Волшебный дар

Чингиз Абдуллаев, 2003

Известный эксперт-аналитик Дронго решил ненадолго забыть о своей опасной работе, передохнуть, полюбоваться прекрасными пейзажами далекой Португалии, взять в руки клюшку для гольфа... Не вышло. В отеле, где он поселился, «сильные мира сего» решили провести неофициальную встречу спонсоров строительства атомных станций в Европе. Саммит омрачило жуткое событие: в своем номере была застрелена жена одного из бизнесменов, участвующих во встрече. Дронго и его бывший наставник, в прошлом комиссар французской полиции, Дезире Брюлей собрали улики и определили десять подозреваемых. Однако самое плохое заключалось в том, что оба сыщика сошлись во мнении: главное преступление – еще впереди...

Глава четвертая

Спускаться к утреннему завтраку он не любил. Среди его постоянных привычек было неприятие плотных завтраков по утрам. Обычно он ограничивался чашкой чая с небольшим бисквитом или сухим шотландским печеньем. Приняв душ и тщательно побрившись, он спустился вниз к одиннадцати часам, когда многие гости уже выходили после завтрака. Дронго обратил внимание, что на лужайке перед двумя открытыми автомобилями уже собираются игроки в гольф. Погода была ясная, сухая, и любители этой аристократической игры собирались продолжить вчерашнюю игру. Среди мужчин стоявших на лужайке он разглядел Мануэля Сильву, хозяина отеля, Джеймса Фармера, невозмутимого и внешне холодного, адвоката Карнейро. Его удивило присутствие на лужайке Сарычева и Мурашенкова. Очевидно, русские гости решили присоединиться сегодня к игравшим вчера игрокам.

Дронго вышел на террасу и попросил официанта принести ему чашку чая, наблюдая за игроками. Карнейро рассказывал какую-то смешную историю на английском, и все улыбались. Все, кроме Фармера.

Фармер несколько раз посмотрел в сторону отеля. И в этот момент из здания вышел пан Тадеуш Шокальский, одетый в серые мягкие брюки и темный пуловер. Очевидно, он тоже должен был принять участие в этой игре.

— Брюлей сказал вчера, что они должны провести свое совещание утром, — вспомнил Дронго, — наверно они собрались специально, чтобы обсудить свои вопросы за игрой в гольф. Или это игра будет только прелюдией к серьезному разговору?

Все шестеро мужчин прошли к автомобилям, разместившись в обоих машинах, которые тронулись в сторону зеленных полей. Дронго проводил их взглядом и услышал, как на террасу выходят Кэтрин Фармер и ее молодой супруг. Актриса была в темной длинной юбке, в серой блузке и в приталенном черном пиджаке.

— Так нельзя, Кэтрин, — успокаивал свою жену Энрико, — если мы сегодня уедем, это будет настоящий скандал. Твой дядя обидится. Он ведь позвонил вчера вечером и попросил тебя задержаться.

— Я не хочу оставаться с этой дрянью в отеле ни одной секунды, — в сердцах заявила Кэтрин, — она меня ненавидит. Сильвия заставит Джеймса переписать завещание, вот увидишь, что все этим и кончится.

— Не нужно так громко, — обернулся на Дронго Вилари, — успокойся и не нервничай. Скоро день рождения твоего дяди. У него никого нет, кроме тебя…

— Поэтому он позволяет своей жене меня оскорблять? — снова повысила голос Кэтрин.

— Мне тоже не нравится эта дрянь, — в сердцах заявил Энрико. — Ты знаешь, как больна моя мать, и я хотел бы быстрее вернуться в Италию. Но нужно потерпеть.

— Он перепишет все свои деньги на нее, — зло пообещала Кэтрин, — и я посмотрю, что ты тогда скажешь.

— Не кричи, — снова одернул ее муж, оглядываясь на «Дронго». Кэтрин обернулась и увидела наконец, кто сидит рядом с ними.

— Ах, это снова вы, — сказала она недобрым голосом, не слушавшим ничего хорошего, — вы опять оказались случайно рядом, мистер детектив.

— Вы детектив? — нахмурился Вилари.

— Нет, — ответил Дронго, — я всего лишь частный эксперт по вопросам преступности…

— Это одно и то же, — перебила его Кэтрин. Несмотря на утро, она выглядела достаточно ухоженной. Волосы были красиво уложены, глаза подведены. «Наверно она взяла с собой собственную визажистку», — подумал Дронго.

— Нет, — мягко возразил Дронго, — не совсем. И не нужно так нервничать. Я сидел на террасе еще до вашего прихода и не мог знать, что вы выйдете именно сюда.

От него не ускользнуло, что Вилари явно смутился? услышав о его профессии. Было очевидно, что ему неприятно узнать о прибытии в отель детектива или частного эксперта. После слов Дронго Кэтрин взглянула на мужа, затем снова на Дронго.

— Мы хотели уехать на побережье, а вышли сюда, — пробормотала она, — действительно глупо. Вы не могли знать, что мы здесь появимся. Извините меня. Кажется, я так глупо сорвалась.

Одно из самых важных качеств умного человека умение признавать собственные ошибки. Но когда свою неправоту признает красивая женщина, такой жест ценнее вдвойне. Если вообще возможен. Когда извиняется такая известная актриса, как Кэтрин Фармер, это почти чудо. Ничто так не развращает людей, как слава и деньги. Дронго оценил ее тактичность.

— Ничего, — сказал он, — все в порядке. Я всегда восхищался вашим мастерством, миссис Фармер.

— Мы поедем? — мрачно спросил Энрико. Он не скрывал своего негативного отношения к незнакомцу и не хотел даже разговаривать с ним, — мне еще нужно забрать наши куртки. Здесь бывает прохладно по вечерам.

— Поедем, — кивнула Кэтрин. Она посмотрела на Дронго и улыбнулась, словно извиняясь еще раз. Женщина оценила вовремя сказанный комплимент. Энрико ушел следом за женой, даже не попрощавшись. Дронго увидел как на террасу выходит, тяжело ступая, комиссар Брюлей.

— Куда отправились эти типы? — прохрипел Брюлей.

— Доброе утро, комиссар, — улыбнулся Дронго, — они уехали играть в гольф. Кажется, на дальней площадке. Если я понимаю что-то в этой игре, то постепенно они должны будут подходить к нам, чтобы завершить свое соперничество.

Комиссар посмотрел в сторону дальней площадки.

— И мне нужно туда тащиться, — презрительно спросил он, — или этот адвокат думает, что я буду бегать за ним с его клюшками, как это делают их помощники?

— Окна вашего балкона выходят на юг, — напомнил Дронго, — вы можете подняться наверх и следить оттуда за игрой.

— Надеюсь, они не перебьют друг друга, пока я выпью свой кофе, — пробормотал комиссар, — утром я проверил, как все разместились. Два больших сюита на втором этаже занимают Джеймс Фармер с супругой и его племянница с мужем. На втором этаже поселили и русских гостей в двух номерах, находящихся рядом друг с другом. На третьем этаже в двух сюитах живут хозяин отеля и этот адвокат. И еще поляки, номера которых находятся рядом с твоим номером. Забыл еще сказать, что около сюита Кэтрин Фармер живет ее визажистка. Ее зовут Луиза и она француженка. Мы уже успели мило побеседовать.

— Сколько ей лет?

— Лет пятьдесят. Я думаю, Кэтрин в столь опасном возрасте, что не захотела бы иметь рядом с собой молодую и красивую визажистку.

— Она даст сто очков вперед любой молодой красотке, — возразил Дронго.

— Ты думаешь? — с сомнением спросил Брюей.

— Уверен. Она потрясающе выглядит.

— Тебе виднее, — пробормотал комиссар, — иногда я думаю, что эту часть жизни я как-то пропустил. Ты знаешь меня никогда не интересовали молодые кокотки или стареющие актрисы. Я всегда занимался своим делом. Или, может, потому, что я знал слишком много о человеческой породе и о женщинах, с которыми сталкивался во время своих расследований. Хотя ты тоже много знаешь об этих женщинах, тем не менее они тебе нравятся. Или ты скажешь, что раньше было другое время?

— Время всегда другое, — ответил Дронго, — но я думаю, не поэтому. У вас была любимая работа и была цель. И была страна, которой вы служили по мере своих сил. А у меня всего этого нет. Вот в чем наша разница, мой дорогой Брюлей. У меня масса свободного времени, и я принадлежу только самому себе в отличии от вас. Вы всегда были на государственной службе.

— Ты жалуешься? — спросил комиссар.

— Не знаю. Иногда кажется, что да. Я не думал, что все кончится так глупо. Когда меня приглашали для сотрудничества в « Интерпол» или в комитет экспертов ООН, я отправлялся туда с гордостью, зная, что представляю в этих организациях свою страну. А теперь я предоставлен сам себе и не знаю, хорошо это или плохо. Во всяком случае, я немного завидую вам.

Брюлей молчал. Он достал трубку, оглянулся по сторонам, словно уточняя, можно ли курить на свежем воздухе. И начал набивать трубку табаком.

— Человек делает свое дело независимо от обстоятельств, — задумчиво сказал он, — может, ты прав. На самом деле мне, конечно, было легче. Я был на службе у государства и действовал от его имени. За мной была вся административная машина Франции, все полицейские моей страны обязаны были мне помогать. А я не должен был никому нравиться и лишь должен был хорошо выполнять свою работу. У частного эксперта другая задача. Ты должен нравиться своим «клиентам», немного угождать им и действовать всегда в одиночку, не рассчитывая на помощь полиции. Я не очень тебя обидел этими словами?

— Не очень, — ответил Дронго, — вы сказали правду. Именно поэтому у меня есть время замечать красивых женщин. И мне не всегда нравится дело, которым я занимаюсь. Нужно встречаться иногда с мерзавцами, которым я не подал бы руки. Нужно выслушивать их сентенции, терпеливо ждать, когда они соизволят объяснить причину своего визита. И жить одному, без своей страны, потерянной во время моей жизни, и без той работы, которую я сам себе выбирал.

Он не успел договорить, когда неожиданно раздался громкий женский крик. Комиссар нахмурился. Женщина продолжала кричать. Дронго поднял голову. Прямо над ними на балкон второго этажа выбежала горничная, которая громко кричала и звала на помощь.

— Сокорру, — кричала она поднимая руки к небу.

На португальском это был крик о помощи. В холле забегали люди. Дронго вскочил со своего стула. Комиссар опрокинул набитую табаком трубку в пепельницу. И быстро поднялся.

— Вот и все, — сказал он, — кажется, из меня тоже не получился частный детектив. По-моему, мы с тобой проморгали убийство. Или что-то в этом роде.

Они поспешили в холл, где им встретился бледный от ужаса Жозе Монтейру.

— Там… там убийство, — говорил он, задыхаясь от ужаса. Несколько человек уже спешили к кабине лифта.

— Пропустите, — громко приказал комиссар, и все почтительно расступились, уступая место Брюлею и его спутнику. Дронго и комиссар вошли в кабину лифта, поднимаясь на второй этаж. Там уже толпились испуганные горничные. У входа стояла женщина с растрепанными волосами. Она была в халате отеля. Указывая на вход в сюит, женщина, задыхаясь, произнесла несколько слов по-французски. Комиссар кивнул, входя в номер. Дронго поспешил за ним. Стоявшая на балконе горничная плакала. На кровати лежала женщина. Она лежала, уткнувшись лицом в постель, и вокруг тела расплывалось большое красное пятно. Комиссар подошел ближе и посмотрел на тело убитой, не дотрагиваясь до него.

— В нее стреляли, — сказал он, наклоняясь к убитой.

— Не может быть, — тихо произнес Дронго, всматриваясь в простыню, впитывающую кровь, — я сидел внизу, почти под самым номером. Если бы в нее выстрелили, я бы наверняка услышал.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто именно лежал на постели. Не было никаких сомнений, что убийца выстрелил в супругу мистера Фармера Сильвию.

— Дева Мария, — шептала потрясенная горничная, — у сеньор подэ ажудар мэ?

— Что она говорит? — спросил Брюлей.

— Просит о помощи, — пояснил Дронго, — она думает, что ее могут обвинить в этом преступлении.

— Скажи, чтобы она позвала врача, — приказал комиссар, — и узнай, где находиться полицейский участок. Ты говоришь по-португальски?

— Нет, — ответил Дронго, — но я хорошо знаю итальянский, а они похожи с испанским и португальским. Хотя португальский похож гораздо меньше. Сейчас попробую.

— Шамэ у медику, — попросил он горничную, чтобы она вызвала Врача, и спросил. — Ондэ фика а ишку адра пулисьял?

Он уточнил где находится полицейский участок и женщина сразу ответила.

— Алвор, — пояснила она.

— Что вам нужно? — услышали они за спиной. Дронго обернулся. На пороге стоял высокий худой мужчина в элегантном сером костюме. Из нагрудного кармана пиджака торчал кончик темно-синего платка в тон галстуку. У него дергался от волнения левый глаз. Редкие седые волосы, худое лицо с глубокими морщинами. Но его английский был безупречен.

— Хосе да Кунья, — представился вошедший, — менеджер отеля.

— У вас произошло убийство, — сказал Дронго.

— Я вижу, — мрачно ответил менеджер, — что вы здесь делаете? Кто вы такие?

— Я комиссар Дезире Брюлей, — сообщил Брюлей, — а этой мой друг и напарник, сеньор Дронго, — он сказал по-французски, но да Кунья его понял. Менеджер в отелях такого уровня, как правило, хорошо знали несколько европейских языков.

— Простите, комиссар, но я думаю, будет лучше, если мы дождемся полиции и ничего не будем трогать, — предложил да Кунья.

— Разумеется, — согласился Брюлей, переходя на английский, чтобы их понял и Дронго, — только спросите у вашей горничной, что она видела и слышала?

Менеджер спросил у несчастной пожилой женщины, что она увидела. Женщина сбивчиво рассказала.

— Она говорит, что ничего не видела и не слышала. Сначала она постучала, затем вошла в номер. Посмотрела ванную комнату и прошла в спальню, где увидела убитую женщину. И она сразу выбежала на балкон и закричала.

— Она давно убирала в коридоре? — уточнил комиссар.

Менеджер перевел и услышал ответ.

— Уже полтора часа, — пояснил он, — она убирает на третьем этаже в этой части отеля.

— Она ничего не видела и не слышала. Может, она видела, как сюда кто-то входил? Да Кунья перевел и удивленно поднял бровь. Дронго разобрал, что именно сказала горничная, но он терпеливо ждал, пока менеджер переведет ее слова на английский язык.

— Она видела, как отсюда выходила немолодая женщина из другого номера. Женщина была в белом халате отеля. Она приехала с племянницей мистера Фармера. Это ее визажистка.

— Ясно, — нахмурился Брюлей, искоса поглядев на Дронго. Тот пожал плечами. Ситуация становилась еще более запутанной.

— Пропустите, — раздался крик из коридора, — пропустите нас.

В номер вошли Джеймс Фармер и еще несколько мужчин, находившихся с ним на поле для игры в гольф. Хозяин отеля Манэуль Сильва, задыхаясь, смотрел на убитую. Адвокат Карнейро посмотрел на лежавшую женщину и перевел взгляд на Брюлея покачав головой, словно комиссар должен был обеспечить безопасность несчастной женщины. Мурашенков взглянув на убитую и отвернулся. А пан Шокальский тяжело вздохнул и прошептал какую-то католическую молитву.

И только Фармер молчал. Он словно окаменел, глядя на свою убитую супругу. Подобная сцена может остаться в памяти на всю жизнь, отравляя существование человека даже в его снах. Фармер сжал тонкие губы. Сделал несколько шагов и остановился перед кроватью. Он не кричал, не плакал, не прикасался к телу убитой. Он молчал и смотрел на труп Сильвии.

— Извините меня, — нарушал гнетущее молчание комиссар, — я думаю, будет лучше, если мы все отсюда выйдем и подождем приезда полиции.

Он посмотрел на Фармера, ожидая, когда тот выйдет. Но Джеймс Фармер был сильным человеком. Или безразличным. Он снова посмотрел на труп жены и взглянул в глаза Брюлею.

— Кто? — спросил он. Кажется, это было главное, что его интересовало.

— Не знаю, — ответил Брюлей, — мы пришли, когда все было кончено.

Фармер еще несколько секунд смотрел ему в глаза, затем повернулся и вышел из комнаты. Все остальные мужчины тихо вышли за ним. Брюлей взглянул на Дронго.

— Теперь я буду твоим напарником, — тяжело сказал он, — и нам предстоит найти убийцу. Если, конечно, она не самоубийца. Но здесь нет оружия. Я его не вижу. И я еще не видел ни одного самоубийцу, который падал бы лицом в постель, после того как выстрелил себе в сердце.

— Я думаю, нам нужно начать с этой визажистки, — напомнил Дронго, — если в полиции узнают, что она сюда входила, несчастную сразу арестуют. Всем были известны натянутые отношения между Сильвией и племянницей ее мужа.

— Нам нужно поговорить с ней до того, как сюда приедет полиция, — согласился Брюлей, — пойдем, Дронго. Мы с тобой оказались не готовы в такому развитию ситуации.