Заменяющая солнце

Элейн Эванс

Эта история началась ещё в далёком 1950 году, в несравненном городе Париже. Страшная трагедия разрушила семью, оставив горе и шрамы на руках маленькой девочки. Течение времени переносит нас в Западную Вирджинию, где ещё одна героиня, светлая, ранимая художница Мария будет вести борьбу с тёмными демонами, поедающими её душу и только любовь настоящая, первая, сможет пролить солнечный свет в её мир.

Глава 2. Мария

Западная Вирджиния, 1986 год

За дождевыми облаками

«Милая, проснись, нам пора в школу» воздушная, точно облачная мягкость сестринского голоса будоражила меня. Кажется, я почти что уловила запах её кожи, зажмурив веки посильнее, я надеялась задержать Аннет здесь рядом со мной на столько, на сколько это было возможно. Но открыв глаза, я увидела, что меня приветствовало лишь тихое и горькое молчание собственной комнаты. Аннет здесь нет. Я отвернулась к подушке и громко заплакала.

За окном стоял серый февраль, в этом месяце мне исполнилось 16 лет, и это первый день рождения, который я отказываюсь отмечать после побега сестры.

В саду тихо спали деревья, молчали искусственные фонтаны на подъездной дорожке. Спал и огромный могучий великан по центру, многолетний развесистый дуб. Всё ожидало весны, как и я сама.

Миссис Хипкинс встречала меня с завтраком. Как же пусто в этом доме без сестры. Сердце сжалось, я больше не могла обедать в этом зале, с каждым днём надежда, что сестра вернётся, угасала, и находиться за дубовым обеденным столом было невыносимо. Я часто вспоминала какие тёплые душевные вечера мы проводили тут вчетвером. Двое из нас были старшими, Маргарита и Фрэдерик, сейчас они оба переехали в город, где успешно заканчивают медицинский колледж, и мы с Аннет, две младшие сестры, непохожие внешне, но с одной душой на двоих. Но от беззаботных и счастливых дней в этом доме не осталось и следа. Мама уже давно не обедала вместе со мной, проводя почти всё время после исчезновения Аннет в своей комнате, пока отец пропадал на работе. Меня окружали бесчисленные комнаты и воспоминания, которые она оставила мне, в каждом уголке этого дома я видела лицо сестры и слышала её голос, почти что, погибая от тоски.

На столе меня ждала овсяная каша со свежими фруктами, стакан сока, и только что испеченные булочки с корицей. Миссис Хипкинс заботливо похлопала меня по плечу пригласив сесть за стол. Увидев свободное место рядом с собой, я вскочила как ошпаренная и схватив с собой несколько булочек бросилась прочь из дома. Дверь за мною громко хлопнула, словно негодуя за то, что я пренебрегла добротой нашей домработницы, которая растила меня с тех пор, как только я открыла глаза и увидела свет Божий. Как чужая, я покидала границы наших владений, несясь по узкой асфальтированной дорожке вниз, пробегая мимо окаменелых деревьев, протягивающих свои холодные сучья ко мне, чтобы схватить и удержать, как когда-то, возможно, они пытались удержать и Аннет, вот только не смогли. Оказавшись за пределами нашего дома, я смогла немного успокоиться, и теперь уже спокойно шагала в направлении школы.

Иногда меня посещают такие невообразимые чувства, словно крылья бабочки моё сердце трепещет в нетерпение, я чувствую, как что-то хочет вырваться наружу, в такие моменты, чтобы помочь этому осуществиться я беру свой альбом и карандаши, ощущая рождение новой мечты. Рисуя, я дышу. Все мои картины посвящены моей сестре, я часто вижу её улыбку в своих воспоминаниях, вот только на холсте не могу изобразить этого, на каждом рисунке моя любимая сестра стоит ко мне спиной, а её прекрасные волосы, цвета молочного шоколада развиваются на ветру. Аннет есть на всех моих рисунках, я надеюсь, что так она сможет почувствовать, как сильно мне её не достаёт, если вся вселенная связана между собой тонкими ниточками, я очень надеюсь, что мои чувства достигнут её.

В обеденный перерыв мне удалось найти подходящее место, где бы я могла в тайне порисовать. К слову, сегодня одноклассники были оживлённее обычного, но с исчезновением Аннет меня мало волновала школьная жизнь или другие люди, поэтому я не поинтересовалась, что их будоражило. Краем уха услышала о приходе нового преподавателя, и по слухам совсем молодого, не старше двадцати шести. Я вдохнула. И что он забыл в этой глуши?

Все учителя знали о нашей трагедии, и никто не заговаривал со мной без особой причины, словно боялись, что я пропаду так же бесследно, как и она. Надавливая на карандаш сильнее, я рисовала её убегающей вдаль, я не знала была ли она счастлива. Дождь шёл весь день не переставая, здесь на крыльце у запасного выхода я могла вдоволь насладится атмосферой, серое небо и звук капель с силой ударяющихся оземь, отскакивающих от поверхности издавали при этом особую мелодию, песню дождя.

— О, привет! Ты что здесь делаешь совсем одна? — Незнакомый голос позади вернул меня в реальность, я поёжилась и прижала альбом к себе, не решаясь обернуться.

Никто не должен видеть, как я рисую, или моя мать узнает об этом.

— Меня зовут Доминик Гаррисон, я новый учитель. — Он аккуратно присел со мною рядом и попытался заглянуть в глаза.

— Простите, — чуть заикаясь ответила я, ещё сильнее прижимая рисунки, карандаш хрустнул под давлением в моей руке, отчего моё сердце сжалось.

— Ты в порядке? Что это было? — Он обеспокоенно схватил меня за руку, отчего альбом и разломанный карандаш упали мне на колени и стали доступны его взору. Доминик держал моё запястье, улыбаясь, так что я позволила ему уловить мой потерянный взгляд.

— Не беспокойтесь обо мне, пожалуйста, — аккуратно высвободившись я закрыла альбом и с грустью собрала части карандаша.

— Очень красиво, правда, — он продолжал улыбаться, его улыбка была такой искренней, на секунду я даже перенеслась в прошлое, в те тёплые вечера в зимнем саду нашего особняка, когда мы с Аннет читали книги, играли в шарады, говорили о потаённом, и при этом искренне улыбались друг другу. — Позволишь? — Он потянулся за альбомом, отчего я непроизвольно отсела от него. Доминик удивился, но улыбка не сходила с его лица, учитель был в очках, но даже несмотря на это я заметила какие красивые у него глаза, цвета жжёного сахара, волосы слегка растрёпаны, оттенка какао, почти как у сестры. Что-то в этот момент боролось во мне, странные противоречия, отчего-то мне захотелось показать их ему. Рисунки. Аннет.

— Вот, — робко я подала ему альбом и села поближе, — меня зовут Мария.

— Очень приятно, Мария, — он бережно, словно драгоценность, листал страницы, по несколько минут молча разглядывая каждый рисунок, — думаю, ты очень талантлива, Мария.

Мария, Мария, то как он произносил моё имя вызывало во мне радость и тоску по родному сердцу. Уже давно никто не обращался ко мне так. Мария. Имя звучало по-особенному. Словно оно мне не принадлежало. Как будто девушку, что сидела рядом с нами звали Мария, а я наблюдала со стороны, как расцветает её лицо, и серые тучи начинают рассеиваться.

Когда альбом закончился он аккуратно закрыл его и передал мне в руки.

— Пожалуйста, никому не рассказывайте, — я умоляюще посмотрела на него. Доминик замер в изумлении, не ожидая подобной просьбы, но через мгновение черты его лица смягчились, и он вновь одарил меня своей улыбкой.

— Договорились, Мария. Это будет нашим секретом, — он подмигнул мне и поднявшись подал руку. Я колебалась несколько секунд глядя на него, а затем почувствовала, как кто-то подталкивает меня в спину, словно сестра, появившаяся из неоткуда хочет, что-то мне сказать этим жестом, я дала свою руку в ответ. Он был таким молодым, отчего трудно представить его учителем, меня поглощало смущение.

Позже я узнала, что мистер Гаррисон, наш новый классный руководитель, совсем недавно поселился в нашем маленьком городке и одноклассники поговаривали, что он будет жить у миссис О’Браян, её огромный дом простаивал уже много лет, муж скончался, а дети давно уехали в большой город, поэтому иногда она сдавала комнаты своего особняка нечастым заезжим туристам. Я знала этот дом прекрасно, с ним так же было связано многое, он стоял на окраине города, откуда открывался захватывающий вид на лес и горы. За её домом всегда была прекрасная, утопающая в различных цветах лужайка, где всё было охвачено матушкой природой, никаких заасфальтированных дорожек или декоративных фонтанов, как у нас в саду, при этом хозяйка дома ухаживала за растениями с особой любовью. Порою мне удавалось посидеть у неё на крыльце, там я могла рисовать хоть вечность, Мелинда никогда не выдавала меня матери. Ещё будучи маленькими девочками мы с Аннет часто ходили к ней в гости, чтобы попасть на чудесную лужайку. Если пройти вглубь двора ты уже оказывался в лесу, а там тебя поджидали приключения. Однажды, играя на лужайке мы с Аннет поспорили, как далеко мы могли бы зайти в лес за одну минуту. И громко считая в слух мы что было сил побежали на разглядывая пути вперёд, нашему удивлению не было предела, когда, закончив волшебный счёт мы оказались у заброшенной, но не потерявшей своего былого очарования, беседки. Коренья деревьев бережно обвивали её железные прутья, растения создавали причудливый узор, украшая давно увядшую и почти что облезшую краску. Нас на столько очаровало это место, что мы совершенно забыли о времени, и когда начало темнеть сильно испугались, сидя вместе в этой беседке мы крепко держались друг за друга, когда перед нами оказалась миссис О`Браян с фонарём в руках. Она выглядело испуганной и запыхавшейся. Нас привели домой, а затем навсегда запретили ходить в лес. Перед сном мы с Аннет сочиняли истории о той беседке, придумывали причудливые легенды о том, что для того, чтобы твоя любовь была вечной, нужно было привести туда объект своего обожания и пробыть там с ним до первых сумерек, как и мы с сестрой. Мы так много говорили об этом, что со временем стали верить в собственные сказки.

А сегодня я почему-то вспомнила об этом. Иногда мне удавалось сбежать из дома незамеченной, и тогда единственным местом где я могла уединиться и предаться своей страсти, рисованию, был именно тот дом. Вот только я больше никогда не ходила в лес без сестры. А иногда мне казалось, что Аннет сидит в той беседке и ждёт меня, все это время.

Когда дождь наконец прекратился небо стало сгущать свои краски, готовясь отправить все сущее ко сну, я отправилась домой. С тяжёлым от воспоминаний сердцем я шла неторопливо, когда впереди себя заметила мужскую фигуру, неужели это был мистер Гаррисон? Он не очень уверенным шагом направлялся в том же направлении что и я, неся огромную сумку на плече. Доминик то и дело останавливался, вглядываясь в сумрачные дома по пути, а я не спеша следовала за ним, не смея нагнать или окликнуть. Он остановился, я тоже. Он обернулся. И вот тогда мы вновь встретились, я сделала шаг навстречу ему, ведомая позади незримой силой.

— Вам помочь? — Совершенно не ожидая от себя решила поинтересоваться я. — Вы ведь к дому О`Браянов идете? Мне по пути, я могла бы вас проводить, но, если вы против… — из-за волнения я стала говорить быстрее, неожиданно для самой себя.

— Я был бы очень рад, — он ответил мне, казалось, что сумерки вокруг нас рассеялись. Я вновь отчётливо видела его добрые черты лица, округлый подбородок и немного раскосый разрез глаз. Челка небрежно спадала ему на лицо, а сквозь линзы очков на меня смотрели все те же карамельные глаза.

Мы шли не спеша, всю дорогу болтая о школе, литературе, а затем как-то неловко он спросил, почему я скрываю свои рисунки.

— Моя мать, — прошептала я. Словно она могла услышать. — Я прошу вас, сохраните это в тайне.

— Человек который так искренне просит о чём—то, не может остаться отвергнутым. — Ответил мистер Гаррисон.

Я улыбнулась в знак благодарности.

— Я живу здесь, — мне всегда было неловко демонстрировать наш особняк, странный и огромный, словно замок со страниц сказок о принцессах он затмевал все остальные дома в округе, вот только ничего сказочного не происходило, там не было тех принцесс. Только я. Поэтому я робко склонила голову и жестом указала ему на дом миссис О`Браян. — А вам нужно туда, идите прямо и никуда не сворачивайте и через несколько минут вы окажетесь у правильных ворот. И вот, — я замешкалась, нырнув рукой в сумку достала оттуда сверток с булочками, которые мне так и не пришлось съесть. Миссис Хипкинс не простит мне этого, да и мне хотелось, что-то сделать для него в благодарность за понимание. — Возьмите, эти булочки очень вкусные.

— Спасибо, Мария. — Доминик без колебаний взял свёрток и помахал мне рукой, поспешив в указанном направлении. Я смотрела на его удаляющуюся спину и почему-то впервые не ощутила грусти. Он не покидал меня навсегда. А значит, я ещё увижу его лицо. Мария. Мария. Мария. Вновь и вновь имя звучало в моей голове, произнесённое его голосом. Мария.