Месомена

Тина (Tina) Оган (Ogan) (2024)

Поверье гласит — придет начало. И смысл его будет безграничен. У всякого пути есть свой конец. И путь этот свой у каждого. Знамения хотят быть услышанными. Знамения требуют веры, согласия. Жаль, я не верю им. Мне говорят: бойся дитя, враги за дверью. Не отвечай им. Не гляди в окна. Не прислушивайся к их голосам. А я не верю им. Мне говорят: поверь дитя, здесь безопасно. Здесь наши друзья, спасители. А я не верю им. Придет начало и имя ей Месомена.

Глава 7. Покров

— Вилл!

Сказать «алло» я не успела.

— Вилл!

— Ната, что случилось?

Моё сердце сделало на прощание неуверенный заторможенный удар, болезненно сжалось в груди, а затем замерло. Голос подруги пропитан ужасом.

— Вилл! — Уши прорезал вопль, отчего я проснулась окончательно.

— Да! Я слышу тебя! Что случилось? — Подруге с лёгкостью удавалось ввести меня в состояние паники. Обычно это делалось шутки ради, но сейчас ситуация была совершенно другой.

— Пожар!

Я уставилась в стену напротив себя.

Это сон. За окном глубокая ночь. Мне снова снится кошмар.

— Вилл! Мы горим!

— Что ты несёшь?! Какой пожар?! — нервно вскрикнула я, поднимаясь с кровати.

— Вилл! Пожар! Мы горим!

Раздался душераздирающий крик Наты, после чего в динамике телефона послышался удар. Звонок оборвался.

Дверь в мою комнату открылась. Мама. Сонная, взлохмаченная, кутаясь в любезно предоставленный хозяевами халат, она включила свет и направилась ко мне. Позади неё с тем же встревоженным выражением лица появилась Мэри.

— Что случилось, Вилл? Почему ты кричала? — вопрошала мама. — Кто звонил?

Я не слышала её. Не понимала. Выронив на кровать телефон, я вскочила на ноги. Мама бросила взгляд на экран.

— Натали. Нужно к ней.

Пожар в здании больницы.

Это случилось вновь. Простая случайность или же проклятие?

— Натали? — вновь выдохнула мама, и голос её звучал тревожнее.

За секунду я подлетела к своему рюкзаку. Пока я доставала джинсы и свитер, мама что-то говорила Мэри.

— Она сказала, что в здании пожар, — дрогнувшим голосом выпалила я, собирая волосы в хвост, пока женщины переглядывались в оцепенении. — Дай мне телефон.

Ни минуты на размышления. Я забрала телефон из рук матери и выбежала из комнаты.

К моему удивлению, Мэри оказалась в холле быстрее меня. В тот момент ни родители, ни я не обратили на это внимания. Время изменило привычные нам границы. Накинув куртку, я бросилась за дверь следом за девушкой. Её супруг стремительно шёл за мной. Стоит ли говорить, что происходящее мало походило на реальность? Я словно находилась во сне и ещё не успела оправиться от ночного кошмара. Страшного сна, полного паники и тревоги. Сна, который любезно настиг меня даже здесь.

— Что произошло? — Голос Сэма звучал словно из радио. Механический, ледяной, лишённый эмоций.

— Звонила Ната. Она сказала, что в больнице пожар, — ответила я едва ли более эмоционально.

Чёрная «Мазда» продолжила мирно стоять у фасада дома. Прежде чем сесть в машину Мэри, я бросила торопливый взгляд на окна кухни. В полумраке отчётливо виднелся мужской силуэт, провожающий нас взглядом.

За считаные секунды с момента звонка мы сорвались с мест и ринулись в дорогу. Сэм сел впереди, родители и я сзади. Мэри взялась за руль и кинула на меня обеспокоенный взгляд. Автомобиль резко сорвался с места и практически летел по ночной трассе. Я вцепилась в ручку двери, думая лишь об одном.

«Только бы с Натой ничего не случилось».

Как ни пыталась, я не могла представить себе, что могло произойти.

«Неужели это снова повторяется? Как могла причина, почему мы оказались в больнице, стать причиной, почему теперь её нужно покинуть? Кто рядом с Натали сейчас? Была ли её мама в эту ночь там?»

В памяти со скрипом возрождался план здания. Я пыталась найти путь эвакуации. На каждом этаже должны быть минимум две пожарные лестницы. Наверняка сотрудники эвакуируют всех, как только сработают сигналы. Причина, по которой звонила Ната, — паника.

Я хотела верить в то, что это лишь паника. Никак не последняя возможность найти помощь.

В какой-то момент я кинула взгляд в зеркало заднего вида и обратила внимание на Мэри. Черничная синева покинула радужку глаз. Сейчас они зияли на её бледном лице будто в трансе: тёмные, мрачные, практически неподвижные. Зрачки расширились настолько, что вытеснили естественный цвет глаз. Лицо не выражало никаких эмоций. То, как она вела машину, меня поражало. Скорость больше 140 километров на скользкой заснеженной дороге опасна, но её это не волновало.

— Позвони ей, — сказал Сэм.

Мама повторила указание.

Смысла в этом не было. Ната не отвечала. Мэри резко вывернула руль и перестроилась вправо. Впереди возник крутой поворот. Машину занесло и едва не выбросило на обочину. Мне пришлось вцепиться в переднее сиденье. Девушка перехватила руль и вжала педаль газа в пол. Эту дорогу я не помнила. Мы двигались по промышленной зоне, в забытой всеми части города. Всюду виднелись заброшенные бетонные конструкции, контейнеры и груды строительного материала. Судя по всему, здесь общественный транспорт не ходит. Неудивительно, что дорога кажется мне совершенно незнакомой.

— Нет пожарных машин, — шептала я, обращаясь скорее к себе, чем к остальным людям в салоне. — Почему их нет…

Мэри поймала мой взгляд в зеркале. Видок у неё так себе. Я поёжилась и с усилием сглотнула. Белая, с полузакрытыми тёмными глазами, не тронутая ни одной эмоцией, она вернула внимание к дороге почти тут же, как только я позволила себе нахмуриться, изучая её.

Ни дыма, ни света пламени в тёмном ночном небе. Моё сердце раз за разом пронзало разрядом тока. Стало понятно, почему на пути нам не встретилось ни одной пожарной машины.

Уже знакомое здание больницы как ни в чём не бывало стояло на пустыре посреди леса. В фойе горел знакомый зеленоватый тусклый свет. На входе курила пара молодых людей в халатах. За входными дверьми виднелись медсёстры и санитары, не спеша бредущие по своим делам. Свет в окнах палат отсутствовал.

«Это безумие?»

— Вилл? — настороженно позвала мама.

Я замерла. Мысли одна нелепей другой проскакивали в голове.

«Нет, это шутка».

— Она сказала, что в больнице пожар…

— Вилл, что-то не так. — Дрожащий голос матери, сидевшей рядом, сбил меня с толку. Она звучала более напуганной, чем я казалась самой себе.

Я подняла глаза на супружескую пару впереди. Они молчали.

— Сэм, что случилось? — проговорила мама более трезво.

Молчание.

Нет. Что-то произошло. Ната бы не стала просто так мне звонить.

— Вилл! Стой!

Попытки матери удержать меня не увенчались успехом. Я открыла дверь, отталкивая её руки и выскочила на улицу. Она последовала за мной. Они с отцом кричали мне что-то вслед, но я не слышала их. Путь мой лежал к входу в здание.

— Девушка, вы к кому? — Мужчины бросили сигареты в снег и сделали шаг навстречу, явно с целью перегородить мне путь.

— Мне нужно попасть в 173 палату. Там моя подруга.

— Ночью вход в больницу запрещён. Приходите завтра.

«Хрен тебе!»

Попытавшись обойти их, я перешла на бег, однако один из мужчин сделал то же самое и схватил меня за плечо.

— Стой!

— Не трогайте её! — кричала мама.

— Сэм! — раздался голос Мэри.

Блондин оттолкнул одного из мужчин и сжал меня в свои удушающие медвежьи объятия. Я попыталась сопротивляться, но руки и рёбра пронзила сильная боль, отчего я вынужденно перестала вырываться. Сэм оторвал меня от земли и потащил к машине, как если бы я была не более чем пластиковой игрушкой. Санитары ещё долго ругались и грозились вызвать полицию, но ближе к машине подходить не стали. Мама объяснила ситуацию, видимо, соврав насчёт моего состояния, затем торопливо последовала за нами.

— Розали, это ловушка, — прозвучал голос Мэри где-то рядом.

— Быстрее! В машину!

Мама вернулась в салон. Словно непослушного ребёнка, Сэм закинул меня на сиденье машины и хлопнул дверью.

— Они здесь? — вопрошала мама, с ужасом оглядываясь по сторонам.

Когда она инстинктивно схватила меня за руку, я вскрикнула от боли. Свежие раны вмиг дали о себе знать, но женщина не обратила на это внимания.

— Дай её телефон! — нечеловеческим голосом приказал Сэм, и мама повиновалась.

— Что происходит?! — заорала я.

Как только мы тронулись, меня вжало в спинку сидения. Развернув на 180 градусов автомобиль, Мэри направилась к выезду.

— Вилл, это ловушка. Мы зря сюда приехали. Нельзя было этого делать, — проговорил отец.

— О чём ты? Какая ловушка? Натали нужна помощь!

— Нас обманули.

— Я не понимаю. Что произошло?

В это мгновение мир вокруг и его люди казались мне злом. Все были врагами. Я смотрела на Розали и не понимала, кто она. Не понимала, что ею движет. Глаза и выражения лиц окружающих меня людей выглядели ещё более устрашающе. Паника исказила ощущение времени и пространства. Я словно в бреду.

В зеркале впереди мелькнули две искры. От ужаса все внутренности сжало в стальной узел. Я не могла ни закричать, ни набрать в лёгкие воздуха. Эти глаза я уже видела. Это не линзы и не обман зрения. И уж точно не отражение пламени. Сидящая за рулём девушка и не думала останавливаться. Автомобиль послушно нёсся по заснеженной пустой дороге и ревел так, что у меня закладывало уши.

— Мам, — выдавила я, пытаясь побороть приступ тошноты.

— Не бойся. Всё хорошо, — шептала она, мягко обхватывая моё запястье.

— Они едут за нами, — произнёс Сэм. — Нужно пересадить её.

— Когда? — немного спокойнее спросил отец.

— Сейчас, — ответила Мэри.

Резким толчком при торможении меня потянуло вперёд Я вгляделась в непроглядную тьму за окном и увидела, как лес у дороги остановился.

— Вилл, — сказала Мэри, отвернувшись к своему окну, — не бойся. Тебе нужно выйти.

Дверь рядом со мной открылась. Во тьму салона, будто щупальца, проникла чья-то рука. Она схватила меня за запястье и вытянула наружу.

— Боже мой… — проронила мама, и её полный страха голос ошеломил меня.

«Хонда» стояла ещё секунду. После она шумно заревела, вновь сорвалась с места и унеслась прочь, оставив темнеющие борозды на асфальте.

Спустя миг я оказалась в другой машине. Мужчина закрыл дверь и тут же сел за руль.

— Поехали! — рявкнул кто-то рядом.

Автомобиль развернуло в противоположную сторону.

Будто вовсе не спав, я резко открыла глаза и подняла голову. Перед носом — спинка переднего сидения. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы вспомнить произошедшее ночью. Реальность торопливо прогрузилась в моём сознании. Из окна над головой виднелось тёмное, из-за тонированного стекла, плотное тяжёлое небо. Сильные протяжные порывы ветра качали корпус машины. Из-под днища доносился его недобрый вой. В салоне я сидела одна, и, кроме шума ветра, до меня не доносилось ни звука. Отодрав от сиденья своё неимоверно отяжелевшее тело, я выругалась в голос. Синяки на руках тошнотой отзывались в желудке. Я с омерзением сглотнула сухость в горле и уставилась в окно.

Автомобиль стоял на узкой просёлочной дороге. Слева — лес, справа — бескрайнее заснеженное поле. Вокруг ни людей, ни домов, ни линий электропередач. Атмосфера пустоты и молчания была магической, но порождала в сердце пагубное чувство одиночества. Я одна. Если бы хотели бросить, достаточно было кинуть в сугроб и уехать. В салоне тепло, соответственно, ещё недавно машину прогревали. На руле знакомая эмблема. Взгляд метнулся к замку зажигания. Там болтался ключ.

— Это машина Джона?

Внутри пахло каким-то приторно пряным диффузором. Передние места уже остыли, судя по холодной обивке. Магнитола выключена. Раз ключи в замке зажигания, значит, водитель планировал вернуться. В голову на мгновение закралась запретная мысль, и я тут же убедила себя в её безгрешности.

Когда открылась передняя дверь я едва не взвизгнула. Дориан с грохотом и проклятиями в адрес непогоды плюхнулся на пассажирское сиденье передо мной.

— Доброе утро! — громогласно проговорил он. Его голос мне сейчас казался очень раздражающим и грубым. И в целом, парень производил неприятное впечатление. Что вчера, что сегодня. — Ты не рано?

— Который час? — сохраняя равное процентное соотношение вежливости и омерзения, спросила я.

— Почти двенадцать.

— Где мы?

— Мы? — улыбнулся парень, поворачиваясь ко мне почти всем телом, и я узрела кривоватые, острые клыки, впивающиеся в синюшные сухие губы. — Отдыхаем на природе.

Вот почему не люблю ходить в долгах. Нельзя его послать. Он ведь герой.

— Давно стоим?

— Всю ночь, дорогая. Скоро поедем, не переживай.

— Зачем нужно было ехать сюда?

— Весело же! Разве нет?

Парень достал телефон и принялся торопливо тарабанить пальцами по экрану.

Поначалу мелкий неспешный снегопад постепенно стал усиливаться. Он медленно осыпал машину крупными волокнистыми перьями. Я могла слышать его шорох по металлической крыше над головой. Этот звук оживил меня, возвращая способность двигаться. Я огляделась. Телефона нет, как и нет рюкзака. Под ногами лужа от растаявшего снега. Двери запачканы подошвами моих собственных ботинок. Тошнотворная смесь едкого удовольствия и чувства вины сжала опустевший желудок.

На время умолкнувший Дориан внезапно вспомнил, что голоден, и принялся елозить по машине. Он открыл бардачок и нарыл для себя несколько пачек крекеров и ореховых батончиков. Поглотив один, он демонстративно предложил мне пачку шоколадного печенья. Я отказалась.

— У вас у всех глаза краснеют?

Прервать это бесконечное чавканье — мой долг. Я задала один из нескольких подготовленных мной вопросов.

Дориан оглянулся на меня, потом проглотил содержимое во рту и ответил:

— Иногда. А что?

— Почему?

— Наша особенность.

— «Ваша» — это чья? Кто вы?

Парень усмехнулся.

— Мы люди. Такие же, как все.

По затуманенному пустому взгляду Дориана, направленному вдаль, за край поля, я поняла, что ему не очень хотелось со мной разговаривать.

— Что вчера произошло? — с большим энтузиазмом бросила я, подавшись вперед.

На улице заскрипел снег. Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Появлению Джона я даже обрадовалась. Шума от него было гораздо меньше, а смысла больше. Я надеялась, что он будет более сговорчивым. Парень впустил в салон несколько крупных снежинок и порыв морозного ветра. Сев на водительское сиденье, Джон даже не посмотрел в нашу сторону. Его не заботило ни моё «что происходит» лицо, ни помойка, которую развел Дориан, пока ублажал свой желудок.

— Джон, что произошло?

Мужчина повернул ключ в замке, и в салоне диким зверем взревел движок. Машина прочесала заледенелое дорожное покрытие и мгновением позже рванула вперёд.

— Ты не ответишь? — вновь обратилась я к водителю.

— Господи, Джон, ответь ей что-нибудь. У меня уже голова болит, — театрально взмолился Дориан, продолжая уничтожать несчастные крекеры.

— Откуда вы двое вчера взялись? Что за ловушка якобы была? Почему вы не дали мне увидеть Натали? И какого чёрта я здесь делаю?

Парень на пассажирском сиденье засунул в рот очередную стопку печенья, повернул голову на Джона, внимательно изучил его лицо, а уже потом посмотрел на меня.

— Ты про глаза не спросила, — пробубнил он, качая головой, мол, как я могла это упустить.

Я выругалась, и мне это страшно понравилось.

Джон словно нас не слышал. Его внимание было направлено на дорогу. Сидевший рядом Дориан продолжил есть.

Судя по всему, до меня им обоим дела нет.

Возможности позвонить родителям не было, телефон остался у Сэма. Куда меня вёз Джон и что будет дальше, я не знала. Кажется, именно это и есть ловушка. Вчерашним вечером не произошло ничего интересного. Обычный ужин в малознакомом семействе и простые непримечательные разговоры. Вся эта простота, наигранность, показательное радушие… В свете дня всё это выглядело ненастоящим. Меня выводило из себя то, что я не знала ровным счётом ничего. Ни кто эти люди, ни откуда взялись. Ни то, почему мама так доверчиво шла на сближение с ними.

— Я отвезу тебя домой, Вилл, — вдруг раздался голос Джона, спокойный и холодный. — Будет лучше, если с тобой обо всём поговорит Розали.

— Хорошо, — бросила я коротко. Удивительно, сидящий впереди Дориан не шелохнулся и даже ничего не съязвил.

Дорога к дому тянулась чуть меньше часа. Джон вёл едва ли спокойнее Мэри. На спидометр я старалась не смотреть. Когда среди стволов деревьев показался красный кирпич знакомого дома, я облегчённо выдохнула. Джон остановился почти у самого крыльца на подъездной аллее и заглушил двигатель. Его друг вышел из машины первым и принялся разминать спину. К моему удивлению, мы оказались в полнейшей тишине. В салоне постепенно стал крепнуть мороз.

— Ты окей?

Выражение моего лица Джон не увидел. Возможно и к лучшему.

— Сам как думаешь? Мне нужно узнать, как там Ната и что произошло.

Парень молчал. Взгляд его глаз был направлен в чащу леса позади дома.

— После того, как поговоришь с мамой, не хочешь прогуляться немного?

«Ага, конечно».

— Зависит от того, что мы с ней обсудим, — отозвалась я без тени волнения, вовсе не думая о собеседнике и о его словах.

— Конечно, — словно сокрушаясь собственной бестактности и недальновидности, хмыкнул Джон. — Если захочешь, конечно, можем поговорить. После.

Я открыла дверь и вылетела на улицу.

— Говорить о чём? О том, что меня как вещь транспортируют из одного места в другое? — прошипела я себе под нос, грозно выдёргивая ноги из снега по пути к лестнице.

Через мгновение за мной послышались шаги. Плевать, если он всё слышал. Не думаю, что обязана сейчас быть милой. Мы вошли в дом, дверь которого Дориан предусмотрительно не стал закрывать. Джон медлил за моей спиной. Я сняла с себя куртку, разулась, минуя буйствующую в припадке любви Никки, и прошла ближе к гостиной. Обратив внимание на абсолютную тишину в доме, я невольно ускорила шаг к лестнице. Поднявшись на второй этаж, я двинулась в сторону своей спальни. На пути мне никто не встретился. Воцарившаяся в доме тишина настораживала.

Мама сидела на кровати в полном одиночестве. Судя по всему, она ждала меня. Закрыв за собой дверь, я осмотрелась. Атмосфера здесь ощущалась куда тяжелее, чем я могла предположить. То, что она будет мне говорить, я не могла представить. Пылающий во мне интерес казался чем-то нездоровым, но избавиться от него я не могла.

— Привет, — холодно произнесла мама, слегка приподнимаясь на руках, упираясь ими в матрас.

— Привет.

Карие глаза смотрели на меня с опаской. Красные белки говорили о беспокойной ночи либо о недавних слезах. Я подошла к кровати и села рядом.

— Мам.

— Да, Вилл.

— Мне звонила Натали. Кричала. Звала на помощь. Говорила, что в здании пожар… Но мы вернулись.

Я запнулась и посмотрела в окно. Какие прекрасные виды простираются за стенами этого дома. Будь у меня возможность, я бы тоже осталась жить в подобном месте. Мне бы хватило простой хижины для мирного существования в отдалении от города. Понять Сэма не составляет никакого труда. Тяжёлое пасмурное небо нависло над далёкими холмами. Острые пики сосновых деревьев неподвижно стремились вверх, напоминая мне, как и раньше, в детстве, войско облачённых в жуткие доспехи рыцарей. Всё вокруг запорошено снегом. Оттенки белого, синего, голубого, зелёного. Неудивительно, что так привлекло внимание матери. Мы обе молчали, безоружно наблюдая за красотой и спокойствием зимы. Я проследила за её взглядом. Два человека бродили на улице, среди деревьев, в нескольких десятках метров от дома. Сэм и Мэри что-то оживлённо обсуждали между собой.

— Когда-то, очень давно, когда тебя ещё не было даже в планах… Я гуляла в университетском парке, под тенью сосен, так же, зимой. И думала. — Она шумно сглотнула и отвернулась от окна. — Думала, какой жизни я бы хотела. Сколько было желаний, мечтаний, планов, идей… Я столько всего хотела, Вилл.

Я облокотилась на колени и в показательном жесте раздражения ударила подбородком о перевязанную ладонь. Повернув голову в неестественной позе, уставилась в лицо матери. Терпеть не могла, когда она заходила настолько издалека. Спасибо, что история не начинается с момента рождения моих бабушек.

— Пока мы молоды, мы столько всего хотим. Потом, когда приходит время терять… Хоть что-то. Хоть кого-то. Мы не хотим уже ничего.

— К чему ты клонишь? — Я старалась придать своему нетерпению больше образности.

Женщина вздохнула и слабо улыбнулась. Её лицо плавно повернулось в мою сторону.

Я вздрогнула. Она плакала. И теперь я обессилена.

— Я не знаю, что тогда произошло. Не знаю, что было в тот день и в те дни задолго до этого, Вилл. Мы с твоим отцом самые обычные люди. Ни денег, ни связей, ни каких-то запрещённых идей. Но за нами начали следить. Я была на втором месяце беременности, когда за мной начали ходить по улице, говорить с моими знакомыми, расспрашивать их о чём-то. Слежка велась даже за твоим отцом. Я очень сильно боялась, так как не знала, что стало причиной. Мы собрали вещи и решили уехать. — Мама сделала паузу. Несколько секунд она задумчиво разглядывала пол под своими ногами. — Но мы не уехали. Я встретила людей, которые решили мне помочь. Я боялась за своего ребёнка. Конечно, я согласилась на… покровительство. — Последнее она проговорила с неловкой, шутливой интонацией. — У меня не просили денег, не просили услуги за услугу, не требовали ничего взамен. Однажды меня спасли от откровенного нападения. После того как ты родилась, всё изменилось. Покровители стали членами семьи. Я доверяла им… Спустя несколько лет, когда случайная ошибка, брешь, пробоина едва не отняли тебя у меня, я узнала в чём дело.

Мама менялась в лице с невероятной скоростью. Вскоре я её перестала узнавать. Она побледнела и устремила свой взгляд в пустоту, не видя ничего вокруг. Отголоски давно минувших дней неумолимо тянули её за собой.

— Мне всё равно, веришь ты или нет. Ты права, мне всё равно. Я не учитываю твоё мнение и иногда веду себя как упрямая нарциссиха… Мне плевать.

Я шумно сглотнула и усмехнулась, пытаясь сделать вид, что вижу мать насквозь.

— Мне всё равно, что ты думаешь, Вилл. Ты моя дочь, и, как прежде, я несу за тебя ответственность.

— Узнаю свою маму. Цепи брала с собой? — улыбалась я, но понимала, как жалко выгляжу. Снова.

— Будет так, как я скажу. Покровители — семья Кроутеров. Мы с тобой не раз обязаны им жизнью. Ты считаешь себя взрослой. Что ж… обязана предупредить, то, что случилось в «Парнасе», — цветочки. Ты многого не знаешь.

Не удивлена. Она в своём репертуаре. Моя мама как минимум странная женщина.

Вновь демонстративно усмехнувшись, я открыла рот, чтобы вернуться к вопросу о Натали. За мгновение до того, как я почувствовала собственную ничтожность, по причине того, что меня сейчас больше волновала моя гордость и пренебрежительный тон матери, она вновь начала говорить:

— Всё, что я тебе сейчас говорю. Всё, что ты от меня услышишь — это то, что является правдой. Ни больше, ни меньше. Многое, что ты видела, видишь и будешь видеть, — вина людей, цель которых навредить тебе.

— Мне? А куда делись «мы»? Что я успела сделать?

— Вилл… — Мама уставилась на меня. — Им нужна ты.

— Цель? Какая цель, мам? Убить? Взять в рабство?

— Они вели охоту, как только я забеременела. После — каждый день, вплоть до сегодняшнего. Я не знала, что им нужно и почему именно ты, но я старалась уберечь тебя.

— Ты обращалась в полицию? Их искали?

— Вилл, с самого твоего рождения мы с отцом этим и заняты. Если мы здесь, значит, есть причина.

— Зачем кому-то преследовать нас?

В любой другой ситуации и с любым другим человеком я бы позволила себе мысль о расстройствах психики. Что угодно, лишь бы не верить. Однако в её словах мне откликнулись некоторые закономерные вещи.

Выход из дома чаще всего сопровождался скандалом: «Куда ты?», «С кем?», «Зачем?», «Кто там будет?», «Во сколько ты будешь дома?» Всё бы ничего, но о заботе можно говорить с большой натяжкой. Натали, например, называла это «гиперопека».

— Знаешь, что самое пугающее, Вилл?

Я не сводила глаз с матери.

— Годы преследования.

«Стоп. Почему тогда я до сих пор жива и невредима?»

— А как же покровители?

— Сэм и Мэри со мной уже много-много лет. Я доверяю им, как себе.

— Они что, телохранители? Как и чем они помогают? В чём их преимущество перед, не знаю… Полицией?

— Вилл, прошу тебя, поверь тому, что я тебе говорю. Ведь именно это — вся правда, которая у меня есть. У них сила, о которой ты не можешь представить.

— Мам. Кто. Эти. Люди. — Я сжала её руку, словно пытаясь разбудить её, избавить от её наваждения, вернуть в реальность. — Ты не думала о том, что это именно они? Что, если это Кроутеры? Не боишься платить по счетам? Не боишься верить сказкам о злодеях, когда рядом влиятельные покровители?

— Сэм и Мэри? Нет, конечно, это придёт самым последним в голову. Они спасли меня. И тебя. Не раз!

— Тогда почему ты до сих пор живёшь в страхе?

Розали молчала. Свет её карих глаз постепенно мерк. В жизни не чувствовала, как отдаляюсь от человека. Я перестаю чувствовать её рядом. Я словно остаюсь одна. Радость от победы в споре и громогласном падении соперника с небес на землю резко сменилась волной омерзения. Уж лучше бы в её глазах горел этот пугающий одержимый чем-то большим, чем вера, свет.

— Эта семья — залог твоей безопасности. Я и твой отец не можем дать тебе того же. Уже давно.

— Откуда такая уверенность, мам? Кто нас преследует?

— Ты будешь делать то, что тебе скажут.

— Что? О чём ты…

— На правах человека, который дал тебе жизнь, растил, воспитывал, кормил. Я ставлю тебе условие. — Женщина встала с кровати и обернулась ко мне. Она являла собой воплощение какой-то королевы. Императрицы. — Ты, хочешь того или нет, с сегодняшнего дня, после того как я рассказала тебе всё то, что тебе необходимо знать, делаешь всё, что скажут тебе: Сэм, Мэри, Джон, Дориан и остальные члены семьи. Их цель — сохранить тебе жизнь. Что бы ни происходило.

— Смешно…

— Пока да. И я тебе завидую.

— Ты бы себя слышала! На правах, человека, кормил, растил… Убеждать ты не умеешь.

— Мне незачем тебя убеждать. Будет так, как я сказала. Если есть сомнения…

Розали, по обыкновению, улыбнулась, как если бы я была не её дочь, а самый злейший враг.

— Представь, что могло случиться, не будь их в «Парнасе» в тот день.

После ухода матери из комнаты я с кровати так и не встала. О том, что прошло несколько часов, узнала по темнеющему полотну неба. Состояние моего сознания я не могла оценить. Происходящее пока не было реальностью для меня. Я всё ещё чувствовала себя жертвой розыгрыша и никак не могла осмыслить и понять то, что видела и слышала. Это не было моей действительностью.

Агрессия этой женщины ранит только самых юных и наивных. Мне это не в новинку. Её агрессия — это всегда слабость, отчаяние, невозможность преподнести информацию, убедить человека. Она никогда не идёт в обход. Она тот, кто рубит дверь топором, а не ищет ключ. Если верить матери, Сэм и Мэри — абсолютное добро, мир, свет и спасение. Мне непонятно, из-за чего такое доверие к людям, которые взялись из ниоткуда и вызвались помогать, более того, спасать кого-то ценой своей жизни либо свободы, при этом не требуя ничего взамен. Либо Розали не договорила всё то, что знала, либо она сама не знала всех мотивов. Сэм не производил впечатление всемогущего супергероя. Мэри тоже. Джон. Дориан. Что они могли? Так ли случайно их появление в наших жизнях? Что, если она помешалась и стала частью какого-то культа?

От мысли, пришедшей мне в голову, передёрнуло. Их возраст… Мэри выглядела едва ли старше меня. Джон и Дориан тоже. Сколько им всем было на момент знакомства с моей матерью?

Телефон она вернула, как только я оказалась дома. Батарея была на нуле. Подключив зарядку и загрузив телефон, первым делом я набрала Натали.

«Вне зоны действия сети».

— Чёрт!

В дверь комнаты тихо постучали.

— Входите.

— Не помешаю? — спросила Мэри, не решаясь войти и застыв в дверном проёме.

— Нет, я не занята.

— О, хорошо. — Девушка покрутила ручку двери пару секунд, после вновь подняла взгляд в мою сторону. — Ты есть не хочешь?

На мой молчаливый ответ и тень непонимания на лице Мэри поспешила отреагировать мягкой улыбкой.

— Ты не ела со вчерашнего вечера. Я подумала, что ты захочешь… Кофе и сливочный пирог? — задумчиво проговорила Мэри.

— Чизкейк? — из вежливости уточнила я.

— Почти. Я пока не привыкла к новой духовке и… Немного да, чизкейк. Но пусть будет сливочный пирог, чтобы ты не ожидала от него многого.

В этот момент с нижнего этажа донёсся громогласный мужской смех. Голос я не узнала.

— Ужин совсем скоро, — продолжила Мэри. — Если хочешь, могу поднять тебе еду сюда.

— Я сейчас спущусь, — ответила я. — Только переоденусь.

— Отлично! Ждём!

Едва не подпрыгнув на месте от радости, Мэри развернулась на каблуках и захлопнула дверь.

Впереди меня ждал долгий вечер. Развлекательная программа вряд ли подходила к концу.

Как я и обещала, спустя несколько минут спустилась на первый этаж и, войдя в кухню, сотворила на своём лице некое подобие улыбки. Родители сидели за столом, напротив двери и первые обратили внимание на мой приход. Далее я заметила поднимающуюся со своего стула Мэри. Она подвела меня к столу, усадив рядом с собой и придвинув блюдо.

— Я рада, что ты в порядке, Вилл. — Звонкий голос Мэри продолжал звучать над моей головой. Девушка попыталась погладить меня по плечу, однако жест вышел немного неловким, и она поспешила вернуться на своё место.

— Да, в порядке. — Я вонзила вилку в кусок мяса на своей тарелке. От выражения лица Розали у меня едва не вырвался смешок. — Спасибо за заботу.

Присутствующие молчали. Мэри продолжала улыбаться и внимательно смотреть на меня. Её веселило моё лицо или реакция моей матери?

— Сэм, напомни, пожалуйста, — прозвучал голос отца рядом. — Что это за мясо?

— Хм… Это…

— Сэм, Пол, а мы можем обсудить это как-нибудь потом? — перебила мужчин Мэри. — Мясо очень вкусное и сочное, да, но чьё оно, я пока не хочу думать. Да и не только я, наверное.

За столом послышался смех.

Я вытаращилась в свою тарелку. Это явно не свинина и даже не говядина.

— Могу ли я поинтересоваться, что за вино на столе? — вновь обратился с вопросом к хозяевам дома отец.

Девушка смущённо улыбнулась и повернула голову к мужу.

— Виноградное. Красное сухое. Друг привёз из Аргентины несколько лет назад, — с сознанием дела отвечал Сэм, нежно проводя кончиками пальцев по этикетке на бутылке, словно касался любимой женщины. — У меня есть ещё, точно такое же. Ещё есть гранатовое. Если хочешь, могу поискать.

— Хм… Я не буду против, тем более что никогда не пробовал Аргентинское вино.

— Я, честно говоря, не эксперт и открыл бутылку скорее для вас, чем для себя. Поэтому буду рад, если тебе придётся по вкусу.

— Мне бы такого друга, который привозит вино, — пробубнил папа себе под нос, поднося бокал к губам и делая глубокий вдох.

— Прекрати, Пол, — усмехаясь, проговорила мама. — Ты в лучшем случае отличишь цвет вина, не говоря о вкусе и стране.

Я покосилась на высеченный на узкой шее бутылки герб. Даже интересно, отец хвалил вино из-за вкуса или из-за денег, которых оно стоит? Я обвела взглядом собравшихся за столом. Забавно. Попытки скрыть произошедшее обыденными разговорами выглядели жалко. И как долго это будет продолжаться…

В кухне снова раздались едва сдерживаемые смешки. Я подняла голову ровно поверх своего пустого бокала и неожиданно встретилась взглядом с Джоном. Что он мог означать, я даже не бралась разгадывать. У него в руке толстостенный тумблер с искрящимся янтарём напитком внутри. Он мягко проводил большим пальцем по слегка вспотевшему стеклу. Сидящий рядом с Джоном Дориан перехватил мой взгляд. Кажется, я слышала, как захлопнулись металлические зубья капкана.

— Вилл! — позвал он. — Ты выпьешь?

«Чёрт!»

В руке у парня возникла бутылка виски.

— Нет, спасибо, — ответила я, ненароком взглянув на свои приборы. В одном из трёх бокалов был сок, два других пустовали. Пока.

— Брось! — не унимался парень. — Выпей за наше здоровье.

Он пьян. Нападение. Открытая, бесхитростная манипуляция, которую он пытался скрыть под маской хмельного весельчака.

— Бокал вина и только за ваше здоровье, — улыбнулась я, надеясь скорейшим образом прервать процесс выяснения отношений с Дорианом.

Взгляд Джона прояснился. Он наблюдал за тем, как Сэм заполняет мой бокал. Губы слегка напряглись. Он покусывал внутренний уголок рта.

— Тост! — снова прогремел Дориан.

— Говорить тосты — это не моё. Тем более что не все здесь рады, когда я говорю, — проговорила я, также переводя взгляд на женщину рядом. Та делала вид, что её мои слова не тронули. Улыбка слабая, дрожащая и неправдоподобная.

«Да, мам, хватит улыбаться. Твои друзья знают какая ты».

— Ну же, Вилл! Скажи нам что-нибудь тёплое. Это наш первый совместный праздник. Не будь злюкой!

Я бросила на парня свой коронный «убью тебя чуть позже» взгляд.

— Вилл, не слушай его. Он шутит. Если не хочешь, можешь не говорить, — почти шёпотом сказала Мэри, слегка касаясь моего запястья рукой. — Но на самом деле, мы все были бы очень рады.

— Отлично, будь по-твоему, Дориан. — Я взяла бокал в руку и провела большим пальцем по стеклу. — Но сначала ответь на вопрос. Вижу, ты очень жаждешь побеседовать.

Джон отвёл взгляд с моего бокала на лицо Розали. Уверена, его это забавляет.

— Это была не она. Я уже сталкивался с подобным. Какой-то бот подделывает голос. Спам, не более! — Дориан поднял руку с бокалом высоко над столом и поддел Джона по плечу.

— Её телефон. Она назвала моё имя.

— Да, логично. Это же был звонок тебе.

За столом повисла тишина. Дориан не сводил с меня глаз. И пускай на его лице красовалась нарочито доброжелательная улыбка, во взгляде главенствовали холод и злоба.

— Просто. Здоровье. И всё, — шёпотом отчеканила мама, пытаясь взглядом высверлить в моём лице дыру.

— Да, конечно. — На другом конце стола всё та же тишина. Джон терпеливо ожидал финального выступления. Я улыбнулась, чтобы не выглядеть грустной сукой. Пусть лучше буду весёлой. — За здоровье моих покровителей. И покровителей нашей семьи. Оказалось, я спасена вами уже не раз. Надеюсь, ваших сил хватит на мой оставшийся век. Кстати, Мэри, ты готовишь просто восхитительно! Спасибо!

— Другое дело! — загорланил Дориан. — Вот спасибо!

Мне показалось или все разом шумно выдохнули?

— О, Вилл, — поднимая свой бокал в воздух, произнесла Мэри. — Это очень мило! Спасибо тебе за тёплые слова. Что за громкое слово «покровители»?

Почти уверена, благодарила она искренне. И так же искренне насмехалась над моими словами.

Лицо Розали окрасилось в цвет содержимого моего бокала. Вино и правда восхитительное, хоть я его и не люблю. Тепло от первого глотка приятно разлилось по груди.

— Изумительное вино, Сэм, — вдохновенно воскликнула мама, продолжив пить из своего бокала и делая вид, что её не задели мои слова. — Хотя для меня крепковато.

— Да, ароматное, — согласился отец. — Первый раз такое пробую.

— Отлично! Рад, что понравилось. Отправлю с вами бутылку домой! — Блондин широко улыбнулся, отчего лицо его рассыпалось десятками морщинок. — А ещё мясо. У меня есть медвежатина…

— Сэм! — Мэри резко повернула голову в сторону мужа и копна волос, ниспадающая на её плечо, взметнулась в воздух.

Мои лёгкие самопроизвольно сделали жадный вдох.

— Ого! Роуз, давай чаще сюда приезжать? — смеялся отец.

— Мы вас ждём всегда, — ответила ему Мэри. — Я приглашаю вас на свой день рождения!

— Сколько тебе исполнится?

Облегчение схлынуло, словно волна после шторма. Напряжение в воздухе увеличилось в сто крат. Я испытала наслаждение, когда маски вокруг стали трескаться и осыпаться на пол. Мэри слегка изменилась в лице. Не удивление. Скорее наоборот, тень догадки. Словно я задала правильный вопрос. Дело вовсе не в моей бестактности.

— Вилл. — Возникший из пустоты голос матери привлёк моё внимание. Я повернула голову в её сторону и столкнулась с осуждающим взглядом.

— Что? Мне просто интересно.

За столом все молчали. Даже Дориан.

— Я ведь могу задавать вопросы? — поворачивая голову к Сэму, спросила я.

— Само собой, — поступил сухой ответ от хозяина.

Женщина недовольно выдохнула через нос и поправила воротник блузки.

Мне казалось более чем логичным и правильным поднять несколько вопросов и получить на них ответы. Будь Мэри моложе мамы, её бы вопрос не обидел. Она знает, что выглядит как персонаж романа.

— Я ведь могу задать вопросы? Мам, — последнее произносить становилось всё сложнее и сложнее. Буквально через силу.

Скрежет металлических ножек стула о каменный пол закрыл мне рот. Розали молча встала и вышла из кухни. Я в непонимании смотрела ей вслед. Девушка рядом извинилась и ушла следом.

— Пап?

Отец хмуро поморщился и покачал головой. Этот жест, как правило, значил нечто из серии «не знаю, спроси у мамы». Он не мог дать мне ответа. Либо не хотел.

— И это от одного бокала, — прошептал Дориан за другим концом стола практически Джону на ухо, скалясь в улыбке.

Тёмные глаза парня так и не удостоили меня вниманием. Нет, я не искала этого взгляда. Не надеялась на одобрение или поддержку. Меня смутила его попытка спрятаться.

После ухода Розали я встала и ушла из-за стола. Будучи в своей временной комнате, закрыла дверь на замок и выключила свет. Лежавший на кровати телефон разрывали сообщения:

«Мой новый номер. Звони и пиши на него.»

«Что со старым?»

«Я потеряла телефон. Не знаю где.»

«Ты не звонила мне ночью?»

«Нет, спала как ангел. Почему спрашиваешь?»

«У меня был пропущенный вызов от тебя.»

«Странно. Я не звонила. Да и чёрт с ним. Я удалила все фотки и пароли, поэтому не переживай на эту тему.»

«Я и не переживаю.»

Натали отправила грустный смайлик и замолчала.

«Как себя чувствуешь? Когда домой?» — набрала я ей и отложила телефон в сторону. За дверью послышался жалобный скулёж добермана и шумное фырканье в щель проёма. Пришлось впустить её.

«Живая! На днях еду домой. Ты бы видела, во что превратились мои губы! Или я ударилась, или же меня ударили. Не губы, а пирожки с джемом.»

«Я видела. С ними ты выглядишь симпатичнее.»

«Заткнись.»

Затем пришёл смеющийся смайлик и сердце.