Корень зла среди трав

Татьяна Степанова, 2023

В далеком 1951 году профессор ботаники Кантемиров во время экспедиции на Домбай-Ульген был обвинен в жестоких убийствах трех женщин. С помощью влюбленной в него аспирантки Ниночки профессору удалось бежать в Москву, где с него сняли все подозрения… Казалось бы, прошло столько лет, та давняя история уже быльем поросла… Ан нет! В Подмосковье с разницей в несколько дней обнаружены тела задушенных женщин. Полковник Гущин и помогающие ему в расследовании Клавдий Мамонтов и Макар Псалтырников не сомневаются, что перед ними деяния серийного маньяка. Картина убийств совпадает, как и необычные детали, которые душитель оставляет на телах жертв. И все они указывают на то давнее дело. Наследники профессора Кантемирова не переняли его одержимость ботаникой, но одержимость иного рода, судя по всему, у них в крови… Шефу криминальной полиции области полковнику Гущину и его напарникам Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать новую детективно-мистическую головоломку в остросюжетном романе Татьяны Степановой «Корень зла среди трав»… Татьяна Степанова – подполковник полиции, бывший сотрудник Пресс-центра ГУВД Московской области и следователь, поэтому ее истории так правдоподобно и детально описывают расследования криминальных загадок.

Глава 12

Искра

Клавдий Мамонтов и Макар добрались до Воеводина без приключений. Макар, сидевший за рулем, по пути открыл во внедорожнике все окна — ему мерещилось, что они насквозь пропитались жутким запахом прозекторской.

— Трудно мне представить, Клава, что леди, к которой мы едем, Искра Владимировна Кантемирова при той жизни, что она вела замужем за Керимом Касымовым, тесно общалась со своими подругами детства, даже пусть все они когда-то соседствовали в партийно-советском доме на знаменитой бывшей улице Грановского, — заметил он. — Интеллигентная переводчица средневековых фаблио о лисе Рейнаре, знавшая четыре языка, жена художника-неудачника Наталья Эдуардовна и наша замечательная Вера Павловна, бывший завуч элитной гимназии, подавшаяся на старости лет в гувернантки, не тот круг для господина Касымова, чтобы поощрять свою благоверную к встречам с ними. Хотя он и родился в узбекском кишлаке пятым ребенком в семье и, кажется, начинал карьеру фарцовщика и спекулянта в восьмидесятых, как о нем сплетничают в интернете, позже, набив карман, он тусовался в верхах лишь с нужными ему и очень состоятельными щишками.

— С Верой Павловной Кантемирова давно не встречалась. Просто откликнулась на ее звонок о смерти Гулькиной, — ответил Клавдий Мамонтов. — Проявила любезность и такт в трагической ситуации. Согласилась с нами встретиться по просьбе старой знакомой.

— Вынужденно. Так что ты в роли частного детектива… — Макар усмехнулся. — Особо-то не обольщайся. Она даст нам краткую аудиенцию. А насчет ее поездок в Сарафаново и контактов с Гулькиной… Держу пари — она вспомнила о подруге детства, когда сама оказалась в одиночестве, брошенная мужем. Ну и потянуло к вдове художника, поплакаться в жилетку. Пожаловаться по-женски.

Клавдий Мамонтов молчал. Вдыхал полной грудью свежий летний ветер, все не мог заглушить в себе тошноту после анатомического зала. Они свернули с федеральной трассы и мчались вдоль Оки. Остановились в кафе кемпинга, наскоро пообедали фастфудом, забрали кофе с собой и поехали дальше.

Дорога вилась вдоль берега Оки. Миновали отель-аквапарк, указатель «Зоопарк» — видимо, частный. За Окой располагался большой лесной массив Данки — более известный как Приокско-Террасный заповедник. А они ехали мимо усадьбы Пущино и Пущинской горы. Дальше располагалось Воеводино — катили мимо песочного пляжа с лодочным причалом, через холмы. Дорога забралась вверх, на крутой берег Оки. Вид открывался великолепный — синева реки и неба, хвойный бор — заповедник на том берегу.

— Да, умели академики выбирать места для своих дач, — хмыкнул Макар, созерцая зелень, дали, ширь и высь. — Это вам не Баковка… И даже не Жуковка — ну, с точки зрения пейзажа. А дальше по реке Таруса вообще красота. Еще сестры Цветаевы и их отец профессор там обитали до революции. Правда, очень скромно в домике с мезонином. Однако сейчас дворцов и здесь настроили, смотри.

Прямо на берегу Оки, на значительном удалении друг от друга, стояли три дома, окруженные огромными участками с высокими заборами.

Макар сверился с адресом в навигаторе и свернул к крайнему — кирпичному двухэтажному коттеджу, крыша его тонула в кронах лип, дубов и берез. Они остановились у ворот и позвонили в домофон. Представились вежливо. Им открыли. Они вошли и очутились в тенистом саду. Истинный Академический сад… Он сохранился. А от старой дачи академика Кантемирова не осталось даже фундамента. Ее сломали и возвели на ее месте добротный солидный новодел с застекленной пластиком террасой, как в столичных ресторанах, панорамными окнами и коваными фонарями у ступеней открытой веранды. Сад выглядел запущенным, все заросло травой, видно садовника-дизайнера сюда не приглашали давно.

На заасфальтированной площадке у ворот стояли две машины, как отметил Клавдий Мамонтов сразу, явно не хозяйские, — те в гараж всегда ставят. Кто-то еще приехал к хозяйке кроме них. И точно. По садовой дорожке от дома к ним торопился мужчина лет за сорок, среднего роста, спортивный, бритый наголо, в деловом синем костюме.

С открытой веранды, прячущейся за кустами сирени и шиповника, раздавались женские громкие голоса, взволнованные, несколько экзальтированные.

— Искра Владимировна, милая вы моя…

— Кто старое помянет, тому глаз вон. Тамарка, сердце ты золотое… вернулась… Ты меня прости, если я была дрянью…

— Нет, нет, Искра Владимировна, я тоже перед вами во многом виновата. На пустом месте ведь я претензии свои начала предъявлять. И чего я, дура, выступала? Я же у вас в доме… с вами столько лет… Вы мне как родная.

— И я по тебе скучала, Тамарик! А то, что раздражалась, кричала, ты прости уж. Ты ведь теперь останешься у меня? Со мной?

— Да, да, конечно. Только на полдня вернусь в Москву, вещи заберу. Но это потом.

Клавдий Мамонтов и Макар увидели на веранде обнимавшихся, словно после долгой разлуки, двух женщин. Обе брюнетки — одна невысокая, миниатюрная. Но очень полная, раздобревшая, в дорогой розовой шелковой пижаме от Диор. Вторая выше ростом, стройнее и, кажется, моложе, одетая в джинсы, кроссовки и поло голубого цвета. Она была смуглая, ее черные как смоль крашеные волосы, стриженные под каре, не достигали плеч.

— Добрый день… или уже вечер, — поздоровался с Макаром и Клавдием Мамонтовым подошедший к ним мужчина в деловом костюме. — Вы, как я понимаю, Псалтырников, а это частный детек… А что у вас с рукой? — он с неподдельным интересом уставился на перевязь Мамонтова.

— Бандюгу взял один на один по запросу клиента. И ментам передал. Те только чухались. Он профи! Я других не нанимаю. Он лучший в своем жанре. Его зовут Клавдий, древнеримское имя в честь императора. Сечете? — слегка развязно бросил незнакомцу Макар. — Как наткнулся я вчера на старушку убитую, сразу в шоке с ним связался. И мы вместе к вам! Моя гувернантка с вашей хозяйкой Искрой Владимировной спозаранку созванивалась.

— Искра Владимировна мне не хозяйка, — ответил бритый наголо незнакомец. — Я Артем Щеглов, прежний компаньон мужа Искры Владимировны. Она вас ждет, но, если можно, пять минут погодите, ладно? Они сейчас с Тамарой переговорят, она вернулась.

— Еще одна подруга детства? — спросил Клавдий Мамонтов тоном частного детектива. — Как и покойная Наталья Гулькина?

— Искра Владимировна мне уже сообщила печальную новость, — Артем Щеглов покачал головой. Солнечные блики сияли на его лысине. — Горе какое для нее. Нет, Тамара не подруга, она помощница Искры Владимировны. Много лет исполняла при ней массу обязанностей — от пресс-секретаря, компаньонки для путешествий до личного парикмахера и массажистки. Недели три назад они повздорили. Тамара хлопнула дверью и умчалась. А Искра Владимировна… у нее тоже непростой характер… Но сейчас все позади. Тамара вернулась. А то я насчет Искры Владимировны беспокоился сильно. Она фактически одна в доме, при ней лишь горничная-узбечка да муж той — помощник по хозяйству.

Клавдий Мамонтов увидел, что низенькая полная брюнетка в розовой пижаме смотрит в их сторону. Она кивнула им, сделала жест Артему — пригласи посетителей в дом, — затем еще один вежливый жест — приложила руку к сердцу, указала на Тамару, словно извинялась, затем обняла ту за плечи и повела ее с веранды тоже вглубь дома. Клавдий Мамонтов понял — женщинам после размолвки нужно время, а их с Макаром просят подождать.

— Лева разве сюда не наезжает к матери? — осведомился Макар. — Ну да он, насколько я помню, и прежде с предками нечасто пересекался.

— Вы знакомы с сыном Искры Владимировны? — спросил Щеглов.

— Встречались на тусовках. В Лондоне, в клубах Сохо. И в Кенсингтоне. В Челси. Надо же, в нашей жизни когда-то существовал Лондон и суетная Слоан-стрит, — Макар усмехнулся. — Левик порхал как мотылек. Лондон, Канны, Биарриц, Тоскана. Наслаждался жизнью. Он здесь? Или тоже стал релокантом, как его папа?

— Лев не родной сын Касымова, — ответил Щеглов. — Он его даже никогда не усыновлял. Как выяснилось, у моего бывшего компаньона много родных детей и еще две жены — в Ташкенте и Дубае. Он предлагал Искре усыновление, но с условием, что мальчик примет ислам. В вопросах религии они в семье не сошлись. Лев никуда не уезжал. Да он и не может сейчас. Вы разве ничего о нем не слышали?

— Нет, — Макар насторожился. — А что с ним не так?

— Он пытался покончить с собой, — ответил Щеглов. — В марте.

— Он? — Макар сразу отбросил развязный тон.

— Как именно? — спросил Клавдий Мамонтов. Он знал по прежней работе — способ попытки суицида многое может сказать о человеке.

— Я не знаю подробностей. Я лишь слышал, что он бросился в метро под поезд, — Щеглов тоже помрачнел.

— Лева? В метро под поезд?! — Макар не верил ушам своим.

— Да. Сейчас то и дело читаешь в ленте новостей — сбой на красной ветке метро, сбой на зеленой ветке из-за человека на рельсах. К счастью, машинист вовремя затормозил. Парня достали с путей. Физически он не пострадал. Но находился в остром посттравматическом шоке. Его отправили в больницу. Искра Владимировна ничего не знала, ей лишь спустя сутки позвонили. А в больнице Лев повторил попытку суицида. Открыл окно и выпрыгнул с четвертого этажа. И снова ему повезло — отделался переломом двух ребер. Искра Владимировна примчалась, забрала его. Заперла в рехабе на месяц. Он проходил реабилитацию, с ним работали психологи, психотерапевты.

— Если честно, я потрясен новостью, — признался Макар. — Кто бы мог предположить, что он…

Артем Щеглов молчал. Затем повел их в дом. Они очутились в большом современном холле с диванами и камином. В жилище Кантемировой ничего не напоминало о семье ученых. Ни библиотеки, ни отцовского кабинета, превращенного в домашний музей… Холлы, гостиная, спальни на втором этаже, гардеробные. Видимо, аура Керима Касымова и на академическое гнездо наложила свой отпечаток — восточные ковры, столики из сандалового дерева, арабские кованые вычурные светильники, дорогая электроника.

Они сели в холле на диваны.

— Вы знали Наталью Эдуардовну Гулькину? — спросил Клавдий Мамонтов Щеглова.

— Слышал о ней от Искры Владимировны. И о ее покойном муже, художнике-семидесятнике. Видел ее однажды — она приезжала к Искре Владимировне.

— Сюда? На Оку? Со своей дачи? Когда? — продолжал Клавдий Мамонтов.

— Нет, еще в марте, когда со Львом случилась беда. В Баковку из Москвы. Искра Владимировна готовилась к переезду и продаже их особняка. Ее муж выставил его на торги. Она разбирала вещи в гардеробных. — Щеглов внезапно умолк и не стал продолжать.

— Вы контактируете с Кантемировой как компаньон ее бывшего мужа, представляете его деловые интересы после развода? Улаживаете проблемы? — прямо спросил Клавдий Мамонтов. А что церемониться? Он же «частный детектив». А те правдорубы.

— Нет, — Щеглов снова покачал бритой головой. — Я бывший компаньон Керима. Теперь я компаньон Искры Владимировны в том немногом, что Керим оставил ей.

— А что он ей отдал? — Клавдий Мамонтов обвел глазами гостиную. — Особняк шикарный в Баковке забрал. Этот дом и так ее, принадлежал ее отцу — ученому. Бизнес Касымова теперь в Узбекистане и в Эмиратах.

— У нас с ней деревообрабатывающий холдинг и участки лесозаготовок. Поставки по демпингу в Китай, — сухо, деловито ответил Артем Щеглов. — Вы решили, что я компаньон Керима Касымова во всех его делах? Нет, моя роль при нем была гораздо скромнее. Холдинг по производству стройматериалов, плит, вырубки. И все. Керим оставил то, что не подлежит релокации. Он человек умный. А холдинг требует вложений и ребридинга. Поэтому он щедро отдал часть его акций Искре Владимировне. Еще он оставил ей турецкий ресторан в центре. Он не популярен и не дает почти никакой прибыли. Ее адвокаты не разобрались в суде с подоплекой — посчитали, что раздел имущества произошел тихо, семейно и выгодно. Спросили бы меня…

— Кантемирова сама теперь ведет бизнес? — задал новый вопрос Клавдий Мамонтов.

— Она в производстве ничего не понимает. Керим держал ее всегда подальше от своих дел. Он восточный человек. У них так принято. А она и не вникала и не возражала. Теперь она делегировала полный менеджмент холдинга мне. Но я могу поинтересоваться теперь у вас, господа?

— Конечно, — ответил Макар, внимательно слушавший их диалог.

— Какое это имеет отношение к убийству ее старинной подруги — вдовы из Сарафанова? — Артем Щеглов хмыкнул, но затем стал снова серьезен. — Наши дела и партнерский бизнес?

— Он просто спрашивает. Что, спросить уже нельзя, что ли? — наигранно в тон ему обиделся Макар.

У Щеглова зазвонил мобильный. Он ответил.

— Искра Владимировна вас ждет, — объявил он. Они поднялись и пошли следом за ним.

Кантемирова встретила их в комнате, похожей на уютный викторианский женский салон для чаепитий — именно так, на взгляд Макара, дизайнер декорировал помещение. Обои в стиле Уильяма Морриса, плетеные кресла с ситцевыми подушками, столик, окно в пол, выходящее в сад. Декор разительно отличался от восточного убранства холла. На комоде стояли фотографии в рамках. Именно здесь, в комнате, пытались воссоздать прежний антураж академической старой дачи. Сохранились кое-какие винтажные вещи из прошлого ученой семьи — зеленая сталинская лампа на мраморной подставке и гравюра с видом на старое здание МГУ на Моховой.

Макар и Клавдий Мамонтов вблизи гораздо лучше разглядели Искру Кантемирову — ровесницу шестидесятичетырехлетней Натальи Гулькиной. Несмотря на явные следы многочисленных пластических операций, ухоженная и холеная Кантемирова смотрелась определенно на свой возраст. Наверное, из-за лишнего веса. Свои крашеные темные волосы она на восточный манер собирала в пышный тугой пучок на затылке. Черноглазая, с родинкой на щеке, полная и одновременно очень изящная с виду. Клавдий Мамонтов поразился изысканной плавности ее движений. А Макар разглядел в ее ушах крупные изумрудные серьги в три карата. Изумруд в оправе из золота — кольцо в пару к серьгам украшало ее левую руку.

— Искра Владимировна, я оставлю вас, — сказала Тамара.

— Отдохни. Комната твоя наверху. Ждет тебя, — ответила Кантемирова и обратилась к Макару и Клавдию: — Извините за задержку. Мы с Тамариком расчувствовались… Я никак успокоиться не могу после звонка Веры сегодня утром… Наташа, бедная… Это ведь вы ее нашли? Расскажете мне, как все произошло?

— Да, я ее нашел вместе с дачными соседями на пешеходной тропе недалеко от дома, — ответил Макар.

Тамара вышла и прикрыла за собой дверь. Щеглов тоже ушел. Они остались втроем.

Макар сначала очень коротко, без деталей рассказал, по какой причине отправился к Гулькиной, не застал ее дома и вместе с соседями отправился искать ее на речке, чтобы не ждать попусту. Клавдий Мамонтов наблюдал за Кантемировой — Искра Владимировна слушала с напряженным трагическим любопытством.

— Во сколько утром вы приезжали к Наталье Эдуардовне? — спросил он, когда Макар завершил свою речь. Он посчитал решение товарища не распространяться о деталях с места убийства вполне разумным в создавшейся ситуации.

— В одиннадцать по пути в Москву, пробыла у нее где-то час, — ответила Кантемирова.

— Возник повод навестить подругу? Она звонила вам накануне? — продолжал Клавдий, вспомнив номера и звонки в мобильном Гулькиной.

— Мы созванивались. Но не договаривались о встрече. Мы порой часами болтали по телефону. А повод какой… черная тоска моя, — Искра Кантемирова глянула на них своим темным взором из-под опухших век (усилия пластического хирурга пошли прахом. Отчего? От слез? От переживаний?). — Встала утром рано, глянула в окно… Сил нет… Солнце проклятое светит, сулит жару… Бродила неприкаянно по дому… куда бы приткнуться, чем бы заняться? Решила поехать в Москву — хоть чем-то отвлечься, может в спа-салон или на массаж. Я не записывалась загодя, лень-тоска, но меня во многих местах знают, я просто приезжаю, и мне дают зеленый свет по старой памяти, обслуживают без записи, — Кантемирова усмехнулась. — А Наташе я хотела ягод завезти по пути. Моя прислуга на местном рынке купила клубники, два холодильника забили. Я коробку отвезла Наташе. Она обрадовалась, бедная… В Сарафаново в лавку, как она жаловалась, привозят в основном молоко, хлеб, сосиски, нарезки и кур. Но никогда овощи и ягоды. Сами они с Юрой не садоводы.

Клавдий Мамонтов подумал: их с Макаром на дачу не пустили полицейские. Проверили ли они холодильник? Есть там коробка с клубникой? Но это роли не играет, Искра не отрицает, что навещала Гулькину.

— Она, кстати, мне не сообщила, что ждет вас, Макар, — Кантемирова глянула на них.

— Я тоже спонтанно к вечеру собрался, — признался тот — сама честность. — Она разрешила навестить ее в любое удобное время.

— Вы никого посторонних не видели возле дачи, когда приехали? — спросил Клавдий Мамонтов.

— Нет, остановилась у ворот, Наташа меня встретила, забрала коробку с клубникой. И мы пошли на дачу. Ах нет… кое-что я заметила, — Кантемирова встрепенулась.

— Что? — Клавдий слушал внимательно.

— На участке я оглянулась — дачка напротив, их соседи… Видимо, те, кто с вами, Макар, ее нашел. На втором этаже окно было открыто, и за нами подглядывали сверху. У меня дальнозоркость, я зрю, как орел.

— Кто подглядывал за вами — мужчина или женщина? Они — соседи, брат и сестра, их фамилия Астаховы, — сообщил Клавдий Мамонтов.

— Штора мешала, мелькал лишь силуэт.

— Соседи порой проявляют любопытство, — нейтрально заметил Клавдий.

— Смотря какие соседи, — Искра Кантемирова вздохнула. — У нас в Баковке соседи — волки и шакалы, как в сущем зоопарке… Падальщики сбегаются, слетаются на чужое горе. А насчет тех… Наташа мне еще раньше жаловалась на нее, на ту наглую бабу. На свою соседку. Она ее достала.

— Жаловалась? Достала? А в чем дело? — Клавдий Мамонтов вновь проявлял серьезный интерес.

— Наташа бешено ревновала Юру, мужа, к ней. Соседка к нему липла, а он не сопротивлялся. Он всегда давал женщинам авансы. Не мог устоять.

Конец ознакомительного фрагмента.