Пять Осколков

Эйми Картер, 2017

Саймон Торн недавно узнал, что он Анимокс. Анимоксы не только понимают животных, но и умеют в них превращаться! Теперь, впервые в жизни, у Саймона есть настоящие друзья, с которыми он может тренироваться и учиться в секретной Академии. Но, несмотря на то что жизнь понемногу налаживается, он не перестаёт скучать по матери, которую держит в плену его дед Орион. Он стремится захватить животный мир и стать полноправным правителем всех Пяти Царств. Чтобы спасти маму из когтистых лап Ориона, Саймон отправляется в опасное путешествие, рискуя всем, что у него есть. Справится ли Саймон с трудной миссией и под силу ли ему это испытание? Бестселлер по версии престижного немецкого журнала Spiegel. Вторая книга в серии «Анимоксы».

2

Тянет кота за хвост

Саймон съёжился, глядя на дядю из тоннеля. Малкольм явно знал, куда ведёт проход, — Альфе были известны все закутки Логова, и Саймон понимал, что придуриваться бесполезно. Оставалось только честно сознаться.

— Простите, — сказал он, чувствуя себя ужасно неуютно. Дядя Малкольм отодвинул стол, не оставив возможности спрятаться. Что ещё хуже, в дверном проёме стоял Нолан, покрасневший от ярости.

— Тебе прекрасно известно, — начал Малкольм, скрещивая руки на широкой груди, — что нельзя выходить в зоопарк без сопровождения стаи. Особенно вам двоим.

— Но… — Саймон поёжился. Он насквозь промок от пота и до сих пор не отдышался. — Вы меня уже больше месяца на улицу не пускаете.

— Больше, меньше — меня это не волнует. Если будет нужно, просидишь в Логове до конца года. Ради твоей же безопасности, — отрезал Малкольм. Несмотря на злость в голосе, он протянул Саймону руку и помог встать.

— Но я же не… не Нолан. Мне выходить не опасно.

Брат фыркнул.

— Про меня никто не знает. А вот про то, что ты наследник Ориона, знает весь мир, — парировал он. — Небось тебя сейчас вся его стая ищет.

Нолан даже не представлял, насколько прав, и Саймон не собирался с ним говорить — по крайней мере, в присутствии Малкольма.

— Вы не можете просто взять и запереть меня. Это нечестно, тут негде летать, — сказал он, пряча руки в карманы. От него до сих пор пахло скунсом.

— Какая разница, честно или нет? — спросил Малкольм. — Ты хоть понимаешь, что случится, если тебя поймает Орион? Или моя мать?

Саймон скривился. Селеста Торн, бывшая Альфа Звериного Царства и бабушка Саймона, уже доказала, что пойдёт на всё, чтобы победить Ориона и Птичье Царство, — даже на убийство собственного внука.

— Но меня же не поймали, — сказал Саймон. — Всё в порядке.

— Им только и остаётся, что ждать вашего с Ноланом появления, — сказал Малкольм. — Они хотят наложить на вас руки, и если у них получится…

— Я не позволю им тронуть Нолана, — яростно сказал Саймон, и скорбь, которую он подавил, когда возвращался в парк, вновь наползла на него, опустошая изнутри. В ночь смерти дяди Дэррила Саймон пообещал себе, что с братом подобного не случится, и намеревался обещание сдержать.

— Я никуда не сбегал, почему вы всё переводите на меня? — не выдержал Нолан. И хотя Саймон практически чувствовал гневный жар, исходящий от брата, ему показалось, что он заметил в его голосе лёгкий укол обиды.

— Хватит делать вид, будто ты сам не пользовался тоннелем, — сказал Малкольм. — Даже не сомневаюсь, что если бы вы ушли с тренировки вместе, то и сбежали бы из Логова вместе.

— Нет, не сбежали бы, потому что я бы его не пустил, — выпалил Саймон — и мигом осознал свою ошибку. Тень злобы и обиды исказила лицо брата, и он показал кулаки.

— Не пустил бы, да? — сказал Нолан дрожащим голосом. — Я же не твой драгоценный друг, так зачем вообще проводить со мной время?

— Я не это имел в виду, ты же знаешь, — хмурясь, сказал Саймон. Если Орион или Селеста похитят Нолана, как Орион похитил их маму…

— Хватит, — прорезал воздух голос Малкольма, и Саймон замолчал. — Нолан, помойся и переоденься.

— Но…

— Быстро.

Бормоча что-то себе под нос, Нолан схватил из шкафа чистую чёрную форму и нырнул в ванну, хлопая дверью с такой силой, что лампа на прикроватной тумбочке задребезжала. Саймон дёрнулся.

— Саймон, посмотри на меня.

Злость Малкольма немного утихла. Саймон неохотно встретился с ним взглядом. В отличие от черноглазого дяди Дэррила, у Малкольма были голубые глаза, но всё равно в них таилось что-то до боли знакомое.

— Дело не только в Нолане, — сказал дядя. — Но и в тебе тоже. Ты такой же член нашей семьи, как и он, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Саймону пришлось закусить щёку, чтобы не сболтнуть то, что было у него на уме. Малкольм мог притворяться сколько угодно, но они встретились всего два месяца назад, и он не растил Саймона так, как растил Нолана. Саймон хотел бы стать частью их семьи — он всю жизнь чувствовал себя чужаком, всю жизнь мечтал найти своё место. Но он не был одним из них, и как ни больно это признавать, он понимал, что может никогда и не влиться в семью. По крайней мере, не полностью.

— Нужно не обо мне волноваться, — наконец, сказал Саймон. Во рту у него пересохло. — Они охотятся за Ноланом.

Малкольм перевёл взгляд на вход в тоннель.

— Придётся перекрыть лаз. Больше никто через него не выйдет — и не войдёт. Но, Саймон, пойми, я не пытаюсь тебя запереть.

— А кажется, что наоборот, — пробормотал тот. Малкольм вздохнул.

— Понимаю. Может, сложно в это поверить, но это правда. Как только станет безопасно…

— А вдруг не станет? — спросил Саймон. — Вдруг Ориона не поймают? Вдруг Селеста снова захватит остальные Царства?

— Этого не будет, — возразил Малкольм, хотя уверенности в его словах не было. — Стая проверяет все зацепки…

— Но вы до сих пор её не нашли.

— Не нашли, — неохотно признал Малкольм. — Но мы делаем всё, что можем. Их ищут звери по всей стране. Вечно прятаться у них не получится.

— Вечно — может быть. Долго — получится.

Малкольм потёр глаза и пробормотал что-то на выдохе.

— Доверься мне, Саймон. Большего не прошу. Я всеми силами стараюсь защитить вас с Ноланом, но мне нужна помощь. Пожалуйста, не совершай глупостей — например, не улетай из Логова, не предупредив.

— То есть, если предупрежу, то можно будет? — спросил он. Малкольм красноречиво на него посмотрел, и плечи Саймона опали.

— Наши с тобой желания совпадают, Саймон. Мы оба хотим защитить Нолана. Но пока ты нарушаешь правила направо и налево, Нолану хочется повторять за тобой. Что бы ты там ни думал, Орион с Селестой будут рады манипулировать вами обоими, так что сделай одолжение, не рискуй. Летай в атриуме, сколько хочешь — он для этого и построен. Но я обещал Дэррилу защитить тебя, так позволь мне сдержать обещание.

Саймон выдохнул. Так вот в чём причина, по которой Малкольм старался сделать вид, что Саймон часть его семьи. Потому что на крыше Небесной башни Малкольм дал умирающему дяде Дэррилу обещание присмотреть за Саймоном. Учитывая, что на тот момент они знали друг друга три дня, обещать такое — благородный шаг, а уж тем более похвальны попытки сдержать обещание. И теперь они с Саймоном оказались в тупике.

Как бы Саймон ни хотел помочь дяде сдержать обещание, он просто не мог. Пока не мог. Его мама до сих пор не нашлась, и, если Саймон хотел вновь её увидеть, нужно нарушить парочку правил — и, скорее всего, лицом к лицу встретиться с дедушкой.

Видимо, Малкольм принял его молчание за согласие, потому что неловко похлопал по плечу и отпустил его обратно в спальню. Как только Нолан вышел из ванной, Саймон принял душ и переоделся, выслушивая бесконечные нотации Феликса.

— Чем ты думал? — поинтересовался мышонок, пока Саймон чистил зубы. — Тебя могли убить, схватить, сожрать…

— Очень сомневаюсь, что в Нью-Йорке кто-то питается орлами, — пробубнил Саймон с полным ртом пасты.

— Но Орион мог тебя поймать, — ужаснулся Феликс. — И что бы ты делал? Что бы я делал?

Вздохнув, Саймон включил воду и сплюнул в раковину.

— Нашёл бы, у кого поесть. Кого-нибудь с телевизором.

Феликс сунул лапки под бегущую струю и помыл усы.

— Да, я много сериалов пропустил, — признал мышонок, а потом встрепенулся: — Нет. Не смей так говорить. Может, ты и не наследник Звериного короля, но ты мне всё равно дорог. И Нолану тоже, и Малкольму…

— Хватит делать вид, будто не слышал, что сказал Нолан. Он меня терпеть не может. А Малкольм такой добрый только потому, что его попросил дядя Дэррил. — Саймон поставил зубную щётку рядом со щёткой брата и расчесал всклокоченные волосы.

— Малкольму не обязательно любить тебя, чтобы защищать. — Феликс взобрался мальчику на плечо, и Саймон вышел из ванной в спальню в поисках носков. — Он мог сдержать обещание, но закатывать истерики, а он этого не делает.

Саймон не очень хорошо знал дядю, но сильно сомневался, что он вообще способен закатить истерику.

— Если ты пытаешься убедить меня, что в итоге мы все станем одной большой счастливой семьёй, то верится с трудом. — Он и не хотел быть большой и счастливой семьёй без дяди Дэррила. И без мамы тоже. — И я не могу просто сидеть и ждать, пока маму не нашли.

Пока Саймон торчал в Логове, Орион таскал его маму по всей стране в отчаянных попытках найти обломки Хищника, пятиконечного оружия, с помощью которого Звериный король воровал способности анимоксов. Но найти их непросто. Когда Царства свергли Звериного короля, они разобрали оружие на пять частей и спрятали по обломку у себя, чтобы больше никто никогда его не собрал. Однако мама Саймона, всю его жизнь ездившая по стране и изучавшая Хищника, была единственным человеком, знавшим, где спрятаны все обломки. Поэтому-то Орион её и похитил — чтобы отыскать их и собрать Хищника. И как бы сильно Саймон ни мечтал спасти её, он не знал, с чего начать.

Он открыл ящик с чистыми носками, но вдруг зарылся вглубь и нашёл карманные часы, подаренные матерью. Он провернул их в руке; в серебряной крышке не было ничего особенного, но на задней стороне был рисунок — пять животных, образующих единый символ. Герб Звериного короля.

Саймон не знал, что он значит. Но мама просила всегда носить часы с собой, и ему было неловко прятать их в ящике с носками. Правда, один раз он уже потерял часы, когда сражался с Орионом на крыше Небесной башни. Дяде Дэррилу удалось вернуть их Саймону перед самой смертью, но сколько бы Саймон их ни чистил, для него серебряная поверхность навсегда осталась запятнана кровью дяди.

Но он дал маме обещание, поэтому неохотно спрятал часы в карман. Были и другие вещи, которые напоминали о ней — другие подарки, о которых было не так больно думать. На стене над столом висела коллекция из ста двадцати четырёх открыток, которые мама прислала ему из своих путешествий. На них были изображены разные животные Северной Америки, и он уже давно наизусть запомнил слова, аккуратным почерком написанные на оборотах: всевозможные факты о животных и иногда упоминания о том, как сильно она скучает. А ещё в сентябре он нашёл её старый блокнот, в котором записано всё, что ей известно про Звериного короля. Саймон прочитал его от корки до корки, надеясь найти то, что мог упустить. И хотя он обнаружил несколько адресов и заманчивых подсказок, в единую картину они так и не сложились. Если вообще это возможно.

Несмотря на сумбурное утро, живот Саймона громко заурчал, и он быстро оделся и пошёл в атриум. Вместо того чтобы спуститься на нижний этаж по спиральной лестнице, Саймон превратился в орла и полетел в надежде, что испытает такую же свободу, как и в небе. Не испытал.

Вся столовая оказалась забита учениками, на руках у которых красовались повязки с серебряными животными, показывающими, в кого именно они превращаются. Почти все ученики возраста Саймона или постарше, поскольку анимоксы начинали пять курсов обучения, только когда случилось их первое превращение. Но если в обычной школе старшие ребята не обращали на младшеклассников никакого внимания, стоило Саймону войти, и все уставились на него. Упорно не сводя взгляда с буфета, предлагающего всевозможные завтраки, включая утренние суши для подводного царства, Саймон быстро взял еды и запетлял между столиками. Все Царства сидели с себе подобными, и даже семнадцатилетние анимоксы не смешивались, хотя давно были знакомы.

К счастью, не все студенты так себя вели. Поразительно, но Саймон умудрился найти друзей, несмотря на своё происхождение, так что поставил поднос напротив блондина в очках, на повязке которого красовался серебряный дельфин.

— Доброе утро, Джем, — сказал он, подавив зевок. Джем оторвался от книги и широко улыбнулся.

— Доброе. У тебя в волосах перья, — заметил он.

— Что? — Саймон провёл ладонью по волосам, и в них обнаружилось несколько орлиных перьев. Видимо, упали, пока он превращался. — Ой. Спасибо.

— Чего это ты так рано? — поинтересовался другой голос. Уинтер, хрупкая бледная девочка с длинными тёмными волосами, села рядом с Саймоном, поставив на стол тарелку с фруктами. — Обычно ты приходишь на завтрак за пять минут до конца. И почему от тебя пахнет скунсом?

— Да, эм…

— Он сегодня сбежал полетать в парк. — За стол села ещё одна девочка, но в отличие от Уинтер она выглядела очень яркой, начиная от только что покрашенных фиолетовых волос и заканчивая озорным взглядом. Она даже закрасила чёрную вдову у себя на повязке розовым маркером. — Альфа на него сто лет орал.

— Малкольм не орал, — сказал Саймон хмуро, пытаясь вспомнить, не могла ли Ариана увидеть его, когда он превращался в мышь. — И ты обещала, что больше не будешь за мной шпионить.

— Не было такого, — сказала та, с ухмылкой поедая бекон. Нет, пожалуй, она видела только, как он превращается в птицу. В тоннеле он бы её заметил, а если бы она знала его секрет, то уже бы о нём упомянула. Или как минимум не стала бы открыто признаваться, что следила за ним. Уж что-что, но он точно знал, что шпион из Арианы отличный.

По столовой разнёсся громкий дружный смех. На противоположном конце сидел Нолан, окружённый самыми крупными и жестокими зверями ПРИЮТа. Саймон перехватил взгляд брата и отвернулся.

Вновь уставившись в тарелку, Саймон ткнул вилкой сосиску. Видимо, Нолан всё ещё злился.

— Альфа записал меня на сегодняшнюю тренировку в яме, — сказал Джем слегка подрагивающим голосом. — Если он поставит меня против кого-то, кроме насекомых…

— В нашем Царстве не только насекомые, если что, — заметила Ариана. — Пауки — арахниды. Но мы все членистоногие.

— Если он поставит меня против кого-то больше сверчка, мне конец, — поправился Джем. — На песке мне не превратиться. Я бесполезный.

— Абсолютно, — согласилась Уинтер, убирая с лица тёмные волосы, и Саймон кинул на неё недовольный взгляд. — Что? Ты видел дельфинов в пустыне?

Саймон пропустил её слова мимо ушей.

— Ты не бесполезный, — сказал он Джему. — Ты умеешь обороняться.

— Да, против людей, — сказал тот, поправляя очки. — А если Малкольм поставит против меня зверя или рептилию…

Где-то за спиной Саймона что-то мелькнуло, и на стол приземлилось что-то мягкое и белое. Обернувшись, он успел разглядеть Гаррета, одного из парней, с которыми сидел Нолан. Тот только что вывалил на голову Уинтер ведро гусиных перьев.

— Эй! — заорал Саймон, но делать было нечего. Пушистые белоснежные перья уже налипли на волосы Уинтер и высыпались ей на колени, и она поперхнулась, поражённо раскрывая глаза.

— Решил тебе помочь, брошенка, раз ты так хочешь отрастить пёрышки, — сказал Гаррет. Остальные звери расхохотались, и Саймон стиснул руки в кулаки, заметив насмешливую ухмылку Нолана. Когда Саймон только пришёл в ПРИЮТ, он вынес немало издевательств от Гаррета и его друзей, но до сегодняшнего дня Нолан держал их под контролем. Видимо, теперь он настолько разозлился, что решил спустить поводок.

Но внимание Саймона быстро переключилось на Уинтер, которая была уже не бледной, а пунцовой. Может, Гаррет с Ноланом и думали, что очень смешно пошутили, но Саймон видел в её зелёных глазах боль и обиду. Уинтер была гибридом: её родители принадлежали разным Царствам. Отец был Птицей, а мать — Рептилия. Лично Саймон не видел в гибридах ничего страшного, но Уинтер, которую вырастил Орион и которая всю жизнь больше всего на свете мечтала превратиться в птицу, отчаянно пыталась скрыть правду ото всех, включая Саймона. Она раскрыла свою истинную форму, только чтобы защитить его, но теперь вся школа знала, что она на самом деле щитомордник — Змея.

И Саймон винил себя за это, но в этот раз он мог ей помочь. Уинтер неподвижно сидела, закрыв лицо волосами и напрягшись, как будто вот-вот могла разрыдаться, и Саймон встал, вцепившись в спинку стула так сильно, что на дереве остались царапины от его ногтей.

— А знаешь, кто ещё гибрид? — поинтересовался он. — Мы с Ноланом. На нас ты тоже перья вывалишь?

Гаррет шагнул ближе, нависая над Саймоном.

— Зачем мне это, тупица? У тебя они и так есть. И если бы у преподавателей были мозги, тебя бы здесь не было. Ты позволил Ориону убить Дэррила Торна. Предатель.

Стоило Гаррету произнести имя дяди, и что-то внутри Саймона лопнуло. Перед глазами потемнело, а на сердце будто сжалась раскалённая добела рука. Без всякого предупреждения, даже не осознав, что он творит, Саймон издал яростный крик и набросился на Гаррета.

Тот упал, врезавшись локтями в деревянный пол. Саймон кинулся на него, пытаясь прижать руки и ноги, но не успел: Гаррет начал превращаться. Тело быстро покрылось мехом, руки и ноги превратились в лапы, лицо исказилось, оборачиваясь мордой пумы с бритвенно-острыми клыками.

Не прошло и мгновения, как массивная кошка вывернулась и с такой силой толкнула Саймона лапой в грудь, что у него едва не треснули рёбра.

— Думаешь, можешь меня победить? Крылья тебе не помогут, если не сможешь взлететь.

Саймон захрипел, пытаясь вздохнуть. Перед глазами алело. Ему не обязательно было взлетать. Захоти он, мог бы превратиться в медведя и показать Гаррету, что такое настоящий бой. Мог обернуться ядовитой змеёй и превратить его день в пытку. А мог уменьшить тело до размера блохи и напасть, когда Гаррет не ожидает.

Соблазн провернуть всё это был невероятным, и Саймон уже сформировал в голове изображение тигра, когда неожиданно в пуму врезался массивный серый волк, поваливший Гаррета на пол. Саймон присел, отчасти ожидая, что волк сейчас прижмёт Гаррета к полу, но вместо этого они оба превратились в людей.

— Я ведь предупреждал, что будет, если тронешь моих племянников? — порычал Малкольм, нависая над побелевшим Гарретом.

— Саймон напал на него, — бросил Нолан, стоящий у края собравшейся толпы. — Гаррет просто защищался.

Саймон глянул за стол, где сидели друзья, и открыл было рот, чтобы сказать, что это Гаррет напал на Уинтер. Но если Ариана с Джемом вскочили, готовые прийти на помощь, на месте Уинтер белела лишь куча перьев.

— Меня не волнует, кто был первым. Мы не нападаем друг на друга в обличьях анимоксов, и точка, — сказал Малкольм. — Больше никаких тренировок в яме, Гаррет. А если ещё на кого-нибудь нападёшь — будешь отчислен.

Саймон не слышал ответа Гаррета, если тот вообще смог что-нибудь выдавить. Потому что, поднимаясь на ноги, он обратил внимание на собственные руки, и кровь застыла в жилах.

Вместо ногтей у него появились когти.