и разноплановости своего огромного дела, которое охватывало многочисленные сферы жизни, от торговых сетей одного из ведущих ритейлеров страны и заканчивая игровым и туристическим бизнесом. Многомиллионная прибыль, публичная известность и статус непотопляемого владельца огромного конгломерата под названием бизнес империя господина Томашевского. То количество людей, которыми он управлял, иногда пугало его самого, и поражало той способности и умении удерживать это всё в чёткости, на кончиках своих десяти пальцев.

Он жалел сейчас только об одном, когда бросал последнюю горсть земли в могилу на прощание, что ничего нельзя вернуть назад, и брата, в том числе, и уже не искупить ту вину, что была перед ним. Потому что в последнее время не звонил, не приезжал, не спрашивал, не участвовал в его жизни. Эти «не» он мог бы перечислять до бесконечности. Лишь редкие видео звонки по Скайпу в основном по большим праздникам, и его прошлогодний приезд в Санкт-Петербург для урегулирования проблем своего друга, стали последней соединяющей нитью, когда он застал Олега живым и здоровым.

Эльдар обвёл глазами могилы родителей. Он принял решение похоронить брата и его жену, которая была сиротой именно здесь на старом деревенском кладбище в Ленинградской области. В посёлке Токсово, где они все пятеро детей семьи Томашевских родились, выросли и, здесь же обрели покой их родители. Он забыл, когда был в этом месте в последний раз. Да, и что ему было теперь здесь делать?

Давно не было их большого семейного дома на берегу озера Хепоярви. Он выкупил эту землю, но так и держал её в своём резерве, не продавая, и ничего не построив, как мечтал изначально. Его новая жизнь проходила заграницей. Он и его младшая сестра Лилиана жили в Лозанне уже несколько лет, а две старшие сестры и теперь уже покойный брат в Санкт-Петербурге, с момента, как закончили получать образование и нашли работу. Представители разных и таких непохожих профессий все пятеро. Каждый из них выбрал то, что было по нраву. Хирург и терапевт, учитель начальных классов, и два бизнесмена по мужской линии.

У брата было своё прибыльное дело. Сеть разветвлённых центров технической помощи и автосалонов с постоянной клиентурой, которых удалось заполучить не сразу, а предварительно поглотив тех малых конкурентов, кто обанкротился или так и не прижился на этом современном рынке. Годы кропотливого труда и упорства принесли свои весомые плоды, превратившись в стабильный доход, роскошную двухэтажную квартиру в новом жилом комплексе и обучение сына и дочери в элитной частной школе. Именно этим качествам Олег всегда учил и своего младшего брата, упорству и труду до изнеможения.

Эльдар невольно прервал свои воспоминания, и слегка повернув голову, боковым зрением посмотрел на двух пожилых женщин в чёрной одежде, стоявших рядом с ним. Он невольно прислушался, расслышав своё имя, поминаемое в их разговоре.

— Приехал, соизволил, наконец. Если бы не горе так и не появился бы никогда.

— Не говори. Дорого расплачиваются они за свои миллионы. Смотри холёный какой, а то, что брат в последнее время был в долгах, как в шелках никому не было нужно. Сам всё тянул на себе как вол, а этот толстосум даже не помог ему при жизни. А теперь приехал, грехи замаливать у могилы.

— Тише ты говори. Ещё услышит.

— Пусть слышит. Может, хоть теперь совесть заест. Бедные дети! Сиротки маленькие. Теперь только одна им дорога в детский дом.

— Но почему? Их же четверо в семье. Неужели никто не возьмёт их к себе?

— А кто возьмёт? У сестёр своих детей, внуков не перечесть, а этот напыщенный франт и подавно откажется.

— Ты права. Хотя знаешь, даже если бы он и захотел их взять. С таким, как он и детей страшно оставить. Ведь одному богу известно, что у него там, в груди вместо сердца и…

Обе женщины резко замолчали и опустили головы, как только Томашевский резко обернулся и обвёл их изучающим взглядом. И сплетницы больше не посмели произнести ни слова.

Эльдар повернул голову и внимательно посмотрел на племянников, сидевших на коленях у могилы родителей.

Одиннадцатилетний Станислав обнимал сестру за плечи. Крепкого телосложения, темноволосый мальчик с лицом, так похожим на брата. Он запахивал одной рукой разлетающиеся полы своей куртки от сильного ветра, а второй периодически стряхивал с волос капли дождя.

Семилетняя Ева плакала навзрыд, прикрывая ладошками рот. Милое кукольное личико, маленький носик, губки бантиком, уголки которых сейчас были опущены вниз. Её белокурые волосы, как у его матери свисали мокрыми прядями из-под маленького капюшона куртки розового цвета.

Томашевский стремительно пересёк разделяющее их расстояние и, поравнявшись, по очереди поставил обоих детей на ноги. Подняв Еву на руки и прижав к себе Стаса, он отошёл в сторону и, попытался их успокоить.

Мальчик крепко сжимал пальцами его руку, а девочка, обхватив ладошками его за шею, продолжала безутешно плакать.

Уткнувшись лицом в её мокрую щёку, Томашевский прижал к себе племянника и прикрыл глаза, чтобы хоть на минуту скрыть эту ужасающую картину с привкусом горя, царившую сейчас перед ними. Время казалось застыло, прекратило свой быстрый бег, и тяжело изнуряюще отсчитывало каждую минуту, которая нестерпимой пронизывающей болью сверлила его виски. Он уже точно знал, что нарушит устоявшиеся традиции и не останется больше ни минуты на похоронах, покинув кладбище, как только всё закончится.

Он резко обернулся, почувствовав, как его плеча, коснулась крепкая мужская ладонь. Заметив друзей, молча кивнул им в знак приветствия, и снова перевёл взгляд на фотографию брата.

Ростислав Полонский и Александр Воропаев, не говоря ни слова, обошли его и, склонившись, синхронно опустили на свежие могилы по огромному букету тёмно-бордовых роз каждый. Немного постояв на месте, опустив головы, они снова вернулись к Томашевскому и встали с ним рядом.

Через несколько минут, когда все начали расходиться, они втроём покинули ограду и направились по длинной кленовой аллее на выход с кладбища.

— Эльдар, ты куда? — голос старшей сестры заставил Томашевского резко обернуться.

Он устало посмотрел на неё.

— Ухожу!

— На поминки разве не останешься?

— Я приеду позже. Хочу увезти детей. Им тяжело, да и не нужно смотреть на всё это больше. К тому же, Ева очень устала, — он опустил глаза и посмотрел на девочку, которая стояла, прислонившись к его ногам, и крепко сжимала пальчиками полы его плаща.

— Но, куда ты поедешь? Куда ты их повезёшь? У нас нет ключей от их квартиры. Дверь будем вскрывать только завтра вместе с участковым.

— Дом, это последнее место, где они должны сейчас находиться. Там всё сейчас будет напоминать им о родителях.

— Поедем ко мне, — предложил Ростислав. — Маша, поможет тебе с детьми. У неё большой опыт, к тому же она всегда отлично ладит с каждым из них и находит общий язык. Я думаю, женская рука им сейчас будет крайне необходима и добрая душа, которая не подвержена горю, как у всех вас.

— Спасибо. Я думаю, ты прав. Сейчас это лучший выход. Аля, я позвоню и приеду чуть позже, как только устрою детей, — обратился Томашевский к сестре.

— Хорошо. Я думаю, мы должны собраться все вместе вечером и нам просто необходимо поговорить.

— Непременно поговорим, только чуть позже, — Эльдар развернулся и быстро пошёл вместе с друзьями на выход с кладбища.

****

Когда Полонский распахнул входную дверь особняка, приглашая своих друзей в прихожую, его жена уже ожидала их на ступенях лестницы. Взяв за руки обоих детей, она повела их на второй этаж купать и укладывать спать.

Мужчины расположились в кабинете Ростислава. Плеснув в три бокала коньяк, Полонский протянул их в руки Томашевского и Воропаева.

— Ну что, как говорится, не чокаясь… — тихо произнёс Воропаев и пригубил ароматный напиток.

Томашевский молча проглотил содержимое своего бокала и, сморщившись, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Закуси, — Ростислав протянул ему нарезанный дольками лимон, но Эльдар, приоткрыв веки, лишь отрицательно покачал головой.

— И что теперь собираешься делать? — Воропаев пристально смотрел на Томашевского.

— Не знаю. Голова кругом. Всё произошло так неожиданно, что у меня до сих пор ощущение, что я сплю и вижу страшный сон. Сегодня на кладбище услышал краем уха, разговор двух сплетниц, и вопросов у меня появилось ещё больше, чем было до этого. Странные новости дошли до меня, будто бы мой брат был в жутких долгах в последнее время.

— В долгах? — Полонский удивлённо смотрел на Томашевского. — Этого не может быть. Я ведь знаю Олега, и насколько я помню, дела у него всегда шли успешно. Пусть не блестяще, но и в убыточных его предприятия никогда не были. Он сам был отличным мастером, и в клиентуре недостатка не испытывал.

— Может помочь, всё узнать? — Воропаев медленно прокручивал пальцами свой бокал на столешнице.

Томашевский задумчиво посмотрел на него.

— Пока попытаюсь сам. Если не получится, тогда позвоню тебе.

— Дела брата это одно, а что теперь будет с Евой и Станиславом? — Ростислав снова посмотрел на Томашевского. — Ведь Алевтина и Анна наверняка не смогут их взять к себе.

— Сегодня будем разговаривать об этом. В любом случае, дети моего брата, как наивно полагали сегодня некоторые личности на кладбище, в детский дом не пойдут. Это я решил окончательно и бесповоротно и поклялся в этом брату, когда стоял у его могилы.

— Правильное решение. Ничего, поднимете общими силами. Они уже взрослые. Сейчас главное их поддержать на начальном этапе, пока раны свежи. Ведь потерять родителей в столь юном возрасте, да ещё и обоих сразу, это очень тяжело.

— Ты прав, Слава, — Томашевский поднялся на ноги и подошёл к окну, пристально всматриваясь в стекло. — Слава, скажи, я могу оставить их у тебя на несколько дней в доме? Маша ведь всё равно в декрете, — он обернулся и посмотрел на друга.

— Конечно, оставляй столько, сколько будет нужно. Маша мне уже, и сама говорила об этом, потому что знает, что ты деловой человек и времени…

— Дело не в делах и не во времени. Везти их сейчас на квартиру брата не хочу, да и ни к одной из сестёр тоже. Не хочу, чтобы изо дня в день они наблюдали перед своими глазами всю эту давящую атмосферу горя и причитаний. Им нужна другая обстановка. Через неделю начинается новый учебный год и мне нужно попытаться за это время уладить все дела, по вопросу их постоянного местонахождения и собрать их в школу.

— То есть ты хочешь сказать… — Воропаев слегка недоумённо на него посмотрел.

— Пока я ничего не решил. Сейчас мне нужно уехать домой к Алевтине и обо всём поговорить на семейном совете. Решать окончательно буду всё только завтра, голова сейчас туго соображает.

— Понятно. В любом случае, ты можешь рассчитывать на нас. Мы поможем тебе во всём.

— Вы мне сегодня, итак, помогли. Спасибо, что приехали проститься с Олегом и поддержали меня. Я ведь не думал увидеть кого-то из вас, да ещё за столько километров от Питера. Потому что умышленно не сообщил никому о случившемся из друзей и знакомых.

— Ты забываешь, что твоё имя не сходит с полос интернет изданий и глянцевых журналов. А случившееся в твоей семье огромное горе стало причиной того, чтобы об этом раструбили вездесущие журналюги. К тому же, ты забываешь, кем работаю я. Поэтому узнать, где состоятся похороны твоего брата, было не так сложно, — Воропаев отставил в сторону пустой бокал.

— Иногда за это я и ненавижу свою жизнь. Даже в такие горестные минуты не оставят в покое, когда хочется скрыться от всех и вся, — Томашевский упёрся лбом в прохладное стекло окна.

— Держись, Эльдар, — рука Полонского коснулась его плеча. — Я знаю, что брат значил для тебя в этой жизни.

— Только я не знал, насколько он значим для меня до сегодняшнего момента, — Томашевский ударил кулаком по подоконнику. — Наизнанку всех выверну, а докопаюсь до причины этой аварии.

— А что известно на данный момент? — спросил Воропаев.

— Ничего. Кроме официальной версии, что водитель фуры или заснул, или потерял сознание за рулём.

— Будешь разбираться во всём этом?

— Буду, и если он всего лишь заснул за рулём, я засажу за решётку и его и того, кто предоставил ему эту работу. Я… — Томашевский не успел закончить свою гневную браваду, потому что тихий стук в дверь и лицо Маши, появившейся на пороге кабинета, заставили его резко замолчать. Он взволнованно смотрел на неё. — Что-то случилось? Что с детьми?

Она слегка растянула уголки губ в лёгкой улыбке и коснулась его руки.

— Не волнуйся, они спят. Я выкупала и покормила их. Ева сейчас спит в комнате Надюши, а Стасик в комнате Максимки.

— Они плакали?

— Нет, успокоились сразу, как только покушали. Мы отвлеклись разговорами и чтением книг от всего, что случилось. Пусть временно, но им чуточку легче. Ты оставишь их у нас?

— Да, я уже говорил со Славой. Маша, мне нужна твоя помощь. Сама знаешь, рядом со мной нет женщины, равноценной тебе. Я знаю, что у тебя маленький ребёнок, и у тебя своих забот хватает, но всё же…

— Не волнуйся. Я сама хотела настаивать, чтобы ты их оставил у нас. Я ведь не просто воспитатель, я немножко, и психолог и знаю точно, что им сейчас нужно. Так что оставляй и занимайся своими делами. Мы так подолгу ждём с Надюшей нашего папу с работы, что двое детей нам в компанию будут только кстати. Я пойду ужин готовить, ты останешься? — она вопросительно посмотрела на Эльдара.

— Нет, дорогая, спасибо тебе. Я поеду. Меня сёстры ждут. Я обещал приехать сегодня к Алевтине. Маша, я могу на них посмотреть перед отъездом?

— Конечно, — Полонская улыбнулась. — Пойдём, я провожу тебя, — она направилась к двери и остановилась на пороге, ожидая пока Эльдар попрощается с её мужем и Воропаевым.

Спустя несколько минут приоткрыв перед ним первую дверь, она вошла внутрь и подошла к диванчику, на котором спала Ева.

Томашевский опустился на колени и с улыбкой посмотрел на спящее лицо племянницы.

Сжимая пальчиками мягкую игрушку и спрятав носик в мягкой шёрстке какого-то чудного плюшевого зверя, она крепко спала.

— Я привезу завтра их вещи, — обратился Эльдар к Маше шёпотом, заметив на плечах Евы тунику не по размеру.

— Конечно, привезёшь. А пока, как видишь, мы нашли, во что переодеться, — Маша отошла к кроватке дочери, чтобы ему не мешать.

Томашевский провёл ладонью по волосам племянницы и, поцеловав её в лобик, поднялся на ноги и подошёл к Маше, укачивающей дочь.

— Какая она у вас красивая, — он осторожно провёл рукой по личику малышки.

Маша улыбнулась.

— Ты прав. Она наша отрада, — Полонская поцеловала дочь в щёчку и уложила в кроватку.

— Завидую вашему теплу и уюту в доме, — Томашевский присел у кроватки Надюши, и с интересом осмотрелся по сторонам детской спальни.

— Ничего, и у тебя когда-нибудь всё это будет. Не весь же век тебе мотаться по миру и ночевать в гостиницах. Будет когда-нибудь свой тёплый дом, жена и дети.

Эльдар грустно улыбнулся.

— Блажен, кто верует. Я, Машенька, к сожалению, из другой касты и в чудеса не верю. Я пойду, дорогая. Не провожай меня, — Томашевский поднялся на ноги. — И спасибо тебе большое, за помощь, — он взял её ладонь в свою руку и коснулся губами её пальцев.

— Не за что. Эльдар, а что теперь будет с детьми? Кто о них позаботится?

— Пока не знаю. Сегодня будем это решать все вместе дома у Алевтины. Ты мне лучше вот что скажи. Вы, когда собираетесь ехать в Швейцарию на лечение? Моя сестра уже месяц назад задавала мне этот вопрос. Ведь они тебя ждут давно, после того, как получили все твои медицинские карты и заключения.

— Поедем, как только Надюше исполнится полгода. Сейчас опасаюсь везти её в самолёте. Не знаю, как она перенесёт полёт. Слава, сейчас решает вопрос нашего проживания там. Ведь, скорее всего нам там предстоит пробыть до нового года и встретить его там.

— Проживание? Ты видимо шутишь. Скажи Полонскому, пусть оставит все свои бредовые идеи. Мой дом находится недалеко от медицинского центра Лилианы, поэтому жить вы будете только у меня. К тому же, теперь я уже и сам не знаю, когда я вернусь туда и вернусь ли вовсе. Так зачем дому простаивать? Вы там прекрасно сможете разместиться вместе с малышкой. Ты поняла меня?

— Поняла, — Маша, улыбнулась и коснулась губами его щеки. — Спасибо тебе.

Томашевский улыбнулся.

— Ладно, пойду я. Пока.

— Пока.

Эльдар распахнул двери и вышел в коридор. Спустившись по лестнице, он покинул дом Полонского. Дав указание своей охране, направился на квартиру одной из своих сестёр, где уже собрался весь семейный совет Томашевских, на котором ожидали только его одного.

****

Эльдар остался стоять в дверях кухни, несмотря на стул, который ему предложила старшая сестра.

Узнав о том, что он оставил детей брата в доме друга, Алевтина до сих пор пребывала в лёгкой степени негодования.

— Не понимаю, почему ты считаешь, что у твоих друзей детям будет лучше, чем в нашем доме? — обратилась она к брату.

— Сейчас им лучше быть там. Потому что здесь везде царит привкус горя, а для детей те страшные эмоции, что они испытали сегодня, уже сверх меры положенного. Добавлять каждый день по новой капле яда, который уже отравил их нежные души, ни к чему. Ты не находишь? Я пребываю в твоей квартире всего полчаса, а атмосфера, которая царит здесь, давит тяжким грузом на моё сердце, а что уж говорить о детях.

— Дар, нам сейчас всем тяжело и потому лучше объединиться, — обратилась к нему младшая сестра. — Может нам лучше увезти детей в Швейцарию?

— В Швейцарию? Ты с ума сошла? — обратилась к ней Анна. — У них школа через неделю. Ева идёт в первый класс, у Славика соревнования по хоккею и к тому же я против вывоза детей заграницу. В конце концов, я старшая сестра и думаю, у меня есть право принимать подобное решение. Сами живёте на чужбине и детей собрались вывезти туда же. Я думаю, Олег был бы против этого.

— Между прочим, я живу в Швейцарии, потому что там живёт мой муж и мои дети. И это не значит, что я…

— Может, вы замолчите, наконец, и дадите мне сказать, — Эльдар оборвал дебаты сестёр и гневно посмотрел на них обеих. — Насколько мне известно, в нашей семье всегда и всё решали мужчины. И, учитывая, что я остался единственным, то принимать окончательное решение буду только я сам.

— Но?

— Анна, дай мне сказать. Никто и никуда вывозить детей не собирается. Во всяком случае, в этом учебном году. Я тоже остаюсь пока в Питере. У меня слишком много вопросов появилось после смерти Олега, и на то, чтобы разобраться во всём этом, мне потребуется много времени. И коль я заговорил о делах брата, то мне хотелось бы узнать у вас. Вы были в курсе, что у него в последнее время появились большие долги? — Эльдар внимательно смотрел на обеих сестёр.

— Долги? С чего ты это взял?

— Услышал сегодня на кладбище обсуждение этой темы двумя пожилыми сплетницами за моей спиной.

— А им, откуда это знать, если даже мы не знали, — две сестры переглянулись.

— Думаю, такие, как они, всегда и всё знают.

— Долги? Но это немыслимо, ведь Олег всегда был на плаву и…

— Вы, когда виделись в последний раз? — Томашевский пристально смотрел на Анну, но та отвела взгляд и, поднявшись на ноги, пересела на другой стул почти у самого выхода из комнаты.

— Давно не виделись. В последний раз виделись на дне рождения Олега в мае.

— Почему так давно?

— Потому что ты знаешь, что мы не ладили с его Мариной.

— Ну, это для меня не новость. Просто я полагал, что за столько лет уже можно было забыть обо всём и начать общаться нормально.

— Тебе легко рассуждать. Ты свободен в этой жизни и своём выборе. Всё, что тебя волнует это состояние твоих банковских счетов и многочисленные развлечения. А мы живём обычной жизнью рядового россиянина с кучей своих личных проблем. Так, когда нам проникаться проблемами семьи Олега и тем более дружбой с его Мариной.

— Почему же ты ни разу не обратилась ко мне за помощью с кучей своих проблем? — Томашевский буравил взглядом Анну.

— А ты полагаешь, что достучаться до тебя, это реально? Ведь у тебя то деловая встреча, то новый проект, то новое строительство, а цены, между прочим, в одном из твоих же супермаркетов каждый день новые, и с моей заработной платой учителя мне иногда не по карману, чтобы купить элементарное.

— Это упрёк сестры или просто пожелание покупателя? — Эльдар нахмурился.

— Считай, как хочешь. Ты хозяин одной из крупнейших ритейл групп в стране, неужели нельзя…

— Нельзя. Ты думаешь, что являясь владельцем этого огромного торгового холдинга, я лично участвую в ценообразовании каждого супермаркета? Естественно после твоих слов я дам указание всё проверить, и виновные будут наказаны. Если у тебя не хватает денег, почему ни разу не сказала мне об этом? Это ведь так просто, набрать номер и сообщить мне о своих проблемах.

— Я не привыкла ни о чём просить. Без тебя справлялись все эти годы.

— Аня, да прекрати ты уже в такой день и о материальном вопросе, — оборвала её Алевтина.

— Такой день. Да, если бы не это горе, он бы и не приехал сюда в ближайшее время.

— Я ведь был у вас в прошлом году осенью.

— Был, только потому, что твой друг оказался в беде. Ты приехал, чтобы помочь Полонскому, ну и нас проведать, так сказать заодно.

Томашевский тяжело вздохнул и отвернулся к окну.

— Ты знаешь, что моя работа не даёт мне возможности осесть где-нибудь в одном месте надолго, и я вынужден…

— Вынужден болтаться в подвешенном состоянии по всему миру, без оглядки на прошлое и, не построив будущего. Сколько ещё тебе нужно денег, чтобы оставить всё и просто начать жить? — Анна не унималась.

Он повернулся и молча посмотрел на неё.

— Ты и сам не знаешь. А деньги, как всегда, говорила наша мама зло и чем больше их имеешь, тем больше хочется.

— Может, уже хватит о деньгах, и поговорим лучше о Еве и Станиславе? Что будем решать? — обратилась к ним Лилиана.

— Я могу их взять к себе временно, — тихо проговорила Алевтина. — Я говорила с мужем. Тесновато у нас конечно, но сын осенью уедет в Москву на учёбу, так что в комнате освободится место и…

— Это не решение проблемы взять их просто к себе временно пожить. Я говорю сейчас не только об их адресной прописке. Я имею в виду оформление опеки, ведь они несовершеннолетние. Кто возьмёт это на себя?

Анна и Алевтина переглянулись.

— Опека? — в один голос произнесли обе женщины.

— Понятно. Вот поэтому я и говорила, что нужно увезти детей в Швейцарию. Я оформила бы опеку на себя, — заявила Лилиана.

— У тебя своих двое маленьких детей, куда ещё и этих двоих. С твоей работой в медицинском центре детьми заниматься некогда, — снова встряла в разговор Анна.

— А ты что предлагаешь, отправить их в детский дом, при живых тётках и дяде? — Лилиана сорвалась на крик.

— Я не говорила о детском доме. Просто я уже сказала, я против вывоза детей заграницу.

— Ты уже это говорила, — обратился Томашевский к сестре. — А что ты конкретно предлагаешь? Насколько я обратил внимание ты об опеке над ними и не думала.

— А что мне думать? Ты прекрасно знаешь, я не могу их взять к себе. Наша небольшая двухкомнатная квартира с трудом вмещает моего взрослого сына и нового мужа. К тому же, у меня в школе слишком маленькая заработная плата, а Ева и Стас привыкли к более сытой жизни.

— Аня, что с тобой? — Алевтина дёрнула сестру за рукав платья. — Ты же сейчас говоришь о своих родных племянниках. Причём тут маленькая зарплата и тесная квартира?

— Но я ведь здесь сейчас в этой комнате из всей семьи не представлена в гордом одиночестве, и среди нас есть человек, у которого гораздо больше возможностей поднять этих детей на ноги, — она буравила взглядом Эльдара.

— Ты совсем сдурела? — обратилась к ней Лилиана. — С его работой не то что… — она не договорила, потому что гневный голос Томашевского заставил её замолчать.

— А что, пожалуй, ты права, — Эльдар опустился на корточки возле Анны, пристально всматриваясь в её глаза. — Наверное, это единственное, что я теперь могу сделать для брата, о котором забывал в последнее время. И поднять на ноги его детей, моя прямая обязанность.

— Ты что, серьёзно? Я ведь просто пошутила, — Анна попыталась улыбнуться, но встретив полный ярости взгляд Эльдара, отвела глаза в сторону.

— Это больше не обсуждается. Я завтра с утра займусь всем необходимым для оформления опеки над детьми.

— Эльдар, ты серьёзно? — Лилиана поднялась на ноги и подошла к нему, слегка коснувшись рукой его плеча.

Он повернул голову и посмотрел на неё.

— Более чем серьёзно.

— Но ведь это невозможно. Дети отнимут всё твоё свободное время. А твоя работа?

— Поработаю в Питере. Придётся пока отложить свои бесконечные поездки по миру и осесть здесь. Завтра начну подыскивать подходящий дом, где бы мы смогли поселиться втроём, — он поднялся на ноги и направился к выходу.

— Эльдар, может, переночуешь у меня? — обратилась к нему Алевтина.

Он обернулся.

— Нет, спасибо. Вам и без меня тут тесно, — он вышел из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.

— Вот что ты наделала? — обратилась Лилиана к Анне.

— Только не надо на меня так смотреть. Вам нас не понять. Живёте в своё удовольствие по своим европейским меркам и вам до нас, как до луны. А ты попробуй прожить месяц на копеечную заработную плату педагога.

— Но ведь у тебя была возможность в своё время, выехать со мной за рубеж. Я ведь приглашала. Хорошие педагоги нужны везде. У тебя было бы отличное место в частной школе в Лозанне.

— А мужа своего я бы тут оставила, да?

— Но ведь он всё равно ушёл от тебя через месяц. Вы были на грани развода.

— Ушёл и что? Мне нужно было сразу звонить вам и просить о помощи? Сомневаюсь, что вы бы подумали о нас с сыном.

— С тобой невозможно разговаривать. Ты всегда во всех своих бедах винила всех, кроме себя. Не я виновата, что ты выскочила замуж рано за этого тунеядца и алкоголика. И не я виновата, что ты тащила всю семью на себе десять лет.

— Конечно, я во всём виновата только одна. Всегда и во всём виновата я.

— Аня, успокойся, — Лилиана коснулась рукой плеча сестры. — Каждый из нас сам устраивает свою жизнь, и мы не виноваты с Эльдаром, что у тебя всё сложилось именно так, а не иначе.

— Конечно, ты не виновата. Тебе ведь в отличие от меня была уготована выгодная партия в виде партнёра нашего братца и сытая жизнь в Лозанне.

— Ты ведь знаешь, что мы со Стефаном познакомились случайно, когда он пришёл к Эльдару в дом наших родителей. Я просто тогда оказалась дома.

Анна рассмеялась.

— Только ты одна веришь в эти бредни. Мы ведь все знаем, что вы с Даром всегда были дружны с самого детства, гораздо больше, чем с нами старшими. Вот он и забрал тебя к себе, а знакомство со Стефаном его заранее продуманный ход, как и строительство для тебя медицинского центра в Лозанне. Ведь ты получала образование здесь в Питере, а являешься хозяйкой престижного медицинского центра в отличие от нашей сестры, — она показала рукой на Алевтину, которая молчала. — Ведь она уже много лет работает в обычной больнице за гроши, по сравнению с твоими доходами.

Лилиана поднялась на ноги и молча направилась на выход. На пороге остановилась и, обернувшись, посмотрела на сестёр.

— Уход Олега действительно разрушил всё в нашей семье. Не стало её головы, и теперь мы все не можем найти общего языка. Он действительно был костяком нашей семьи, сдерживающим всё, — она развернулась и вышла из комнаты.

— За Олега вспомнила. Уже завтра же улетит домой и забудет обо всём, — Анна со злостью отодвинула кружку в сторону, невольно расплескав по столешнице недопитый чай.

— Анна, креста на тебе нет. Что ты тут устроила? — Алевтина поднялась на ноги и начала убирать посуду в раковину.

— Ничего, переживут. Они уже оба давно утратили свои души и потому слова мои их не ранят больно. Погрязли в своей роскоши, вот пусть теперь поживут, как простые смертные. Эльдар помается с детьми, как мы в своё время. А дети Олега не подарок, сама знаешь.

— Тяжёлую ношу на себя взвалил, Эльдар. Неподъёмную… — Алевтина тяжело вздохнула.

— Ничего. Пусть хоть кого-то воспитает на этом свете. Будет кому кружку воды подать на склоне лет, — Анна поднялась на ноги и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Алевтина выключила воду и подошла к окну. Долго всматривалась в силуэты Эльдара и Лилианы, которые стояли у его машины и о чём-то разговаривали. Весь неприятный разговор с родными, застрял в горле жутким комом, готовым прорваться в любую минуту безудержными слезами. Она перевела взгляд на портрет покойного брата, который стоял на столе.

— Что же нам теперь делать, Олежек? Некому больше сплачивать нашу семью. Некому… — она закрыла лицо руками и, пытаясь сдержать рвущиеся из горла всхлипы, горько заплакала.