Пять Пророчеств. Эхо древнего мира – I

Эйрик Годвирдсон

Рудольфа прозвали Счастливчиком – он выжил после шторма, забыв все, кроме имени.Прошлое смыто в море – чем же заняться? Разве что быть стражем в городе, подарившем временный приют? Что ж, у Рудольфа нет иного выбора. Или есть? Может, вдруг окажется, что где-то далеко, в городе, где – на старинной карте так и написано – «водятся драконы», ответов сыщется больше, чем среди сородичей и новых друзей? Что же, рискни всем, что есть, ибо иногда выбора не остается – и так говорят твои пять пророчеств.

Глава 5. Речи Манридия

Итак, нас ждали.

Разговор состоялся без лишней пышности — в зале, более всего напоминающем общественную библиотеку. Манридий — это было не имя, как нам объяснил Видо, а титул, звание главы Ордена — неторопливо отмечал что-то в длинном свитке, и когда мы вошли и расселись по длинным скамьям, встал, поклонился и назвался.

Выслушал ответное приветствие, смахнул свиток в ящик для бумаг, почтил отдельными пустыми словами вежливости Менгора, как командира отряда. И, мазнув беглым взглядом по всем собравшимся, отчего-то задержался, глядя на меня. Я почти физически ощутил цепкость взора.

Тихонько ругнулся про себя — что опять не так? Я же ничем не отличаюсь от своих товарищей!

Манридий отвел взгляд. Снова вернулся. Я дал понять, что вижу излишний интерес — на это маг только чуть кивнул, точно своим мыслям, и задал самый ожидаемый и логичный вопрос — попросил рассказать, что происходило перед самым переносом и во время его — то есть, ровно до нашей встречи с Видо. Я не сомневался, что и сам Видо уже подробно отчитался о встрече.

Менгор принялся рассказывать. Я подключился позже, когда речь пошла о том, что я проснулся раньше всех. Рассказал о том, что считал важным или необычным, местами наш рассказ дополняли реплики товарищей. Яснее картина, по крайней мере для нас самих, не сделалась ничуть, зато Манридий отчего-то с важным видом кивал полуседой — соль и темный пепел — головой.

Я поглядывал на главу Ордена, пытаясь понять, сможет он нам помочь или нет. Но внешность Манридия была непроницаема — пребывая в довольно солидных годах, тот выглядел этаким благородным строгим старцем. Лицо аскета и наряд богатого человека с изысканным, прошу заметить, вкусом, несколько неторопливые манеры — и при том холодный и острый взгляд и живейший, неординарный ум за ширмой внешней спокойной мягкости. Об этом я подумал, слушая его быстро задаваемые престранные порою вопросы — так быстро, как выметывается из высокой травы затаившаяся там змея. Еще подумал — Манридий больше похож на полководца. Не на мага в цитадели знаний, а на герцога над военными картами. Мне он одновременно понравился и нет — негромкий голос и умение вести беседу его были приятны, а вот жесткая холодность, сквозящая в этом, скорее настораживали. Я сравнил его вопросы с атакующей змеею — так вот те ответы, что я мог дать, были тогда подобны дрожащим мышам. И мне делалось за это стыдно и неловко — хоть я и понимал, что моей вины в том нет.

— Не ко времени ваш прорыв сюда — если помнить о том, что наш враг хотел бы двинуть войска в Новый Мир, да пока не знает, как, — заметил Манридий, перестав истязать нас внезапными уточнениями.

— Но позвольте, нашего желания в этом не было ни капли! — возмутился я.

— Верно, — Манридий еле заметно пожевал тонкими бледными губами. — И тем удивительнее это событие. Ведь сейчас даже намеренно добраться до Марбод Мавкант удается лишь единицам!

— То есть это не шутка и не ленность обитателей старого мира? — чуть удивился Тезвин.

— Много ли кораблей из Старого Мира приняли за последние несколько десятков лет берега Новых Королевств? — ответил вопросом на вопрос Манридий.

— Да почти нисколько, — хмыкнул Менгор.

— Вот именно. И тому есть причины — не вдаваясь в нашу науку, которая воинам не слишком, я полагаю, интересна… — тут уже хмыкнул я, а Манридий невозмутимо продолжил:… — Наш мир сейчас подобен расколовшейся и заново склеенной вазе. Или чаше. Мир, скажем так, всегда был разделен некими внутренними линиями напряжения, тонкими трещинками — а война, что устроил на этих берегах Одержимый недруг наш, сработала как вставленный в трещину тонкий клинок — раз качнул, два — и распалась ваза на две половины. Чтобы попасть с одной на другую…

— То есть — мир раскололся? — возмутился кто-то из ребят. — А почему тогда мы здесь?

— Я же сказал — подобен расколотой, но склеенной вазе. Миновать «шов» можно. Но сложно. Единицы отважных моряков в состоянии это сделать, чтоб провести даже небольшой корабль, а уж чтобы военным отрядом пройти и не заплутать — о, этому нужны либо большие умения, либо…

— Либо?

— Либо внезапная прихоть Айулан, как мне сейчас кажется, — вздохнул Манридий. — Я — простите — тоже не имею внятного объяснения, как так вышло, что вы выбрели на такую широкую и крупную «развилку». А что самое прискорбное — вынужден сказать, что пока не представляю. Сможем ли мы даже чисто умозрительно сделать ли что-то для того, чтобы вернуть вас обратно.

Раздались разочарованные и досадливые возгласы, я тоже не удержался. Менгор только мрачно нахмурился.

— Мы, получается, неосознанно предали своих товарищей и свой долг, — проронил он.

— Увы. Вашей вины в том нет. Впрочем… не стану врать, господа воины. Я бы не стал вас переносить в Марбод Мавкант под самым носом того, кто так жаждет учинить на вашу родину военный поход, и только неумение пробраться его пока что останавливает. Вы же понимаете, что бы это значило?

— Что мы сами покажем эту дорогу врагу? — неуверенно спросил я. Маг кивнул.

— В таком случае, я бы даже счел за благо отказаться от такого предложения, — Менгор, подумав, тоже энергично кивнул в ответ. — Может, у вас есть более безопасные идеи, господин… амис Манридий?

— Может быть. Может… но я бы предпочел сперва все обдумать получше. Вы можете обосноваться пока что в Оплоте — в общем смысле нам не лишними будут крепкие руки и разумные головы, и буде их носители умеют сражаться — так тем более. Вы сами видели, что мои коллеги больше похожи сейчас на простой гарнизон, чем на Орден ученых.

— Видели, — сразу на несколько голосов отозвались мы.

После Манридий пожал плечами и предложил продолжить располагаться. Выслушал еще сколько-то вопросов от Менгора и других, ответил коротко и по существу. И когда совсем было уже стало ясно, что аудиенция закончена, его взгляд задержался снова на мне.

«Да что же это за напасть?» — подумал я, взглянув мимо мага.

— Позвольте еще уточнение, Менгор. Ваш соратник по правую руку…

— Рудольф. Его зовут Рудольф Счастливчик. — и, повернувшись ко мне, добавил: — Руд?

— Я вас слушаю, — отозвался я.

— Рудольф, можно мне вас на пару слов задержать? Мне показалось, вы наиболее наблюдательны оказались в этой странной ситуации, я бы хотел еще кое-что уточнить, а остальных задерживать ради этого несколько неправильно, по-моему.

— Как пожелаете, — я кивнул и проследовал за ним в башню. Поднимаясь по витой лестнице, он заговорил снова.

— Не удивляйтесь, что из всего отряда я решил говорить именно с вами.

— Почему? — Наш голос очень странно отражался от каменных стен.

— А вы, я заметил, явно не из нового Этена.

— Хм.

— У вас выговор, Рудольф, совсем не коренной этенский. Еле заметно, но все же. Эллералец? Не похоже тоже, однако.

Я развел руками. Говорить, что я ничего не помню, мне не слишком хотелось.

— К тому же в вас есть такие потоки магии, каких нет в других, — продолжал Манридий.

— Что? О чем вы? Я никогда в жизни не колдовал! Вроде бы… — возмутился я и опешил, некстати припомнив, как оттолкнул от себя взвившегося в прыжке оборотня.

Маг недоуменно посмотрел на меня, так внимательно, словно стараясь рассмотреть через меня противоположную стену.

— Так вы ничего не помните? — ума не приложу, как он догадался. Но тут уже было бесполезно отпираться, но я попробовал, просто из глупого упрямства.

— А что я должен помнить? — мой вопрос звучал столь же недоуменно и неуверенно, маг хмыкнул и молча пошел дальше. Меня это заинтересовало. Что маг вдруг знал такого, о чем я не знаю, к тому же про мою же жизнь?

До входа в кабинет мы шли молча. Закрыв за нами дверь, Манридий вздохнул — тяжело и без малейшей наигранности. От облика благообразного, мягкого хозяина городка в горах не осталось и следа — на стол оперся ладонями только утомленный бесконечными планами и походами полководец.

— Ваше появление в Кортуанске спутало все наши планы, и поставило Марбод Мавкант под угрозу вторжения…

— Вы уже знаете, в этом наших стараний нет, — сгорая от стыда, возразил я.

— Но в то же время, даёт нам возможность изгнать Эргесенналло из Кортуанска, пока стало не слишком поздно, — неожиданно завершил Манридий. — Призрачный шанс, но дает.

— Что вы имеете в виду?

Маг прошел к небольшому шкафу-бару, плеснул себе в стакан чего-то явно крепкого, предложив и мне. Я согласился. По горлу прокатился терпкий, огненный вкус дорогого бренди — совсем другого, что я пил в Этене. Там был в ходу белый яблочный, «морозный», как его звали. Этот явно родился из винограда, при чем отнюдь не в прошлом году, и долго томился в заточении в дубовой бочке. Я удивленно глотнул еще. Вкус показался знакомым.

— Давайте начнем по порядку, амис Рудольф. Или как к вам обращаться?

— Как удобнее, — я не понимал, куда он клонит. — Может, вы все же зададите те вопросы, что собирались?

— Задам, конечно. Я хочу пока что понять, как маг может не знать, что он маг — разве что если он никогда этому не учился. Но вы не очень-то похожи на зеленого юнца, Рудольф. Неужто эльфы настолько изменились за эти грешные несколько десятков лет? Да ни за что не поверю! Ваш талант должны были попытаться хоть как-то огранить.

— Но я этого не помню, — после пары глотков выпивки сказать это оказалось гораздо проще. — Я, извините, вообще почти ничего не помню до лета прошлого года, когда я оказался в Этене.

Подумав немного, я рассказал о кораблекрушении.

Манридий несколько удивился, и казалось, подосадовал.

— Так что если вы рассчитывали на еще одного мага в моем лице, то…

— О нет, это вовсе не главное, — Манридий, усевшись за свой стол, небрежно поворошил гору рукописей. — Хотя я все же думал, вы подметили кое-какие изменения течения магии при вашем переносе.

— Я подметил только то, что ветер дул со всех сторон разом — слабый и почему-то теплый. Хотя утро было зябкое, туманное. А еще я… не слишком хотел в эту дорогу, признаюсь честно.

— Но сейчас вместе со всеми все равно хотите обратно?

— Конечно!

— Ну тут я не соврал, сказал все, как есть, и ваш капитан, кажется, принял это.

Я мрачно кивнул. Потом вдруг неожиданно даже для себя задал вопрос, что меня мучил с самого начала встречи с магами:

— Так что же там все-таки с этим… Одержимым? Кто это вообще? Я слышал, что он вроде как зовет себя именем демона, но я хоть и не маг, но думаю — это невозможно!

— Что невозможно?

— Чтобы кто-то, пусть и чародей, стал на долгое время — а ведь история уже тянется давно, я не ошибся? — вместилищем для… Духа Разрушения.

— Все-таки вас чему-то учили, — проницательно заметил Манридий. — Даже если вы не осознаете этого. Да, Рудольф. Да. Вроде бы как невозможно, но это есть. Завоеватель, что утратил свое имя, действительно одержим. Иначе у него ничего не получилось бы. И за ним вряд ли пошел бы народ Подземных, дроу. Эти нечестивцы ведут дела только с теми, кто отмечен дланью их, как они говорят, Отца-Пустоты.

— Эгресенналло? — выговорить это им мне было почему-то тяжело, но я переломил себя и все же произнес. В голове короткой вспышкой взорвалось облачко боли. Я еще раз отхлебнул бренди. — Знаете что? По-моему, это все звучит слишком небывало.

— Может быть. Однако же мы почти уверены в том, что смогли найти, как разъединить человека во главе армии Подземных и дающего ему мощь демона. Если не станет присутствия этого демона, Подземные бросят затею по завоеванию поверхности. И тогда кортуанский народ наконец закончит всю эту возню, скинет узурпатора и заживет нормально. Не как прежде, нет. Но мы получим шанс на нормальную жизнь не только прячась в горах.

— И что же вам мешало? — я понимал. Что вопрос звучит хамски. Но меня будто за язык дернули.

Манридий же, казалось, только этого и ждал.

— Отсутствие простых военных и людских ресурсов. Дело даже не в том, что маги в большинстве своем такие себе воины, вовсе нет. Если мы будем воевать, некому станет колдовать. Вот я о чем. Нам был нужен только хорошо снаряженный отряд. Я имею в виду то, что у нас готов план по изгнанию демона. Он, увы, требует приблизиться к Одержимому достаточно плотно, и воины должны были бы заставить того высунуться из крепости. Скажем, если бы ваш отряд смог отвлечь узурпатора, а мы бы сделали всё остальное без запинки. Предвосхищая вопросы — да, он почему-то всегда выходит на бой в том числе и сам, если кто-то приближается к его обители.

Я залпом осушил стакан.

От крепкого алкоголя чуть перехватило дыхание, по горлу прошла еще одна волна жгучего тепла.

— То есть, вы хотите сказать, что мы должны пожертвовать собой, чтобы дать вам время?

Перспектива была, скажем прямо, не самая лучшая. Совсем.

— Я не стану кривить душой, — развел руками Манридий, — Мы не можем вам гарантировать, что сможем защитить вас и организовать ваше отплытие из страны, и в Новый Этен вас тоже не сможем перенести, это абсолютно точно. — он подошел к окну, с видом на палаточный лагерь беженцев на центральной площади перед башнями, помолчал.

Потом поманил меня к окну и продолжил, когда я подошел:

— Взгляните на них, амис Рудольф. Им приходится несладко. У всех этих людей были дома, поверьте. И у них у всех в глазах отчаяние, они пережили уничтожение своей родины, своих домов, многие видели смерть близких, детей, родителей, — В глазах Манридия точно зарница сверкнула, а голос дрогнул. — Ваше появление дало людям надежду, что еще не всё потеряно. Все подумали — Эллераль, соседи и друзья пришли на помощь! Не стали ждать, пока и их подомнут, мол…. Но нет. Эллераль молчит. Город совершенно точно живет, как и мы — в полуосадном настроении, но отнюдь не бедствуя. Только они молчат, а мы пытаемся действовать. И поймите, если мы не попытаем удачу сейчас, то Эргесенало весьма скоро снова нападет на нас, и тогда никаких сил наших не хватит, чтобы сдержать натиск демона внутри того глупца. Что когда-то позвал его в помощники.

После слов мага не осталось и толики сомнений — выбора у нас нет. Либо погибнуть в бою, нападая, либо погибнуть в бою, защищаясь.

— Но ведь командир не я, — вздохнул я, после минутного молчания. Подумал — Менгор меня убьет за такие новости. Как ни крути, погибать — так почему бы и не геройски?

— Но зато он ваш друг, разве нет?

— И все же почему всё это вы именно мне пересказываете?

Манридий снова покачал головой.

— Даже если вы не маг в полном смысле этого слова, в вас есть сила, которая Эргесеналло может изрядно отвлечь, дать нам время и место для нашего маневра. И я предупреждаю вас, чтобы вы были готовы к столкновению с ним.

— Еще лучше, — хмыкнул я тихо, после добавил громче, — То есть на мне будет висеть вся наша миссия. На мне, кто даже собственное прошлое потерял в море.

— Ваша, то есть вас с вашими товарищами, миссия — выступить на Корфу, — кивнул Манридий. — Уж туда открыть портал для пары отрядов — у нас тоже имеется немного ополченцев среди беженцев — мы сумеем. Выманим врага, и пока он думает, что вы, Рудольф, и есть главный противник… Мы используем свой козырь. Я более чем уверен, Эргесенналло уже начал собирать силы на нас, но пока что находится в неторопливой подготовке, он пока что не сможет выступить первым. Надо опередить. Не скрою — вас занесло к нам в не лучшие времена.

— Где они сейчас лучшие, — буркнул я, вспоминая мятеж в Наране, который мы должны были обуздать.

— Вы согласны?

— Я-то да. Но остальные… я за них не могу решать, — выдохнул я, — И вы сами расскажете о плане солдатам и капитану Менгору.

Что говорил маг командиру отряда я не слышал, да и как-то не до того было — нужно было привести свои мысли в порядок. Почему-то было полное ощущение того, что сожженный Кортуанск примет и мои обуглившиеся кости. Потому что не мог я поверить в успех нашего похода. Как можно сокрушить демона? Убить Духа Разрушений? Это же невозможно! Все мои смутные воспоминания, завязанные на это имя, полнились чувством страха и приносили мучительную головную боль. Что за нитку дернул в моем разуме этот старик, точно так же, как его враг, утративший свое имя, и зовущийся каким-то малопонятным титулом? Я ведь до разговора с ним понятия не имел ничего ни о каких демонах! А сейчас вот — гляди-ка. Вдруг оказалось, что помню, что так называют только тех существ, что приходят из внешней Пустоты в наш мир. Внутри мира есть боги, духи, силы. Но демоны — это всегда чужаки. И, кажется, единственный на моей памяти опасный демон из был тем самым… Разрушителем. Манридий безумный храбрец или безумный фантазер, если решил его побороть горсткой разношерстных вояк, когда тот сокрушал армии и жег города.

По возмущенным возгласам я понимал, что прочие солдаты, мои боевые товарищи задаются тем же вопросом. Мне стало интересно, и я вышел из здания, вернувшись к отряду.

–… и для нас это единственный шанс если и не вернуться в наш мир, так отомстить за то, что происходит в Старом, ну и попытаться помешать сделать то же самое с нашими землями. — говорил Менгор. — Домой мы все равно не вернемся, но хоть что-то сделать для его безопасности мы можем! Это лучше, чем гонять чужих горожан, не думаете?

— Знаешь, в Наране мы были почти полностью бы уверены, что вернемся домой! — выкрикнул кто-то.

— А вот нет, знаешь, друг, но нет. Взяв оружие и выходя с ним за ворота, ты должен понимать, что ты можешь не вернуться. Даже с ночного патруля — как тогда не вернулся Каван. И один ли он был такой? Кто помнит Кавана?

Помнили все, наверное — кроме меня, я его попросту не застал. Народ притих. Менгор горько улыбнулся — хоть и говорил он на удивление ровно и спокойно, видно было, что ему тоже не так-то легко дается это решение. Увидел это не только я, наверное — потому что роптания еще какое-то время проходили по отряду, но все меньше и меньше. И было понятно — мы возьмемся за это дело.

Командир отправился в башню, где маги держали свой совет — для обсуждения плана, в отряде же повисла гнетущая тишина и напряжение. Все старались как-то занять себя — кто в очередной раз проверял заточку меча, кто-то с усердием начищал шлем, кто-то — распускал и снова собирал пластинчатый доспех, то стягивая пластины друг с другом сильнее, то наоборот — делая натяжение удерживающего их шнура чуть более свободным, словно боец не мог определиться с тем, как он будет воевать — в плотном строю, где маневрировать не придется, или наоборот — бегать и уклоняться. Понятное дело, что пойдем куда-то мы не вот прямо сейчас. И даже, наверное, не завтра — но чувство у всех было такое, что срываться в бой придется буквально через несколько лучин.

— Менгор! — я окликнул капитана, сразу, как он показался из дверей башни.

— А, ты меня, я смотрю, поджидал. Руд.

— Мы возьмемся за это дело? Я не ослышался?

— Ну ты же согласен. Я сперва своим ушам не поверил, когда колдун сказал, что ты дал свое согласие. Рудольф, который не хотел гонять буйных мятежников от стен дворца, готов бить демона!

— Я… Мен, ты так говоришь, будто это я всех веду на бойню! Я согласился, потому что мне терять нечего, вот и все! Я не хочу, чтобы из-за меня умирал кто-то еще… не хочу!

— Я подумал точно так же, — ровно отозвался Менгор, и я понял, что готов умереть на месте от жгучего стыда и вины, даже позабыв на минуту, что Мен все же сам принимал решение собрать отряд и вести на Корфу. — Да и знаешь, ты у нас Счастливчик. Тебя пощадило море, ты справился с оборотнем. А Кавана, ты его, конечно, не знаешь, но знаем все мы, загрызла злобная цепная собака, которую на него выпустил один преступник, знаешь ли. В городе, под самый конец дневной смены. Так-то вот. Бой мы примем все равно — этот колдун сказал, что самое позднее через половину года этот их Одержимый всерьез возьмется за Оплот. Да, конечно, мы моли бы уехать отсюда. В Краймор или куда там. В тот же самый Эллераль, чем болотные огневицы не шутят — если он на самом деле цел. Наемничать по дорогам, э?

— Не то что бы это слишком плохо звучит, — буркнул я.

— Да только мы Стража. Мы храним город. А что мы можем сделать для Д’Лагрена сейчас? Постараться не дать врагу до нас добраться.

И он в это в самом деле верил, понял я. И промолчал. Потому что я верил тоже, и… мне казалось, так будет правильно.

Мы шли какое-то время молча друг обок друга. Вернулись к своим — и меня тут же встретили насмешливым:

— Ну и втравил ты нас в передрягу, Руд!

— Тихо, — цыкнул Менгор. — А ну уймитесь. Рудольф вообще меня сейчас уговаривал обратное решение принять.

Поднялся ропот — и я с удивлением услышал в добрых двух третях восклицаний то, что проговорил вот только Мен — мы стража, а стража не должна дать злу шанс прийти в наш город. Кто был обратного мнения, увял добровольно.

Решение было принято, пусть оно зависело и в самом деле не от меня, мне отчего-то хотелось повыть на луну, как несчастливому оборотню Брену.

— Ну и ты знаешь, Руд… я считаю, что в самом деле «колодец» отворил кто-то из нас. Я не маг, понятия не имею, может ли такое быть — но я не хочу, чтобы этот кто-то потом попался в руки этого Одержимого.

— Но мы сами лезем в эти руки.

— Под прикрытием магов, не забывай. Живые уйдут, от мертвых нет проку для врага. А пока мы будем болтаться по чужим краям, за нами могут начать охотиться. Такое шило, как перенос из другого мира, в мешке утаить сложно. От колдунов, демонов и ижее с ними — невозможно, так сказал Манридий.

— Лучше смерть в бою, чем жизнь в позоре или страхе?

Менгор не ответил. Я понимал, что и сам отвечу «да».

И я смирился. Мы выступили через пару дней — в сопровождении ополчения, примерно столько же, сколько нас, было и их. Я сжимал свою глефу и думал — Айулан, если кого-то решите забрать, то берите меня. Пусть у магов все получится. А если не получится — я не хочу этого видеть.