Ты мне не босс!

Элина Витина (2024)

— Мой отец совершил ошибку, когда нанял тебя, — зло выплевывает он. — О да, кажется, я это уже слышала. Как ты там сказал? Твой брат польстился на мой прелестный зад? Что насчёт отца? Какую часть тела выберем для него? — Воинственно хмурюсь и выпячиваю вперёд грудь. Кажется, Демид расценивает это как прямое приглашение поиметь меня взглядом — жадно сканирует мое тело, будто всерьёз раздумывает, что именно могло заинтересовать его отца. Нахально. Беспардонно. С каким-то голодом. — Откажись, пока не поздно, и проваливай обратно в свою Европу, — шипит он. — Не дождёшься, — злобно бросаю. — Ты мне не босс! — Это мы ещё посмотрим! — нагло заявляет он и посылает мне такую улыбку, от которой трясутся коленки и кровь стынет в жилах. Я и представить не могла, во что выльется новый рабочий проект. Мало того, что мне предстоит восстановить деловую репутацию завода после утечки химотходов, так еще и самодовольный нахал Демид Вяземский почему-то решил, что он мой босс! 19.07.24 — Tibioka — fb2 из текста (docx) от автора

Глава 13. Катерина

Утром я с трудом разлепляю веки, потому что с вечера трусливо поставила будильник на час раньше. Было очень некомфортно засыпать, не приняв перед этим душ, но я элементарно боялась покинуть спальню. Мне казалось, что стоит мне оставить хитростью занятую комнату, как Вяземский непременно займет ее.

Причем сама не знаю, чего боялась больше: того, что он отправит меня спать на диван, или того, что предложит разделить с ним кровать. Я прекрасно понимала, что, решив подразнить его «новым бельем», ступала на тонкую грань, но удержаться просто не могла. Это выше моих сил. Дергать тигра за усы оказалось гораздо увлекательнее, чем я предполагала.

Тем более после того, как утром он использовал свои лапищи и легкий петтинг в качестве отвлекающего маневра и выкрал у меня ключи от машины, совесть меня совсем не мучает.

Стараясь двигаться бесшумно, я выхожу из комнаты и на носочках пробираюсь в сторону ванной. Впрочем, можно уже не таиться: даже если он сейчас рванет в спальню, это уже не будет иметь значения. Вторую ночь я уж точно не собираюсь проводить в его квартире. Так что пусть занимает комнату, даже белье с сердечками может себе оставить в качестве трофея. Мне не жалко.

Погруженная в эти мысли, я тяну дверь ванной на себя и так и замираю на пороге.

Гребаный извращенец, он о замках что-то слышал?

Открываю рот, чтобы громко крикнуть что-то презрительное и убежать обратно в спальню, но не могу… Ни кричать, ни даже пошевелиться.

Матовое стекло душевой кабинки уже успело запотеть от пара, но это не мешает мне пялиться на расплывчатый мужской силуэт. Обнаженный мужской силуэт.

Я слышу, как струи воды с шумом ударяются о кафель, и отчетливо представляю Демида в этот момент. Если учесть, что вчера я уже имела счастье лицезреть его тело в полотенце, то сейчас моей фантазии остается дорисовать лишь пару мелких деталей… Ну ладно, совсем не мелких, конечно.

Вслух я в этом, разумеется, ни за что не признаюсь, но в моих фантазиях Вяземский оснащен очень даже неплохо.

«В фантазиях?» — моментально обрываю себя. Ты это сейчас серьезно?

Я даже закатываю глаза, чтобы внутренняя стерва взяла верх над похотливой фантазеркой, но в этот момент вода попадает на стеклянные дверцы душевой кабинки и моментально смывает мнимую «броню» из пара.

Словно в трансе, мой взгляд скользит с широких плеч ниже по спине и замирает на его заднице. Да, в этом я не ошиблась. Вяземский явно не пропускает «день ягодиц» в зале. Впрочем, как и день спины, ног и вообще всего. Ну явно же не бегом он себе такое богатство накачал.

Успеваю подумать, что тоже неплохо бы записаться в местный спортзал или хотя бы просто дома на полу вспомнить пару асан из йоги, когда тело, которое я мысленно записала в музейные экспонаты и главные конкуренты Аполлона, начинает разворачиваться.

Ох, лучше бы он все-таки оказался неподвижной статуей. Тогда мне бы не пришлось, краснея с головы до ног, мчаться прочь из ванной комнаты. На всей скорости влетаю в дверной косяк, но даже это меня не останавливает. Как есть, во вчерашней рубашке практически на голое тело, я хватаю в прихожей свою сумочку, выбегаю из квартиры и ланью несусь на третий этаж. Трусы у меня не красные, поэтому искренне надеюсь, что даже если Назар до сих пор спит на моем коврике, они не послужат триггером для его воспаленного воображения.

К счастью, проверять мне это не приходится. Коврик, как и лестничная клетка, девственно чисты. На случай, если бдительная соседка не спит, я как можно быстрее отпираю дверь и обессиленно вваливаюсь в квартиру. Хочется, в лучших традициях голливудских фильмов, картинно сползти по стеночке и посидеть так часок-другой, приходя в себя, но я вовремя вспоминаю, что уборка здесь была не самая качественная, а я как-никак в одних трусиках.

К тому времени, как я выхожу из душа, мой телефон разрывается от входящего звонка. Осторожно приближаюсь, опасаясь, что это звонит Вяземский, но вижу на экране имя Алехандро. До меня не сразу доходит, что это Марченко так себя забил в мою телефонную книжку. Но, судя по коду региона, больше некому.

— Привет, — раздается его бодрый голос. Вот уж кто точно не мучился бессонницей полночи, раздумывая о неожиданном «соседстве». — Тебя Демид подвезет или заехать? Мне все равно по дороге.

— Заехать, — судорожно прошу и зачем-то делаю глаза как у котика из «Шрека». Понимаю, что он меня не видит, но в данный момент я настолько благодарна за его предложение, что брови сами выгибаются «домиком».

Пользуясь тем, что Саша дает мне целых сорок минут на сборы, я наконец нормально привожу себя в порядок. Делаю укладку, наношу макияж с эффектом «без макияжа» и не спеша натягиваю чулки и новый деловой костюм.

Когда мы заходим в приемную, меня ждут сразу два сюрприза: во-первых, Демида все еще нет на рабочем месте, а во-вторых — в центре стоит окруженный сотрудниками Коля.

— Ты все-таки не послушал меня, — вздыхаю, даже не пытаясь изобразить, что рада его видеть.

— Все будет путем, Катюш, — улыбается он. — Ты здесь, а значит, завод в надежных руках. Вижу, ты уже познакомилась с Саньком.

Николай кивает своему другу и бесцеремонно спрашивает:

— Ну как тебе моя Катерина? Я же говорил, что девочка просто огонь! Профи в своей области!

— Огонь, огонь, — словно болванчик кивает Марченко, и я радуюсь, что на мне надета не вчерашняя одежда. Если учесть, что накануне я уехала с Марченко, а сегодня он же меня и привез, не хватало еще, чтобы сотрудники подумали, будто мы ночевали вместе. Впрочем, очень скоро я понимаю, что зря переживала…

В приемную входит Вяземский и, поздоровавшись с присутствующими, обращается ко мне с крайне глумливой улыбкой:

— Ты с утра так спешила на работу, что даже одежду свою забыла в моей спальне.

И пока все по очереди переводят взгляд с его лица на мое, в меня летят моя юбка и чулки.

Чувствую себя героиней дешевой голливудской мелодрамы. Пара десятков глаз прикована сейчас ко мне и вороху одежды в моих руках. На долю секунды в голове мелькает мысль, что можно соврать, что вещи не мои, но, во-первых, все видели их вчера на мне, а во-вторых, Вяземский явно не позволит мне так легко отделаться.

— Да ладно, блд, — разочарованно протягивает Коля. Из его уст это звучит практически как знаменитое: «И ты, Брут?»

— Это не то, о чем ты подумал, — начинаю оправдываться, но, судя по взглядам, лишь усугубляю ситуацию. Это меня еще больше злит, и я гневно выплевываю: — По-твоему, мне нужно было улечься спать с Назаром?

Демид прыскает от смеха, но, кажется, кроме меня, этого никто не замечает: все взгляды по-прежнему направлены на меня. Меня же уже несет:

— Нечего таскать по корпоративным квартирам всяких девиц с ревнивыми мужьями в анамнезе!

Только выпалив эту фразу, осознаю, что наш разговор все больше походит на сцену ревности, поэтому делаю глубокий вдох и уже спокойнее добавляю:

— Это долгая история, и несмотря на то, что тебя она не касается, я могу все объяснить.

— Погодите, — встревает Марченко. — Это как-то связано с красными стрингами?

— Да! — с благодарностью выпаливаю. Хоть кто-то провел логическую связь между этими событиями.

Правда, облегчение мое длится недолго. Стоит мне посмотреть на лица окружающих, я понимаю, что все сказанное за последние пару минут характеризует меня… скажем так, не с лучшей стороны.

Забытые в квартире Демида вещи, какой-то Назар, с которым я могла бы спать, и вишенкой на торте «красные трусы». Добавить к этому ревностно-разочарованный взгляд моего друга, и налицо — профурсетка, изменившая одному брату с другим. Как в эту картину вписывается Марченко, который увез меня вчера и привез утром, не знаю, но не сомневаюсь, они что-нибудь придумают.

Уверена, Демид счастлив. Но делать его еще счастливее и начинать оправдываться я не собираюсь. С силой сжимаю челюсти и, нацепив на лицо привычную маску холодной стервы, объявляю:

— Вчера я полночи изучала соцсети местной благотворительной организации, — делаю особый акцент на «полночи», чтобы хоть как-то перенаправить их мысли с моего пребывания в квартире Вяземского в нужное русло.

— Сердце планеты? — уточняет одна из девушек. Кажется, вчера мне ее представили как спеца по продажам. — Я подписана на них везде, даже деньги перевожу стабильно на всякие сборы. Честно говоря, до всей этой ситуации с утечкой у них там три калеки сидели в комментах. Но после сенсации несколько блогеров сделали репосты их статей… и понеслось.

— Да, я тоже заметила, что такая активность лишь на постах, связанных с заводом, — улыбаюсь, радуясь, что у нас сошлись мысли. — Сейчас у них висит важный опрос.

— Я видела, — грустно кивает девушка, — типа сколько нашему городу понадобится времени, чтобы восстановилась экология после утечки.

— Именно, — подхватываю. — Поэтому нужно, чтобы каждый зашел в их группу и проголосовал за второй вариант «Скоро мы об этом не вспомним».

— Я не могу, — трагично произносит Алехандро. — Они меня забанили.

— Господи, что такого надо было сделать, чтобы экоактивисты добавили тебя в черный список?

— Наверняка, дикпики им слал, — усмехается Демид.

— А если учесть, что они там все поголовно веганы, небось подумали, что этот гребаный мясоед им шлет сосиски, чтобы подразнить, — поддакивает Коля.

Фыркаю от убогого семейного чувства юмора и выжидающе смотрю на Сашу.

— У них просто чувства юмора нет, — оправдывается он. — Они там вечно топят за то, чтобы искоренить потреблядство. Ну, типа чтобы люди не покупали кучу ненужных шмоток, а ходили в одном и том же. Пару месяцев назад они создали опрос, мол, что вы делаете с рваными носками: сразу выбрасываете или штопаете, чтобы продлить жизнь изделию? А я в комментариях спросил, почему нет третьего варианта: хожу в рваных?

— И за это они тебя заблокировали? — удивляюсь я.

— Я ж говорю, чувства юмора у них нет.

— Потому что, блин, это не смешно, — возмущается Антонина. — Они там важные темы поднимают. Я, например, не знала, что биоразлагаемый пластик еще хуже обычного! Все эти производители биопакетов нас дурят! На самом деле он, наоборот, распадается на микрочастицы и остается в почве и водоемах!

— Он даже в дыхательных путях скапливается, — подхватывает девушка из отдела продаж.

— Какой ужас, — с сарказмом изрекает Николай и, видимо, устав проявлять заботушку о матушке-природе, подхватывает меня под локоток и тащит в мой кабинет. Вот из-за таких, как он, нашу планету и ждет экологическая катастрофа!

— Не забудьте проголосовать за второй вариант, — ору напоследок и, только когда за нами закрывается дверь, возмущаюсь: — Что ты творишь?

— Что у тебя с моим братом? — игнорируя мой вопрос, интересуется он.

— Ничего, разумеется, — шиплю я, гадая, что на него нашло. Между нами с Колей никогда ничего не было, поэтому повода для ревности, по идее, быть не должно. Но тем не менее он сейчас смотрит на меня как на предательницу.

— Точно? — Друг заглядывает в мои глаза. — Просто… ему достается все, понимаешь? Все!

— Завод достался тебе, — пытаюсь воззвать к его разуму. У меня, конечно, нет братьев и сестер, но о ревности между ними я наслышана. Вот только мне всегда казалось, что это проблемы родителей, а не друзей-коллег.

— И он всячески пытается его отобрать! — не унимается Коля. — Ради этого он готов пойти на всё!!

— Я так понимаю «всё» — это даже соблазнить меня? — мой голос так и сочится скепсисом. А еще этот разговор начинает меня жутко раздражать. Друг так об этом говорит, будто его бедному брату придется пойти на великие жертвы, чтобы вступить в какие-либо отношения со мной. Я что, уродина, по его мнению?

— Значит, так, Коля, давай договоримся сразу, — вздыхаю я. — Моя задача здесь — реанимировать твой завод. Моя личная жизнь тебя явно не касается.

Не то чтобы я действительно планировала спать с его братом, но и Николаю решать, с кем мне «дружить», а с кем нет, не позволю.

— Да я же о тебе беспокоюсь, дурочка, — оправдывается Николай. — Я просто знаю, каким может быть мой брат, когда ему что-то нужно… Он потом вернется в Москву к своей невесте, а ты…

Не дав ему возможности заикнуться о моем разбитом сердце, я перебиваю его:

— У твоего брата есть невеста?

— А он тебе не сказал? Вот видишь, это в очередной раз подтверждает мои слова о том, что Дема планирует тебя соблазнить. Я же видел, как он на тебя смотрит!

— Господи, Коля, — закатываю глаза. — Твой брат мне ничего не сказал не потому, что спит и видит, как бы затащить меня в постель, а потому, что мы с ним и не общались толком. Не сложилось у нас с самого начала. Он вообще считает, что ты уговорил отца меня нанять, потому что сам хочешь затащить меня в постель. Впрочем, как и твой отец… Демид еще не определился, кто именно, но в том, что я заполучила контракт не за свои заслуги, он не сомневается.

— Почему ты тогда так удивилась, что у него есть невеста? — с подозрением спрашивает Коля.

— Потому что мне сложно поверить, что хоть кто-то готов терпеть его ужасный характер, — вру я.