Расколотая свобода

Шейн Роуз (2022)

Данте Рид — лучший друг моего брата и моя первая любовь. Обманом я затащила его в постель, но наши пути вскоре разошлись: у меня — учеба в колледже на одном побережье, у него — служба в армии на другом. Вот и все. По крайней мере, так мне казалось… Я составила список дел, которые мне необходимо выполнить, чтобы начать жить по-настоящему. Пробовать новое, знакомиться с парнями, сделать нечто сумасшедшее… В результате я оказалась в полицейском участке. Угадайте, кто сразу объявился, чтобы вытащить меня из передряги? Все тот же Данте Рид, правда, на этот раз у него стало больше мускулов, больше татуировок и уж куда больше требований. Он хочет, чтобы я поселилась рядом, всегда сообщала ему о своем местонахождении и была осторожна. Как будто я нуждаюсь в защите! Разве что от него самого, ведь Данте всегда был моей слабостью. А жизнь рядом с лучшим другом старшего брата может привести к серьезным последствиям. Особенно если он связан с криминальным миром, в который оказалась втянута и я сама…

Глава 5

Делайла

Выжить в тюрьме

Прошло два дня. И за это время я обнаружила, что практически все оставили меня в покое. Матери, сестры, дочери — все эти страдающие люди. Ведь на самом деле все мы были похожи. Если не считать девушку, которая отрезала кусок металла от трубы на потолке и использовала его, чтобы пырнуть другую. Она оправдывала себя тем, что другая девушка обзывала ее.

Иззи заметила, с какой жалость я смотрю на нее.

— Делайла, даже не думай подходить к ней и утешать. Сейчас придет охрана, а своим поступком ты практически повесишь мишень себе на спину.

— Судя по всему, ее загнали в угол.

— Ага, вот только мы все заложники обстоятельств, и всем нам приходится иметь дело с последствиями собственных поступков.

Я вздохнула и покорно пошла за сестрой. Позже в этот день она ругалась на женщину, которая подошла ко мне и попросила шампунь. Не успела я вручить ей пузырек, как сестра выхватила его.

— Не поняла, Креншоу. Мы что, похожи на долбаных волонтеров? Убирайся отсюда.

— Иззи! — шикнула я, когда девушка отвернулась, показав нам средний палец.

— Делайла, здесь нельзя показывать свою слабость, иначе они сделают тебя слабой.

— Желание поделиться не является проявлением слабости, — обиженно ответила я.

Мы стояли под теплой водой в общей душевой — огромном помещении, отделанном белым кафелем. Сейчас, будучи обнаженной, я чувствовала себя еще более уязвимой. И пока сама боролась с желанием задрожать от страха, сокрушаясь по поводу собственной жизни, Иззи держалась уверенно.

— А здесь — является. Тебе нужно быть умной.

— Умной? — взвизгнула я, выключив душ и взяв свое крошечное полотенце, чтобы вытереться. Я агрессивно терла ноги, оставляя на коже красные следы. — Черт, а как тогда мы вообще оказались здесь, а, Иззи? Разве умно проносить наркотики в аэропорт?

Она закатила глаза. И сделала то же самое, когда я сказала, что нужно позвонить маме и папе. Когда я сама связалась с ними, они оба расплакались и заверили, что решат проблему. Мама разразилась слезами, и я чуть не разрыдалась вместе с ней.

Почти.

Но я не могла. Не хотелось расстраивать ее еще сильнее, особенно если мне предстояло провести в тюрьме какое-то время. Так что я объяснила, что здесь достаточно уютно, и подробно рассказала о том, что мы с Иззи живем в одной камере.

Мама едва ли спросила о сестре. Я понимала, что она винит ее, и сама невольно поддалась этому чувству.

Вернувшись тем вечером в нашу камеру, я легла на свою койку и уставилась на кровать Иззи.

— Как так получилось, что мы родились из одной утробы в одно и то же время и живем такими разными жизнями?

— Технически, я родилась на три минуты позже. Так что, возможно, причина в этом.

Я рассмеялась и пнула ее матрас.

— Я серьезно. Когда все пошло не так?

— Не так? — спросила она таким голосом, будто мои слова снова обидели ее. — Не знаю, что не так в том, какой я стала.

— Иззи, — снисходительно произнесла я. Мне самой было противно, что я никак не могла заткнуться, но гнев побуждал меня продолжать, и я была не способна контролировать свои слова. — У тебя дерьмовые друзья. Ты не посещаешь семейные праздники. В семнадцать попала в колонию для несовершеннолетних и ужасно училась. Ты говорила, что получила образование, но мы не были на твоем вручении дипломов, так что не исключено, что и в этом ты наврала. А теперь ради денег участвуешь в контрабанде наркотиков.

— Ну, если ты все поняла именно так… — она замолчала, но в ее голосе слышалась боль. Такая же поселилась и в моем сердце.

Как я могла помочь ей измениться, если с трудом справлялась с самой собой. Я всегда была хорошей девочкой и продолжала поступать правильно, даже когда поняла, что хочу рискнуть и жить самостоятельно. Я не могла винить Иззи за то, что она не менялась.

Вот только мой образ жизни не причинял вреда другим, возможно, именно поэтому обида побудила меня высказать сестре все плохое, что накопилось.

— Поняла? Из-за тебя я оказалась в тюрьме. Надеюсь, твоя награда стоит того… Тебе много заплатили, или это просто способ соответствовать своему статусу в той дерьмовой компании, с которой ты проводишь время?

— Лайла, спи. Не будь такой стервой, — она сказала это мягко, но слова все равно ранили меня.

— Ты вообще собираешься извиняться? — бросила я в ответ. — Я веду себя как стерва, потому что наконец очнулась и перестала быть такой наивной. Наконец-то встала на сторону нашей семьи. У тебя зависимость, и ты тянешь вниз нас, потому что боишься получить помощь. Повзрослей. Возьми на себя ответственность. Извинись.

Я никогда не вступала с ней в конфликты. Даже не спорила. Поэтому, возможно, сейчас она была настолько шокирована моим поведением, что даже ответила мне.

— Ладно! — крикнула сестра, перебивая меня.

Она свесилась с кровати, чтобы я видела ее лицо.

Я ахнула, заметив, что по ее лицу текут слезы. Иззи никогда не плакала. Среди нас двоих именно я была плаксой, а она всегда обнимала меня, когда это случалось. Даже вращаясь в разных компаниях, мы всегда оставались союзниками. Я была «инь» для ее «ян». Сладостью для ее остроты. Укротителем для ее дикости. Сестры-близнецы против всего мира. Я очень долго верила ей.

Возможно, причиной моего разочарования стала ее ложь или же то, что наша связь исчезла, но слезы покатились и по моим щекам, когда она сказала:

— Прости меня за все это, хорошо? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я дура? Ладно. Я всегда была черной овцой. Лайла, меня не планировали и не ждали. Пять имен на «Д» и оставшееся на «И», серьезно?

Так как тогда у мамы не было медицинской страховки, она сделала только одно УЗИ, которое показало: Иззи спряталась за меня. А когда я родилась, маме сообщили, что нас, оказывается, двое. Она назвала ее Изабель, а не другим именем на «Д». Я и не думала, что сестра переживала из-за этого, но, видимо, ошибалась.

— Я не ты, меня не волновала школа и вообще мое будущее, — продолжала она. — У меня была пара друзей и все. Люди общались со мной из-за моей личности, веселого нрава, и для меня это было важнее учебы, ясно? Не знаю почему, но уж как есть. Я всегда считала себя хуже всех вас, и не знаю, как именно, но вам всем удавалось оставаться счастливыми и находить чертово солнце, тогда как я пробиралась сквозь тьму.

Ее извинения не помогли мне успокоиться. Из-за всех моих ужасных слов я лишь почувствовала себя хуже, и теперь эта тяжесть давила уже на меня.

Я не всегда радовалась жизни, не всегда вела себя идеально.

Просто не делилась своим горем с семьей.

— Это неправда, — прошептала я. Иззи не знала о тех днях в университете, когда я буквально ослепла, потому что меня засасывало в черную дыру боли, которая, казалось, никогда не отпустит.

Она понятия не имела, что я носила в животе ребенка. Ребенка, которого потом потеряла. Никто не знал.

— Ой, неважно, — проворчала она и откинулась на матрас. — Не пытайся убедить меня, что у тебя что-то не так. У тебя всегда было все, что надо.

Не самое подходящее время рассказывать ей о своих собственных демонах. Ради нас обеих я должна была оставаться сильной, поэтому не стала отвечать.

Я позволила ей заснуть, а сама всю ночь тихо плакала, тратя слезы на сестру, которая вряд ли умела любить меня так, как я любила ее.