Cудьба и долг

Чёрный Лев

«Судьба и долг» – очередной остросюжетный и увлекательный исторический роман Льва Черного.Сильная личность всегда притягательна, а сильная личность в истории, вершившая Судьбами стран и народов, особенно. Одним из таких людей был Арман Жан дю Плесси де Ришелье. Но во Франции ему, одному из создателей современной страны, никогда не было поставлено, ни одного памятника. Французы забыли о нём. Почему? Не знаю. Могу только предположить, что все эти короли и императоры, президенты и первые министры, да и простой народ Франции, ещё не определились с ответом на вопрос: Что такое для Франции кардинал Ришелье? Что именно он сделал? Расширил границы государства до «естественных», по его словам, пределов? Прекратил дворянские мятежи, ограничил самоуправство и своеволие высшей знати? Нанёс поражение гугенотам, завершив долго сотрясающие Францию Религиозные войны? Да. Но какой ценой! Рост налогов, обнищание и убыль населения, постоянные мятежи и восстания недовольных. И к тому же эти бесконечные войны ради величия Франции, стоившие большой крови и жертв. Всё это так. Но Людовик XIV, при котором Франция достигла вершины своего могущества и величия, никогда бы не смог сказать своё знаменитое – ГОСУДАРСТВО ЭТО Я! – если бы прочные камни в фундамент его правления не заложил именно кардинал де Ришелье. В романе «Судьба и Долг», на фоне того, что сделал Ришелье для Франции и в мировой истории, проходит и жизнь нормандского дворянина Александра де Бриана. Войны и мятежи, любовь и ненависть, придворные интриги и политические заговоры, тайные убийства и шпионаж, кровь и смерть – такова была жизнь Александра де Бриана, а вместе с ним и всего поколения, жившего в это непростое, тяжёлое время.

ПРОЛОГ

…декабрь 1624 года, Краков.

— Мне нужно только имя, только одно имя, и даю слово дворянина — ты умрёшь быстро.

В подвале одного из домов на окраине города, уже пятый час продолжался допрос, который проводил высокий, худощавый мужчина средних лет, со шрамом на левой щеке в виде буквы V.

Его жертва, мужчина лет 40–45, голым сидел связанным на табурете. Лицо его покрывали многочисленные кровоподтёки, и практически всё тело было в синяках и надрезах, сделанных Человеком со шрамом.

— Имя?

На вопрос, допрашиваемый отрицательно повёл головой. Тогда Человек со шрамом с сожалением вздохнул, и прикоснулся двумя пальцами к узлу нервных окончаний в районе предплечья жертвы.

Волна боли пошла по телу допрашиваемого, лицо его исказилось, а с губ сорвался стон, а затем и крик.

— Прошу тебя, назови имя, не вынуждай меня переходить к третьей стадии воздействия! Пойми, всё для вас кончено, вы, проиграли!

Он помотал головой, но боль становилась всё сильнее, разрывая тело, проникая в каждую мышцу, кость и в мозг, и его окровавленные, ссохшиеся губы, едва слышно прошептали:

— Гис…кар…

Человек со шрамом наклонился, чтобы расслышать лучше.

Допрашиваемый, с трудом, но уже громче сказал:

— Гискар. Бартоломео Гискар.

Человек со шрамом распрямился, тень удовлетворения пробежала по его лицу, затем он утвердительно кивнул головой, как — будто слова жертвы, подтвердили его предположения.

Его жертва едва заметно улыбнулась, а губы его зашептали:

— Убей его, убей. Он всех нас продал.

Человек со шрамом правой рукой достал кинжал, который был закреплён сзади на поясе, левой рукой приобнял свою жертву за шею и приставил кинжал к его груди.

— Прощай, друг.

И вонзил кинжал в сердце жертвы.

…май 1625 года, Александрия.

В тени одного из домов, неподалёку от крепости Кайт-бей, неподвижно стоял мужчина, закутавшийся в тёмный плащ, а его лицо прикрывали поля чёрной широкополой шляпы без всяких плюмажей и украшений. Он ждал. Ждал уже довольно давно. И он знал, что дело надо сделать сегодня, больше такого шанса, ему не представится.

«Все мы рабы своих привычек. И из-за этого уязвимы. Может быть, когда-нибудь, и меня вот также будут ждать, подловив меня на моих привычках и привязанностях. Хотя, нечто подобное уже со мной было, да, тогда, в Дрездене».

Мужчина едва заметно, иронично улыбнулся и коснулся шрама в виде буквы V на левой щеке.

— Подарок на память, из Дрездена, — шёпотом произнёс он.

Внимание Человека со шрамом было сосредоточено на двери одного из домов. В этом здании находилось широко известное на весь Ближний Восток заведение грека Покахидиса. К услугам посетителей этого заведения предоставлялось, практически всё чего они желали — проститутки обоих полов, любого возраста и цвета кожи, азартные игры, наркотики, воры, наёмные убийцы, различная информация и многое, многое другое, — дело зависело только от той суммы, которую посетители готовы были выложить за ту или иную услугу.

Вскоре на крыльце заведения Покахидиса показалась группа из четырёх мужчин.

«Похоже, что они. Наконец-то» — подумал Человек со шрамом. И он стал внимательно их рассматривать.

Процессия из четырёх мужчин направилась по улице в его сторону. Впереди шёл, по всей видимости слуга, но при шпаге. За ним шёл мужчина, не высокий, приземистый, тучный, одетый в бархатный камзол, он также имел шпагу. Замыкали шествие два мамелюка огромного роста, одетые по европейской моде — телохранители мужчины в бархатном камзоле, видимого оружия при них не было видно.

Подождав пока эта процессия пройдёт мимо него, Человек со шрамом не громко произнёс:

— Гискар. Пришло время тебе умирать.

Реакция у всех четверых была превосходная. Гискар быстро спрятался за спину слуги, оба телохранителя оборачиваясь на голос, доставали оружие, один пистолет, другой ятаган, также стараясь корпусами своих тел прикрыть Гискара.

Два выстрела слились в один. Превосходные пистолеты льежской работы, заряженные, на случай если на жертве будет надета кираса или кольчуга усиленными зарядами, не оставили телохранителям Гискара ни одного шанса. Оба умерли практически мгновенно.

Человек со шрамом отбросил пистолеты, сделал шаг к Гискару и обнажил свою шпагу. Гискар, прячась за слугой, закричал:

— Убей его!

Слуга Гискара вытащил из ножен свою шпагу и атаковал незнакомца. Он был неплохим фехтовальщиком, даже имел когда-то, свою школу фехтования, может быть не знаменитую и не самую лучшую, но дохода от неё на жизнь хватало. Но когда его шпага скрестилась со шпагой незнакомца, он понял, что погиб, что у него нет, ни одного шанса выйти из этой схватки победителем, что он ещё никогда не встречал такую твёрдую, уверенную руку. В отчаянной попытке заколоть незнакомца он произвёл выпад, его противник с лёгкостью отбил его, но не стал контратаковать, а сделал небольшой шаг влево.

«Что за чёрт, почему он не убил меня, он что, боится…». Додумать ему не дал раздавшийся выстрел. Пуля, выпущенная Гискаром из небольшого двуствольного пистолета, нацеленная в грудь незнакомцу, из-за шага влево, который сделал Человек со шрамом, попала слуге в спину.

«Господи, я умираю…» Слуга попытался обернуться, но ноги его подкосились, и он стал падать.

Не дожидаясь пока слуга Гискара упадёт, Человек со шрамом из-под его локтя, произвёл выпад шпагой, которая поразила запястье Гискара, тот вскрикнул от боли, и выронил пистолет.

Человек со шрамом стал приближаться к жертве. Гискар зажав рану на руке, отступал к стене одного из домов.

— Я, знал, что рано или поздно ты найдёшь меня. Ты…, ты, вот так, просто убьёшь меня?

— Нет, сначала я задам тебе один вопрос — где?

Гискар судорожно метался, мозг его лихорадочно работал, ища малейшую лазейку для спасения.

— Я готов обменять их, на свою жизнь! — сделал он робкую попытку, хорошо зная, что от этого человека ему не будет пощады.

— Где?!

Кинжал сверкнул в левой руке Человека со шрамом, и кольнул горло Гискара.

Из заведения Покахидиса, привлечённые выстрелами выбежали четверо, и стали озираться, вглядываясь в темноту закоулков.

«Чёрт!.. Испанцы!.. Этот педик, таки снюхался с испанцами!»

Надежда блеснула в глазах Гискара, и он попытался увернуться от кинжала у своего горла.

Но не тут-то было.

— Когда-то Гискар, ты был одним из нас. Но твоя похоть, твоя жадность, твоё предательство — очень дорого нам обошлись, погибло очень много хороших людей. Теперь, пришло время, умирать тебе!

Гискар дико закричал, пытаясь отвратить неизбежное.

Удар в грудь, и он захрипел, оседая по стене дома.

— Он… убьёт тебя… Когда-нибудь, он… убьёт тебя.

Человек со шрамом, заинтересованный последними словами Бартоломео Гискара, спросил:

— Кто убьёт меня?

Гискар, умирая, сказал:

— Он…Его сын!