Корень зла среди трав

Татьяна Степанова, 2023

В далеком 1951 году профессор ботаники Кантемиров во время экспедиции на Домбай-Ульген был обвинен в жестоких убийствах трех женщин. С помощью влюбленной в него аспирантки Ниночки профессору удалось бежать в Москву, где с него сняли все подозрения… Казалось бы, прошло столько лет, та давняя история уже быльем поросла… Ан нет! В Подмосковье с разницей в несколько дней обнаружены тела задушенных женщин. Полковник Гущин и помогающие ему в расследовании Клавдий Мамонтов и Макар Псалтырников не сомневаются, что перед ними деяния серийного маньяка. Картина убийств совпадает, как и необычные детали, которые душитель оставляет на телах жертв. И все они указывают на то давнее дело. Наследники профессора Кантемирова не переняли его одержимость ботаникой, но одержимость иного рода, судя по всему, у них в крови… Шефу криминальной полиции области полковнику Гущину и его напарникам Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать новую детективно-мистическую головоломку в остросюжетном романе Татьяны Степановой «Корень зла среди трав»… Татьяна Степанова – подполковник полиции, бывший сотрудник Пресс-центра ГУВД Московской области и следователь, поэтому ее истории так правдоподобно и детально описывают расследования криминальных загадок.

Глава 4

Осмотр

Полковник Федор Матвеевич Гущин приехал в Сарафаново быстро, когда местные полицейские еще опрашивали Клавдия и Макара. Стражи порядка побеседовали с ними и соседями жертвы коротко — видимо, им уже поступили некие указания от Гущина и от собственного начальства. Первым на место убийства прибыл наряд полиции из Мелихова, охранявший чеховскую музей-усадьбу, затем появились эксперты-криминалисты и судмедэксперт. Никого из них Клавдий Мамонтов не знал. Он никогда прежде не посещал здешних мест. Раньше бы он непременно представился и вник в ход местных событий. Но теперь, после ухода из полиции, он не мог предпринять подобных шагов. Оставалось лишь ждать Гущина.

Полковника Гущина — шефа областного уголовного розыска местные полицейские традиционно побаивались. Однако после перенесенного тяжелого ковида и ранения, после месяцев лечения злые языки за его спиной поговаривали, что «Гущин уже не тот», сильно сдал и вообще его методы работы стали плохо вписываться в текущий мейнстрим. В качестве исполняющего обязанности замначальника главка областной полиции он теперь больше занимался аналитической бумажной работой. Однако не утратил своего прежнего редкого таланта — все дела, самые сложные и запутанные убийства, за которые Гущин брался, он раскрывал и не тратил на поиски преступника месяцы и годы, как другие менее удачливые его коллеги.

В Сарафанове полковник Гущин приехал на служебной машине с водителем и сразу же ее отпустил. И Клавдий Мамонтов сделал для себя вывод — в Сарафанове все затянется допоздна с осмотром и первичными разыскными действиями, а затем в Москву Гущин уже не вернется.

Участковый, спешно прибывший из соседней деревни, беседовавший с Клавдием и Макаром и соседями, старательно все записывавший, начал было витиевато докладывать Гущину — «очевидцы нашли совместно вчетвером бездыханное тело»… Гущин поздоровался с ним, кивнул.

— Эти двое свидетелей пусть пройдут со мной, у меня к ним вопросы. — Он показал жестом Клавдию и Макару — айда, пошли.

— Как чувствуешь себя? — спросил он Клавдия Мамонтова.

— Необычно, Федор Матвеевич. В роли гражданского свидетеля, — честно ответил Мамонтов.

— Я не об том. Как рука?

— В норме. Я в порядке.

Прежде вопросы про здоровье они с Макаром заботливо задавали полковнику. Но все поменялось с майских событий в Бронницах, когда Клавдия Мамонтова серьезно ранили при задержании ^[1]. С Гущиным они с Макаром не виделись с конца мая. Клавдий Мамонтов отметил, что Гущин по-прежнему выглядит неважно: изможденный, усталый, не прибавивший ни килограмма — его поношенный костюм болтался на нем как на вешалке. Тяжелая болезнь, что оставила в его жизни столь страшный след, сильно изменила полковника.

Однако по первому их зову старший товарищ и учитель, которого они уважали и любили, явился несмотря ни на что.

— Как убитую женщину зовут? — задал новый вопрос Гущин.

— Наталья Эдуардовна. Вера Павловна думала, что у нее фамилия мужа — Авессоломова, так и нас уверяла. А соседка говорит — нет, она Гулькина. Выходит, наша Вера Павловна ошиблась, — сбивчиво начал пояснять Макар.

— Ты мне по телефону сказал — Вера Павловна ее знает? — уточнил Гущин. — Убитая ее подруга?

— Нет. Но они знакомы с юности, потом их пути разошлись. Федор Матвеевич, мы вам все подробно потом насчет них по полочкам разложим! — Макар уже не мог скрыть нетерпения и природного любопытства. — Вы видели на фотках, что с трупом сотворили? С чем же мы здесь столкнулись, а?

— Погоди, не торопи меня. Не егози, — Гущин нацелил на него палец. — И придержи язык при наших. Вы мне нужны здесь оба. И я конфликтовать с местными коллегами из-за вас не могу. На их плечи основная часть разыскных мероприятий ляжет. Они мне тоже необходимы.

— Молчу, молчу, — Макар откинул со лба привычным жестом светлую длинную челку. — Но местная полиция, кажется, не представляет себе, что это не совсем обычный криминальный случай.

Они втроем направились к телу. Клавдий Мамонтов ловил на себе косые взгляды полицейских.

Возле трупа работали эксперты-криминалисты, судмедэксперт в защитном костюме; они поздоровались с полковником Гущиным. В подмосковной полиции его знали все. В сущности, он давно уже стал легендой.

Клавдий Мамонтов созерцал искаженное удушьем лицо мертвой женщины. Крохотные мошки вились над увядшим соцветием, засунутым ей в рот. Эксперт осторожно пинцетом извлек соцветие и упаковал в пакет. Руками в перчатках он собрал остальные белые пожухшие зонтики, что обильно усыпали голый живот жертвы.

Тело мертвой выглядело дряблым, высохшие груди походили на пустые винные мехи. Покойная отличалась небольшим ростом, хрупким телосложением, худобой. На вид ей — за шестьдесят. Седые волосы свои она не красила, выбрав короткую стрижку.

Рядом с трупом на полиэтиленовом пакете лежала горка предметов — связка ключей, мобильный и пачка сигарет.

— Личные вещи, — пояснил эксперт. — Достали из карманов ее брюк. Ключи, видимо, от ее дачи. Мобильный включен и в рабочем состоянии. Напавший ничего не взял.

— Задушил ее веревкой и разорвал на ней одежду. — Макар уже забыл об обещании молчать.

— Разорвал? — Полковник Гущин наклонился над трупом. — Нет, здесь не разрыв.

— Одежда на потерпевшей разрезана. Футболка, трусы, летние хлопковые брюки, — эксперт-криминалист показывал жестами. — Лифчика она не носила, вместо него — спортивный синтетический бра. Он тоже разрезан.

Эксперт отвел в сторону ткань футболки и показал бра.

— Бюстгальтер так сшит, — Гущин кашлянул, — что, даже разрезанный, грудь не обнажит. До тела надо дотрагиваться, чтобы… оголить все.

— Есть надежда на следы ДНК преступника, — эксперт кивнул. — То, что убийца манипулировал с трупом уже после смерти жертвы — однозначно. Нет никаких сомнений.

И он указал на цветы и пятно неровной формы на груди убитой.

Вблизи Клавдий Мамонтов его теперь хорошо разглядел. Алый контур. Но внутри кожа без повреждений, ссадин, синяков и покраснений. Зато на коже засохла какая-то белесая слизь. Второй эксперт-криминалист соскабливал ее с кожи, брал образцы.

— Сперма? — прямо спросил полковник Гущин.

Криминалисты и судмедэксперт переглянулись.

— Возможно, — подал голос судмедэксперт. — Но без исследований визуально не определить.

— Если сперма, то у нас в руках ДНК. Как только поймаем подозреваемого… этого шизоида… Дело в шляпе, — бодро констатировал эксперт-криминалист.

Он был молод и самонадеян. Но работал старательно.

— Шизоид кровью начертил у нее на груди знак, — снова вмешался неугомонный Макар. — Вот вам и еще его ДНК.

Все члены оперативной группы воззрились на него — кто такой? Чего он лезет со своими выводами?!

— Свидетель ошибается, — тихо сказал полковник Гущин. И глянул на Макара. А затем и на коллег.

И все примолкли. Если шеф уголовного розыска не гонит в шею странного типа — по виду мажора, в белом льняном прикиде, и его верзилу-дружка с рукой на перевязи, значит, имеет какой-то свой расчет. Не спорить же местным деревенским полицейским с замначальника областного главка? Зачем нарываться на неприятности?!

— Кровь? — обратился Гущин к судмедэксперту. — Или краска? Губная помада?

— Маркер, скорее всего. Фломастер, возможно. Красный, — ответил судмедэксперт.

Клавдий Мамонтов вспомнил, как ему показалось в тот миг нечто важное, что поведала им еще дома в Бронницах Вера Павловна.

— У Гулькиной покойный муж был художник, Федор Матвеевич, — сообщил он.

— Среди вещей убитой есть красный маркер, фломастер или карандаш? — спросил Гущин.

— Нет, из карманов мы извлекли только это, — криминалист указал на горку личного имущества — ключи, мобильный, сигареты.

— Тогда ищите здесь, на месте убийства. Под телом или в траве, в кустах, — распорядился Гущин. — Возможно, он использовал то, что оказалось под рукой.

Часть полицейских медленно рассредоточилась по кустам. Шелестели, шуршали, осматривали траву, заросли. Обыскивали крапиву, лопухи.

Макар пристально созерцал пятно на груди жертвы. Он словно прикидывал что-то в уме. Или сравнивал?

— Какая причина смерти? — задал полковник Гущин самый главный свой вопрос, который намеренно откладывал.

— Механическая асфиксия, — бодро отрапортовал судмедэксперт. — Вся картина налицо, все признаки. Но у нее еще большая шишка на затылке.

Гущин надел резиновые перчатки, снова наклонился над трупом, и они с судмедэкспертом осторожно приподняли голову убитой, стараясь не нарушить общую картину. Гущин щупал ее затылок.

— Да, вы правы.

— Нападение на нее произошло сзади. Именно здесь. Труп не перемещали после смерти. Однако проводили с ним разные непонятные манипуляции, — докладывал судмедэксперт.

— Нельзя одновременно совершать два действия — оглушить сзади и душить веревкой, петлей, — спокойно возразил Гущин.

— Ее ударили по голове, а когда она уже падала, захлестнули горло веревкой.

— Фантастика, коллега, убийца же не сторукий истукан, — Гущин покачал головой. — Удавку на нее накинули уже в положении лежа. На одном конце веревки — земля, грязь. Вы как подобное объясняете?

— Я пока затрудняюсь с выводами, — судмедэксперт начал раздражаться.

И Клавдий Мамонтов понял, что с ним полковник Гущин дальше работать не станет, потому что спец не великого ума.

— Со вторым концом веревки тоже проводили манипуляции. — Полковник Гущин осторожно рукой в перчатке коснулся уха жертвы, за которую был заведен конец.

И Клавдий Мамонтов вблизи увидел, что веревка не просто засунута за ухо, но дважды обмотана вокруг ушной раковины.

Судмедэксперт вознамерился разрезать сбоку на шее убитой веревку.

— Не трогайте. Пусть останется до исследований в прозекторской, — сухо велел полковник Гущин.

И Клавдий Мамонтов окончательно убедился — Гущин не доверяет знаниям местного спеца. Он привлечет к судмедэкспертизе более опытного коллегу.

— Причина ее смерти — механическая асфиксия! — судмедэксперт вспыхнул и повысил голос. — Хорошо, пусть остается все как есть до вскрытия. Кроме шишки на затылке, на теле нет никаких других ран и повреждений.

— Чем воспользовались, чтобы разрезать ее одежду? — сухо спросил его Гущин.

— Ножницами.

— Какими, маникюрными, что ли? — полковник Гущин смерил его взглядом.

— Обычными ножницами. Давность наступления смерти на момент обнаружения не более трех часов, — судмедэксперт уже покраснел как рак. — Повторяю, ее ударили по затылку и задушили, скончалась она именно от асфиксии.

— А каким предметом, по-вашему, ее ударили? — снова осведомился Гущин.

— Скорее всего, ее же палкой для скандинавской ходьбы!

Взбешенный недоверием судмедэксперт ткнул в сторону палок, уже собранных полицией и сложенных на траве недалеко от трупа.

— Вступил с ней в борьбу, отнял палки, одной оглушил и одновременно задушил веревкой… А где здесь следы борьбы? — Гущин монотонно допрашивал судмедэксперта. — Где вообще какие-то следы?

— Кругом трава! — выпалил его оппонент уже злобно. — Вы что, сами не видите? Слепой? Во время манипуляций с трупом убийца рвал траву, разные цветы. Часть бросил на живот жертвы. Один цветок воткнул в рот.

— Мне нужна профессиональная работа, — очень спокойно парировал полковник Гущин. — Таковой я пока не наблюдаю. Так, ладно, тщательно берите все первичные образцы. Наденьте на ее кисти пакеты. Веревку не трогайте и пакуйте тело. И мне нужен детальный осмотр прилегающей местности. Сделайте видеосъемку.

— А можно и мне резиновую перчатку, пожалуйста? — тихо-скромно спросил Макар.

Полковник Гущин достал из кармана пиджака перчатки и протянул ему. Макар надел одну перчатку.

— Пятно чудно́е. Но посмотрите сами… А что, если так?

Он шагнул вплотную к мертвой Наталье Эдуардовне, с которой они с Клавдием Мамонтовым так и не успели познакомиться лично. Наклонился и, не касаясь ее груди, опустил руку в перчатке, стараясь совместить с контуром обведенного алым пятна.

И они сразу поняли, что он один заметил, а они все в горячке даже не обратили внимания.

Полковник Гущин тоже низко наклонился.

Рука Макара со сдвинутыми пальцами и отведенным большим пальцам по контурам практически совпадала с пятном неровной формы.

— Он надавил ей на грудь ладонью и обвел контур красным, — объявил Макар.

— А затем совершил с трупом действия сексуального характера, — полковник Гущин кивнул на следы слизи внутри пятна. — И одновременно «украсил» труп цветами, что растут здесь в изобилии. Таким образом, он оставил свою метку на убитой и свой знак.

Примечания

1

Подробно эта история рассказана в романе Т. Степановой «Коридор затмений».