Сокровище

Трейси Вульф (2023)

Бестселлер The New York Times! Долгожданный финал самой популярной современной вампирской серии! Узнайте чем закончится история Грейс и Хадсона в академии Кэтмир в 6-й книге. Выбор Amazon в категории «Лучшая YA-книга месяца»! Самая популярная вампирская сага последних лет. Прошло почти три месяца с тех пор, как мы остановили Сайруса. Но мирная жизнь не могла длиться вечно. Теперь все разваливается на части. Хадсон отказался встать во главе Двора Вампиров, и сейчас там царит полный разброд. Но самое ужасное — это то, что Мекай медленно умирает. Я и так потеряла слишком много друзей. И не хочу больше никого терять. Поэтому я должна вернуться в Мир Теней и найти способ вылечить Мекая. Неужели мне придется встретиться с Королевой Теней? По крайней мере, на этот раз я буду не одна. Со мной отправятся мои друзья и Хадсон. Вот только с ним что-то не так. У него есть секрет, который он скрывает даже от меня. Для поклонников «Сумерек» и «Дневников вампира». Трейси Вульф — американская писательница, автор бестселлеров New York Times и USA Today. В прошлом преподавала английский язык и литературу, сейчас полностью посвятила себя писательству. Любит создавать загадочные и романтические истории с непростыми героями и крутыми героинями. Обожает вампиров, драконов и всяких жутких ночных тварей.

Глава 6

Мое ирландское царство

— Как красиво, — шепчет Хезер, когда мы останавливаемся перед воротами и смотрим на тысячелетний замок, окна которого светятся в темноте. — Я понимаю, что мы находимся в Ирландии, но где именно?

— Дома, — отвечаю я, потому что Двор Горгулий стал для меня именно этим. Это мои люди и мой дом.

— Значит, это и есть Двор Горгулий? — спрашивает она, и на ее лице написаны изумление и восхищение, когда она окидывает взглядом главную башню замка. — Почему ты вообще хочешь переместить свой Двор в Сан-Диего, если ты можешь держать его здесь?

— Потому что Сан-Диего тоже мой дом, — говорю я, глядя ей в глаза.

Когда до нее доходит, что я имею в виду — что Сан-Диего мой дом отчасти и потому, что там живет она, — ее огромные карие глаза широко раскрываются, но затем она улыбается и говорит:

— Ну, если это означает, что мне надо будет жить на этих офигенных утесах в этом еще более офигенном замке, то я однозначно готова заговорить с ирландским акцентом.

Мы все смеемся, и я признаюсь:

— Вообще-то в Сан-Диего переедет только верхушка Двора, так что здесь я буду бывать часто и ты сможешь перемещаться сюда со мной. Главная часть армии остается в Ирландии. Это их дом.

Я подхожу к кнопочной консоли ворот и ввожу код, затем толкаю тяжелую створку. Хотя после моего последнего визита сюда прошло всего несколько недель, меня охватывает радостное волнение при мысли, что я снова увижу моих людей. Мы с Хадсоном стараемся бывать здесь как можно чаще, но из-за занятий в университете и все возрастающего потока домашних заданий нам не удается делать это так часто, как мы делали это прежде.

Это еще одна причина, почему я хочу переместить верхушку Двора в Сан-Диего. Если учесть, сколько Хадсон хочет набрать степеней в различных областях, то можно с уверенностью сказать, что нам предстоит оставаться там еще долгие годы. Не факт, что все эти степени можно будет получить в Университете Калифорнии в Сан-Диего, скорее всего, их можно будет получить в других университетах, также находящихся на нашем побережье. Постоянно перемещаться между Ирландией и Калифорнией нецелесообразно, даже с порталом Имоджен.

— Когда мы вошли в портал, я об этом не подумала, — нервно говорит Хезер. — Но здесь все выглядит так официально, а я не взяла с собой паспорт.

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду, а когда до меня доходит, я разражаюсь смехом — как и остальные.

— Ты же знаешь, не так ли, что главная здесь Грейс? — спрашивает Иден, ероша пальцами челку. — Она может приводить сюда кого хочет и когда хочет.

— К тому же сверхъестественные существа не особо заморачиваются по поводу законов, придуманных людьми, — вздернув подбородок, добавляет Флинт.

Хезер явно не в восторге от высокомерного заявления Флинта.

— Значит, вы просто делаете что хотите? — спрашивает она, качая головой.

— Да, — подтверждает Джексон, и тон у него скучающий. Ну еще бы. Он никогда не тратит много слов, когда речь заходит о том, кто он и на что способен.

Кажется, ответ Джексона нравится Хезер еще меньше. Правда, она не показывает ему этого, а просто отворачивается и, глядя на меня, закатывает глаза. Я бросаю на него взгляд, дающий понять, что я тоже так думаю, потому что да, сейчас они оба немного выделываются. Но, повернувшись к Хадсону, чтобы поделиться этим с ним, я обнаруживаю, что он вообще ничего не заметил.

Вместо этого он сосредоточенно скроллит свой телефон, с серьезными глазами и хмурым лицом.

— Все в порядке? — спрашиваю я, кладя ладонь на его предплечье.

Когда наши руки соприкасаются, меня охватывает хорошо знакомый жар. Это отвлекает и его, отвлекает в достаточной мере, чтобы он оторвал взгляд от экрана и улыбнулся мне той легкой улыбкой, которая всегда заставляет мое сердце биться чаще.

— Да, все отлично, — отвечает он, но я замечаю, что его улыбка, которую я так люблю, не доходит до его глаз.

Мне хочется немного надавить на него, чтобы выяснить, в чем дело, но вокруг нас стоят остальные, и я решаю, что сейчас не время. Хотя со мной Хадсон бывает намного более открытым, он предпочитает вести себя отстраненно, когда рядом находятся другие — даже если эти другие включают в себя его друзей.

Словно для того, чтобы доказать правильность моих мыслей, Хадсон засовывает телефон обратно в карман и шутит:

— Ну что, покажем Джикану, кто тут босс? И под боссом я, само собой, имею в виду тебя.

Я улыбаюсь, как он наверняка и ожидал.

— Вообще-то сначала мне нужно повидать Артелию. Но если ты захочешь пройти на тренировочное поле, то он, вероятно, уже там.

— Поверь мне, это не к спеху, — отвечает Джексон, растягивая слова. — Мы тебя подождем.

— Выходит, Бог Времени просто ошивается при Дворе Горгулий? — спрашивает Хезер, совершенно оторопев. Я не знаю, чем вызвана ее оторопь: тем, что еще несколько часов назад она даже не подозревала о существовании Бога Времени, или тем, что она понятия не имеет, что он может делать в Ирландии.

К ее чести, в закусочной она восприняла весть о том, что по нашему миру вот так запросто расхаживают боги, с завидным спокойствием, задав всего пару вопросов прежде, чем сосредоточиться на том факте, что ведьмы и ведьмаки способны создавать порталы, с помощью которых можно попасть в любое место, где они уже побывали.

Впрочем, это похоже на Хезер.

С тех самых пор, как мы были маленькими девочками, она всегда все продумывала и разрабатывала план прежде, чем во что-то ввязаться, притом ввязаться с полной уверенностью в своих силах и с колоссальным нахальством. Если учесть, что сама я была склонна действовать поспешно и не раздумывая, то умение Хезер планировать не раз спасало нас, пока мы росли.

Я не могу не улыбнуться, вспомнив, как моя мать, бывало, усаживала нас и читала нам нравоучения, когда мы с Хезер вляпывались в какую-нибудь передрягу. Она никогда не пугалась и не психовала, но тратила кучу времени, стараясь научить нас сдержанности. Правда, к несчастью для нее, это никогда не срабатывало. И все равно моя мать всегда была рядом, чтобы вытащить нас из очередной передряги… пока не погибла.

Меня накрывает волна печали, когда я думаю о ней и о том, как она ругалась на нас, а в следующую минуту угощала печеньем. Я поверить не могу, что после гибели моих родителей прошло уже больше года — и что больше года прошло с тех пор, как я ступила на дорогу, которая привела меня сюда, к Хадсону и моему Двору.

Я усвоила, что, когда на меня нападает печаль, не стоит с ней бороться, потому я делаю глубокий вдох и позволяю ей накрыть меня. А затем позволяю большей ее части покинуть мое тело вместе с выдохом. Это никогда полностью не снимает боль, но это помогает.

— Да, вечером по четвергам, — отвечаю я на вопрос Хезер, сделав еще один медленный вдох и медленный выдох. — Но если вы не хотите идти со мной, то можете пойти и что-нибудь выпить, пока я буду совещаться с моим генералом.

— Это хороший план, — говорит Флинт. — Мне бы точно не помешал перекус.

— Мы же только что вышли из ресторана, — замечает на это Хезер с недоумением, потому что он был единственным, кто к своему какао заказал сэндвич и к тому же съел всю картошку фри с тарелки Иден.

— Ну и что? — отзывается он и улыбается своей фирменной широкой улыбкой.

Иден подается к Хезер и говорит театральным шепотом:

— Такому большому эго постоянно требуется пища.

— Да ладно тебе, чтобы поддерживать моего дракона в хорошей форме, мне много чего нужно, — шутит он, показывая на свое тело, пока мы идем к решетке, опущенной перед входом в замок.

— О том и речь, — парирует Иден.

В ответ Флинт вытягивает шею и извергает небольшую струйку огня в ее сторону.

Хезер ахает, но Иден просто уворачивается и изрыгает поток льда прямо ему в грудь, так что его футболка покрывается льдом.

— Я могу отплатить тебе той же монетой, Монтгомери.

— Ох! — рявкает Флинт и, потерев грудь, смахивает с нее лед. Судя по его виду, он собирается ответить собственным ледяным потоком, нацелившись на длинные черные волосы Иден, но, прежде чем он успевает открыть рот, опускная решетка поднимается и навстречу нам выбегают шесть воинов моей армии с мечами наголо.

Это очень отличается от того приема, который мне оказали, когда мы с Алистером прибыли сюда. Тогда Двор Горгулий был заморожен во времени и мог не беспокоиться по поводу нападения других сверхъестественных существ — но я привыкаю к таким встречам. Теперь, когда горгульи разморожены и вернулись на линию времени, они слишком уж усердствуют в своем стремлении остаться здесь, в этом замке.

И я их не виню. Их отравили, заморозили во времени, они каждую ночь мучились, отражая натиск своих погибших друзей и родных, стремящихся вернуться домой, — а такое кого угодно сделает настороженным и пугливым. Я все еще не оправилась от психологической травмы, которую получила от того, что наблюдала эти атаки, и от сознания того, что тогда сделал Хадсон, чтобы нас защитить.

Однако, увидев меня, все шесть стражей резко останавливаются, и их угрожающий вид сменяется широкими улыбками. Они опускают мечи и опускаются на одно колено.

Хезер за моей спиной ахает.

— Что, странно видеть Грейс в роли королевы, да? — шепчет ей Флинт.

— Да уж. Чертовски странно, — отвечает она.

Я оглядываюсь, чтобы состроить им рожу, прежде чем двинуться вперед и поприветствовать своих солдат.

— Я же тысячу раз говорила вам не делать этого, — говорю я им, знаком показывая, чтобы они встали. Они понимают мой жест не сразу, и тогда я просто прошу: — Пожалуйста, встаньте.

А ведь попав сюда в первый раз, я хотела одного — чтобы эти люди выказали мне хоть какое-то уважение. Теперь же они оказывают мне такое чрезмерное почтение, что части меня хочется, чтобы все стало как тогда — чтобы они смотрели на меня как на простую горгулью.

Нет, не то чтобы я не хотела быть их королевой, не то чтобы я не воспринимала свои обязанности всерьез — конечно же, я отношусь к этому серьезно. Очень, очень серьезно. Мне просто хочется, чтобы осуществление этих обязанностей не сопровождалось церемониями, которые заставляют меня чувствовать себя неловко.

К счастью, они воспринимают мою просьбу как приказ и одновременно встают с колен.

— Как дела, Дилан? — спрашиваю я, протянув руку стоящему впереди воину со смуглой кожей и короткими темными волосами.

— Я рад служить тебе, моя королева, — отвечает он, взяв мою руку. Но вместо того, чтобы пожать ее, склоняется и целует мое кольцо.

— О, в этом нет нужды, — говорю я, отчаянно пытаясь высвободить руку.

Хадсон спасает меня, выступив вперед с приветливой улыбкой и хлопнув молодого солдата по плечу.

— Надеюсь, ты тренировался в том виде прыжка, которому я научил тебя на прошлой неделе.

Дилан немедля отпускает мою руку и, взяв руку Хадсона, склоняется и над ней.

— Да, сэр. Думаю, я уже освоил его. На этой неделе я даже взял верх над нашим генералом в рукопашном бою, сэр.

Они отстраняются друг от друга, и Хадсон смеряет стража взглядом.

— Ты победил Артелию? Это впечатляет, Дилан. Я с нетерпением жду, чтобы ты продемонстрировал нам свое умение во время тренировки на следующей неделе. — Он поднимает одну бровь. — Посмотрим, как ты будешь держаться в схватке с вампиром.

Глаза Дилана округляются от радости, как будто Хадсон только что не предложил задать ему трепку.

— Я буду готов, сэр.

— Я в этом не сомневаюсь, — отвечает Хадсон, и в его голосе звучит гордость. Он изо всех сил старался найти себе — как королю — место при Дворе Горгулий и пару месяцев назад нашел его на учебном плацу. И теперь, когда я вспомнила то, что происходило с нами в Мире Теней, меня не удивляет, что здесь его тоже потянуло к преподаванию.

Я начинаю объяснять Дилану, что ему не стоит так радоваться перспективе сойтись в схватке с вампиром, но тут вижу, что к нам идет Артелия.

Она одета в зеленые шорты и футболку, и ее длинных кос, которые она обычно укладывала короной, больше нет. Их заменила великолепная прическа «афро», подчеркивающая ее высокие скулы и очень идущая к ее глазам. Увидев меня, она переходит на бег и расплывается в улыбке.

— Грейс!

На мгновение я возвращаюсь мыслями к тому времени, когда она наставляла меня в Мире Теней, и к тому моменту, когда драконий огонь испепелил ее, — но тут она крепко обнимает меня.

Меня охватывает печаль, от которой я чувствую стеснение в груди, когда осознаю, что она ничего об этом не помнит. Ее линия времени была изменена в тот миг, когда я не смогла спасти ее от огня драконши времени, которая сожгла ее, и теперь у нее нет никаких воспоминаний о Мире Теней и о нашей дружбе там.

Сама я тоже долгое время не помнила ее. Но теперь, когда ко мне вернулись воспоминания, я не могу не думать о той жертве, которую она принесла ради жителей Адари. Она провела тысячу лет запертая в камне вместе с этой драконшей, а затем была перенесена сюда, чтобы оказаться замороженной во времени еще на тысячу лет.

Изоляция, одиночество, страдания… Смерть избавила ее от воспоминаний о том, как она была заточена в камне в Мире Теней, но я уверена, что эмоциональная травма тех лет все еще живет где-то в глубинах ее подсознания. Точно так же, как мои чувства к Хадсону продолжали жить в глубине моей души, хотя мои воспоминания о нем и были стерты.

Более того, она не помнит, что своим самопожертвованием спасла множество людей. Это не может ей помочь, когда ей вдруг становится одиноко и в ее душе остаются только острые осколки той давней боли, которой она не помнит и не может понять.

Это ужасная мысль — от нее у меня сердце обливается кровью. Артелия не заслужила этого, она достойна лучшего.

Но когда она опускает меня на землю, я говорю себе, что мне нельзя зацикливаться на воспоминаниях о жертвах, которые она принесла. Это был ее выбор, а не мой, и в конечном итоге это привело ее сюда. И теперь она моя подруга и командующий моей армией.

Она хлопает Хадсона по плечу.

— Я не ожидала, что вы окажетесь здесь так быстро. Дайте мне переодеться, прежде чем мы спустимся туда.

— Спустимся куда? — удивляюсь я, видя, что она отстраняется и снова становится серьезной. Ее взгляд перемещается с меня на моих друзей, и она сжимает зубы.

— Дайте мне переодеться, — повторяет она и идет обратно к замку. — Тогда и поговорим.

Я начинаю беспокоиться. Я перевожу взгляд на Хадсона и вижу, что он тоже понял, что что-то не так.

— Я позабочусь об остальных. А ты иди с Артелией и делай то, что нужно.

— Спасибо, — одними губами произношу я и следую за Артелией.

— Куда мне подойти? — спрашиваю я, когда мы входим внутрь главной башни замка. Я вижу, что моя бабушка не отказалась от своей страсти к дизайну интерьеров. Массивные серые камни стен теперь оштукатурены и окрашены в темно-синий цвет, что выглядит грозно и по-королевски. На стенах висят картины с пейзажами Ирландии, но я уверена, что она повесила их тут под влиянием моего деда.

В другое время я потратила бы несколько минут, чтобы осмотреть все эти изменения, но сейчас меня больше заботит то, что Артелия хочет обсудить, так что я просто скольжу по ним взглядом.

— В допросную, — отвечает она, свернув в коридор, и мое сердце начинает биться чаще.

— Что-что? — выдавливаю я из себя. — Разве у нас есть допросная?

— Разумеется. Где, по-твоему, Алистер и Честейн пытали наших врагов?

У меня нет ответа на этот вопрос, да я и не хочу знать. Мне никогда не приходило в голову, что мой дед и бывший командующий моей армией, которого все уважали, когда-то пытали людей. Однако я этого не говорю, а только спрашиваю:

— И когда же они пытали кого-то в последний раз?

Артелия смотрит мне в глаза.

— Вторая Большая Война была жестокой, Грейс. Было необходимо действовать жестко.

— Вообще-то Вторая Большая Война давно закончилась, — говорю я, расправив плечи и твердо глядя на нее. — И при моем Дворе мы никого не будем пытать.

С тех пор как я очутилась в мире сверхъестественных существ, мне пришлось подписаться на многое. Я оказалась сопряжена с вампиром. Узнала, что я полубожество. И даже приняла корону королевы горгулий. Но всему есть предел, и я однозначно не соглашусь на то, чтобы подвергнуть кого-то пыткам.

Артелия вздыхает, и на ее лице отражается разочарование — хотя я не знаю, что ее разочаровало: я или то, что ей не удастся прибегнуть к пыткам. Как бы то ни было, это не особо меня напрягает.

— Ладно, хорошо, но нам все равно необходимо допросить эту шпионку, — заключает она наконец. — Давай встретимся через двадцать минут внизу — в помещении за камерами тюрьмы в конце восточного коридора. Я вся покрыта грязью, и мне нужно принять душ.

И она идет прочь, бормоча:

— Хотя я не представляю, каким образом мы, по-твоему, заставим нашего врага говорить.

Она скрывается из виду, а мне становится не по себе от ее слов. Здесь, при Дворе Горгулий, находится враг.