Саймон Фейтер. Костяная дверь

Остин Бейли, 2017

Саймон считал себя обычным мальчиком, которому иногда просто не везёт. А иногда слишком везёт. Он и подумать не мог, что окажется самым могущественным магом во Вселенной и вторым Фейтером за всю историю! Саймон точно не знает, что означает быть Фейтером, но все почему-то ждут от него подвигов. Поэтому он… случайно вызывает бесплотный дух, сотни лет пробывший в заточении. А пытаясь спастись, переносится на другой конец галактики. Теперь ему придётся сражаться против колдуньи и целого войска минотавров! Спасёт ли его удача в этот раз? И сможет ли он пройти сквозь священные костяные двери, которые открываются, только если перед тобой стоит вопрос жизни и смерти?

Austin Bailey

SIMON FAYTER AND THE DOORS OF BONE

Copyright ©2017 by Austin Bailey

© Моисеева Е.А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Посвящается невидимым ангелам

Пролог

Голубой глаз, карий глаз

Отвага — это не отсутствие страха, а победа над ним. Отважный человек — это не тот, кто не испытывает страха, а тот, кто с ним борется.

Нельсон Мандела^[1]

В день летнего солнцестояния в маленьком пригородном квартале с извилистыми улочками и яркими домиками родился ребёнок, у которого один глаз был голубой, а другой — карий. На следующий день мать принесла его из больницы домой, убаюкала, и он уснул в потоке солнечного света, лившегося из окна. Она назвала ребёнка Саймоном.

Если бы мать Саймона посмотрела в окно на ярко-жёлтый дом на другой стороне улицы, то увидела бы, что за ней наблюдает старуха. У этой старухи было девять кошек, но не было ни одного родственника, и она все дни вязала и следила за соседями. Теперь старуха улыбалась, потому что мать Саймона вернулась из больницы с новорождённым мальчиком. Конечно, она не могла знать, что у этого мальчика один глаз голубой, а другой — карий, что именно это означает и какие беды может на всех навлечь. Если бы она это знала, то, наверное, не радовалась бы так. Но она улыбнулась, откинулась на спинку кресла-качалки, вспоминая свою долгую жизнь, и уснула.

Она больше не проснулась. Эта женщина была очень старой, и в конце концов все должны умереть. Но это счастливая история (по большей части), поэтому я с радостью сообщаю, что она умерла по естественным причинам и не была забыта или съедена своими кошками, как порой случается. На следующее утро тело увезла полиция. Сотрудники службы по контролю за животными приехали за кошками, грузчики упаковали все её вещи в ящики, уборщики отчистили ковёр средством от кошачьего запаха, и до захода солнца жёлтый дом опустел. В саду появился сотрудник банка, чтобы прибить ярко-красную табличку с надписью «Продаётся». Но тут ему позвонили, и он убрал табличку. Дом уже продали.

Как только сотрудник банка уехал, из такси выбрался очень старый и очень дородный^[2] мужчина в голубых джинсах и старых кожаных рабочих ботинках. Он был лысым, с огромными закрученными белыми усами. Если не считать усов, он выглядел вполне обычно, вот только один глаз у него был голубой, а другой — карий.

Мужчина несколько секунд осматривал окрестности, стараясь не слишком пристально разглядывать дом, где жила молодая мать со своим новорождённым сыном. А потом направился к своему новому жилищу, держа в руках всего два предмета: старый клетчатый чемодан и маленькое растение в горшке (фикус). У самой двери он открыл чемодан, достал оттуда ключ и вошёл в дом.

В доме приятно пахло чистотой: мужчина не имел ничего против кошек, но Финниган страдал аллергией. Он запер дверь и подбросил фикус в воздух, так что тот перевернулся, рассыпая вокруг комья земли. Не успел горшок снова коснуться пола, как мужчина властно произнёс: «Финниган!» — и фикус превратился в девятифутовую^[3] тёмно-синюю гориллу^[4].

— Обязательно надо было так меня швырять, Аттикус? — спросил Финниган. У него был такой низкий голос, что у вас начинало вибрировать в груди. — Ты испачкал ковёр.

Старик пожал плечами.

— Мальчик или девочка? — спросил Финниган.

— Мальчик, — ответил Аттикус. — Родился позавчера. Он и его мать живут в доме напротив.

— Глаза?

— Голубой и карий.

Финниган хмыкнул, прошёл по комнате и приподнял жалюзи.

— Что-нибудь произошло?

Аттикус фыркнул.

— Сомневаюсь. Псы не смогут почуять его по крайней мере ещё одну неделю.

Финниган приподнял бровь.

— Ты сказал, что этот отличается от других.

— Я всегда так говорю. — Аттикус открыл чемодан и сунул внутрь руку. Чемодан был глубиной всего несколько дюймов, но его рука исчезла в нём по плечо. Он вытащил оттуда что-то массивное, мягкое и оранжевое, перетекавшее за края чемодана, как будто ему не терпелось сбежать. Секунду спустя Аттикус опустился в плюшевое оранжевое кресло и поставил чемодан на колени.

— Поможешь украсить дом?

Он начал вытаскивать из чемодана разные предметы и швырять их Финнигану. Кухонные стулья и стол перелетели через всю комнату, и дугар их с лёгкостью ловил и расставлял по местам. Старик продолжал распаковывать чемодан, а Финниган время от времени комментировал его действия или жаловался. За кухонной мебелью последовали семь книжных полок с книгами («Нам точно всё это нужно? Знаешь, у них есть такая штука, которая называется «электронная книга…»), старый чёрно-белый телевизор («Серьёзно, купи уже телевизор с плоским экраном!»), диван, карточный столик, туалетная кабинка, надувная кровать, наполненная водой, и…

— Кухонная раковина, Аттикус? Серьёзно? В домах уже установлены раковины!

Старик рассердился.

— Это раковина моей бабушки, Финниган, и ты это прекрасно знаешь. — Аттикус щёлкнул пальцами, и огромная медная раковина вылетела из лап Финнигана и скрылась за углом. Послышался громкий лязг, металлический скрежет и звук разбитого стекла.

Финниган осуждающе ткнул в Аттикуса синим пальцем.

— Эта раковина — настоящий хулиган, Аттикус. Она только что выбросила старую раковину в окно. Не понимаю, зачем тебе нужны все эти вздорные^[5] вещи, когда ты проживёшь здесь всего неделю.

— Не думай об этом, — ответил Аттикус. Он взял с полки книгу и уселся в кресло. — Возвращайся к окну и продолжай следить.

Финниган опёрся могучей синей рукой о стену и выглянул в окно. Через несколько минут он спросил:

— Помнишь те времена, когда ты ещё не был рыцарем Круга? Когда мы несли службу и должны были круглые сутки приглядывать за всеми этими детьми?

— Кажется, я помню, что ты слишком много жаловался, — пробормотал Аттикус.

— Потому что мне было ужасно скучно, — ответил Финниган. — Я не создан для того, чтобы сидеть на месте. Только не говори, что тебе нравилось сидеть в кресле тринадцать долгих лет, читать книги и ждать, пока дети подрастут. Честное слово, если бы на нас время от времени не нападали чудовища, я бы умер от кабинной лихорадки^[6].

— Хотя наша работа и кажется такой незначительной, её выполнение — настоящая привилегия, — автоматически ответил Аттикус.

— И всё равно, — ответил Финниган, — я рад, что эти дни позади. Намного приятнее установить караульную будку, и пусть ждёт кто-то другой. Кстати, целая неделя наедине с тобой в этом доме может свести меня с ума. Вот бы только произошло что-нибудь интересное! Одни псы каждую ночь. Почему они никогда не присылают никого более опасного?

Аттикус неодобрительно взглянул на него поверх книги.

— Молись, чтобы этого не произошло, Финниган.

Финниган раздражённо выпятил свои большие горилльи губы и смиренно прислонился лбом к стеклу.

— Может быть, тебе нужно найти себе хобби? — предложил Аттикус, не глядя на него. Он перевернул очередную страницу. — Ты мог бы заняться вязанием, — рассеянно предложил он. — В этом мире ночи холодные. Я бы не отказался от нового свитера, да и одеяла бы нам не помешали…

— Аттикус!

Аттикус вскочил на ноги и тут же забыл о книге.

— Что такое?

Финниган медленно отошёл от окна.

— Тень, — сказал он. В его голосе слышалась смесь страха и волнения.

— Невозможно, — прошептал Аттикус и шагнул к окну. — Я бы почувствовал его присутствие.

Перед домом на другой стороне улицы виднелась фигура в плаще с капюшоном. Тени собирались вокруг неё, как будто это была сама ночная тьма.

Аттикус поёжился. Как и некоторые другие, он уже видел тени. Но в отличие от многих, он остался в живых, чтобы об этом рассказать. С этой тенью было что-то не так. Она не приближалась к дому и не поворачивалась к ним. Казалось, она… думала.

— Это не тень, — заключил Аттикус.

Финниган осторожно приблизился к окну.

— Тогда что это?

— Думаю… Да. Думаю, это он.

Аттикус застыл на месте.

— Он? — спросил Финниган. — Но как? Почему?

Взгляд Аттикуса был по-прежнему прикован к фигуре на другой стороне улицы, и он не ответил. Наконец, как будто почувствовав на себе его взгляд, фигура повернулась. Она медленно подняла руки и опустила капюшон, обнажив золотую маску в форме головы шакала. Житель Земли решил бы, что она египетская, но Аттикус знал, что у неё намного более зловещее происхождение.

— Повелитель теней, — прошептал Финниган. — Сам Шакал. — И впервые за сто лет Аттикус услышал в голосе дугара неподдельный страх. — Нам конец, Аттикус.

Аттикус повернулся к дугару, и в его глазах появилась ледяная решимость.

— Так тому и быть, — прошептал он. — Ломай!

Финниган удвоился в размере, словно змея, резко развернувшая свои кольца. Он взорвался, проломив стену, как будто она была сделана из бумаги, и заревел, наполняя ночной воздух смертельной угрозой. И хотя смертные не слышали его, они начали беспокойно ворочаться во сне. Даже Повелитель теней почувствовал лёгкий трепет, заслышав оглушительный рёв разгневанного дугара.

Аттикус прошёл сквозь дыру в стене и спокойно зашагал по газону. Он остановился на тротуаре, поднял руки и взмахнул ими. Почувствовал, как в ладони легла сталь, и поднял два раскалённых добела меча с завитками из красного пламени.

— Мы не позволим тебе забрать ребёнка, — заявил он. Стоявший рядом Финниган зарычал.

Повелитель теней не сдвинулся с места. Красный отблеск мечей танцевал на его золотой маске, и голова Шакала задумчиво наклонилась.

— Аттикус Мьюз, — произнёс он голосом, в котором слышались голоса десяти человек.

Аттикус почувствовал, как поднялись волоски у него на затылке. Даже если бы рядом с ним был весь Круг Восьми, он не смог бы выиграть эту схватку. Финниган был прав — сегодня ночью они умрут.

За плечом у Повелителя теней Аттикус увидел молодую женщину, которая при свете лампы укачивала ребёнка. Она ничего не слышала и не видела, что происходит. Она даже не успеет понять, что произошло, когда Повелитель теней нанесёт удар. Аттикус взглянул на мальчика, который издалека был похож на крошечный комочек. Кто же он такой, раз ему удалось привлечь внимание самого Повелителя теней? Кем суждено стать этому ребёнку?

— Забудь свои мрачные мысли, Аттикус, — сказал Повелитель теней. — Я пришёл не убивать, а просто посмотреть. — И он снова повернулся к ним спиной и стал глядеть на дом.

Сбитый с толку Финниган искоса взглянул на Аттикуса, но маг ничего не ответил.

— Охраняйте его как следует, — снова нарушил молчание Повелитель теней. — Многие захотят его смерти. Но нам с тобой, Аттикус, он нужен живым. Этот Саймон… очень важен для нас. — Повелитель теней бережно произнёс имя, как будто пробуя его на вкус. Потом сделал гигантский шаг к тёмной улице и исчез без единого звука.

Повелитель теней исчез, и ночь успокоилась, как ребёнок, проснувшийся после кошмара: уличные фонари снова отбрасывали уютные круги света на чёрный щебень, в траве послышалось стрекотание сверчков, а где-то далеко на луну начала ухать сова. Финниган вздохнул с облегчением и вернулся в своё обычное состояние.

Мечи Аттикуса потухли, но он не сдвинулся с места. Он простоял на улице несколько минут, пока не удостоверился, что Повелитель теней действительно исчез, а потом сунул руки в карманы и в сопровождении Финнигана зашагал по газону. Когда они прошли сквозь разрушенную стену, Финниган спросил:

— Что сейчас произошло?

Но маг не ответил. Он подошёл к креслу, опустился в него и вытащил из чемодана большой потёртый кожаный альбом. Открыл его, достал из кармана короткую коричневую масляную пастель и начал рисовать, внимательно глядя на стену. По мере того как он рисовал, стена восстанавливалась прямо у них на глазах, каждый кусок вставал на своё место, и меньше чем через минуту она снова была целой. Когда всё было готово, Аттикус закрыл альбом, придирчиво разглядывая свою работу.

— Что сейчас произошло? — повторил Финниган. И снова маг ничего не ответил. Он поднялся с кресла, подошёл к книжному шкафу и провёл рукой по книгам в кожаных переплётах.

— Не понимаю, почему Повелитель теней явился сам, — продолжал Финниган. — Его не видели уже много лет. Он никогда не оставляет людей в живых. Я был уверен, что он нас убьёт.

— Вот она! — Аттикус достал с полки книгу и повернулся. — Я решил, что мы будем лично охранять этого мальчика. Ребёнок, который привлёк внимание самого Повелителя теней, заслуживает особого отношения, верно?

— Все тринадцать лет? — простонал Финниган. — Мы?

Аттикус подал Финнигану книгу и сел в кресло.

Финниган опустил глаза, прочёл название и нахмурился. «Вязание для начинающих». Дугар бросил на Аттикуса испепеляющий взгляд.

— Да, — ответил Аттикус.

Финниган глубоко вздохнул и сел на диван.

— Что ты делаешь? — резко спросил Аттикус, и Финниган подскочил.

— Но ты сказал…

— Читай у окна. Ты должен следить. Как ты сам сказал, Шакал, вне всякого сомнения, нас убьёт. Если не сегодня, то, возможно, завтра. Что бы это ни было, оно только начинается. Запомни мои слова: охранять этого мальчишку будет нелегко!

Финниган хотел что-то ответить, но Аттикус погрузился в свою книгу. Дугар глухо зарычал и направился к окну, глядя на дом на другой стороне улицы. Но книгу о вязании он взял с собой. В конце концов, впереди у них долгие тринадцать лет, и, если он их переживёт, пусть ему хотя бы будет тепло.

Примечания

1

Бывший президент Южной Африки. Двадцать семь лет провёл в тюрьме за борьбу с расизмом, а потом изменил мир. (Все сноски в книге были оставлены Саймоном, главным героем книги, если не указано иное. — Прим. ред.)

2

Вежливый способ назвать кого-либо толстым.

3

1 фут равен примерно 30 см. — Прим. ред.

4

На самом деле Финниган вовсе не горилла. Во-первых, все гориллы чёрные, а не синие. А во-вторых, Финниган говорит на восемнадцати языках и умеет делать вычисления в уме. Он существо под названием «дугар» с планеты Кур, и если бы он знал, что я назвал его гориллой, а вы улыбнулись, он бы, наверное, съел нас обоих. Но давайте смотреть правде в глаза: если бы я сказал, что фикус превратился в девятифутового тёмно-синего дугара, вы бы не поняли, о чём речь. Будем надеяться, что он этого не прочтёт.

5

Упрямо-вредные или несговорчивые.

6

Это не настоящая болезнь. Это просто раздражение от слишком долгого нахождения в четырёх стенах.