Соседи поневоле

Татьяна Донченко (2024)

Ника и Кирилл оказываются под одной крышей на все новогодние каникулы. Лучший друг ее старшего брата, Кирилл Новиков, исчез на целых семь лет, и теперь, вернувшись, он вновь угрожает разбить ее сердце. Ника решает во что бы то ни стало раскрыть тайны его исчезновения и узнать, что же с ним произошло за это время. Тем временем Кирилл предлагает Нике помочь получить роль ее мечты. Но за этой благородной инициативой скрываются далеко не благородные намерения…

Глава 6. О стандартах красоты

Сутки протянулись в каком-то вязком, сонном бреду. Я не могла подняться с постели — сил просто не было. Кирилл несколько раз заглядывал ко мне с горячим чаем, градусником и шипучкой. А может быть, мне все это просто привиделось, и я приняла желаемое за действительное.

Утром телефонный звонок из агентства «Высота» вырвал меня из забытья: та же клиентка хотела показать квартиру мужу. Я была поражена, будучи уверенной, что после предыдущей встречи и выходки Новикова она ни за что сюда не вернется. К тому же, на дворе было тридцатое декабря. Люди, стремящиеся совершить крупные покупки под Новый год, всегда вызывали у меня недоумение. Словно с первым января квартира превратится в тыкву и утратит всю свою привлекательность.

Мы договорились о встрече, и на сей раз у меня был целый час на подготовку. Быстро набрав чистую одежду, я прокралась в ванную. Горячий душ смыл остатки болезни и вернул мне силы настолько, что получилось сделать привычную укладку, чтобы выглядеть как обычно, а не словно мокрая кошка. Однако, я не учла степень бедствия, пока расческа не запуталась в прядях. Нарощенные волосы сбились в непроходимые колтуны, превращая простую укладку в тридцатиминутную пытку. Мне ужасно хотелось схватить ножницы и обрезать все, что раздражало, но спасло отсутствие их под рукой.

В конечном итоге, я вернула себе привычный облик: волосы с объемом и легкой укладкой, подкрашенные глаза, аккуратные брови, губы с легким блеском. Я надела те же велосипедки, в которых Новиков назвал мою попу произведением искусства, короткий топ и накинула на плечи рубашку. Долго вертелась перед зеркалом, не понимая, что не так: выглядела как я, но совсем по-другому. Когда же мне наконец понравится собственное отражение? Не помню, когда последний раз любовалась собой или считала себя привлекательной, всегда в поиске что исправить.

Кирилл смотрел телевизор и окружил себя коробками от лапши и итальянской пиццы. Пакеты из доставки были забиты использованной посудой. Завидев меня, он встрепенулся, старательно стряхнул невидимые крошки и сел ровнее:

— Доброе утро! Не слышал, как ты встала.

Если бы звук был тише, он бы успел меня заметить.

— Ты все это съел за сутки? — пробормотала я, окидывая взглядом журнальный столик.

Кирилл странно оглядел меня с ног до головы, проигнорировав мой вопрос, и задал свой:

— Ты куда-то собралась?

Под его внимательным взглядом я почувствовала себя некомфортно, сложила руки на груди, обдумывая, что вновь во мне не так.

— Почему ты так решил?

— Ну, ты, — он кивнул на мои волосы, — уложила их.

— Я всегда так хожу.

Как он так смотрит, заставляя себя чувствовать какой-то чудачкой? Как будто я не укладку сделала, а ведро на голову надела. С детства был патологическим критиком моих нарядов. Я пошла на свое первое свидание — он посмеялся с моей юбки. На восьмое марта подарил кактус, сказав что я на него похожа. А на выпускной в пух и прах разнес мое платье, назвав его конфетной оберткой. И сейчас, столько лет прошло, его опять что-то во мне не устраивает.

— Не нравится — не смотри! — проворчала я.

Молодец! Вести себя инфантильно и глупо перед Кириллом — мой вечный девиз.

— Я разве сказал, что мне не нравится? — он удивленно вскинул брови и засуетился, приподнимаясь на диване и оглядываясь в поисках костылей. — Ох, женщины, какие же вы…

Один из костылей свалился за диван и я, вмиг позабыв об уязвленном эго, поспешила помочь. Я подошла к дивану, а в это время Кирилл как-то неожиданно резко поднялся и вырос могучей стеной прямо передо мной. В эту стену я и врезалась с размаху.

От удивления я ахнула, подняв глаза на его несколько растерянное лицо. Он будто не знал, что делать, неуклюже коснувшись меня, и замер, обхватив за талию. Его тепло закружило голову. Он пах цитрусами и немного еловыми шишками, как сам Новый год.

На миг мне показалось, что он посмотрел на меня особенным, незнакомым взглядом, и глаза его запылали искрой, которая тут же исчезла, когда он моргнул. Он выглядел потрясенным, будто сам не ждал такой реакции от себя…

— Скоро… кхм, — я прочистила горло, возвращая голос на место, — скоро придут покупатели.

— Угу…

Кирилл смотрел сквозь меня, о чем-то думал и не делился мыслями. Как всегда.

— Нужно здесь прибраться, — я оглядела хаос вокруг.

Разорвав зрительный контакт, он словно вернулся из мира грез в обыденную реальность и начал озираться. А потом неожиданно, подхватив меня за талию, развернул и попытался усадить на диван. Демонстрируя ловкость неуклюжей панды, конечно же, уронил меня в подушки. Издав тихий вскрик, я неловко клацнула зубами, резко приземлившись на свое «произведение искусства».

— Ты… присядь, отдохни, я навел этот бардак, я и разберусь, — уверил меня крепыш, засучив рукава рубашки и принимаясь упаковывать коробки в пакеты, вращаясь на одной ноге.

— Могу помочь, — я все же была убеждена, что вдвоем мы бы управились быстрее. И, честно говоря, было жалко смотреть, как он скачет вокруг столика. — Сегодня мне гораздо лучше.

— Рисковать не будем. Вчера ты была не в себе, — ответил он, шурша пакетами и не смотря мне в глаза. — Болтала всякое…

Я попыталась порыться в чертогах разума, в поисках хоть какого-то стыдного фрагмента. Я что-то сделала или сказала в горячке? Дима всегда утверждал, что я разговариваю во сне. Возможно, и на этот раз выдала что-то… Особенно учитывая, кто был слушателем.

— Надеюсь, я ничего такого не… — ужас-ужас, у меня глаза чуть не вылезли, как у лемура. — Что я говорила?!

— Да так, — он легкомысленно махнул рукой, продолжая комкать коробку из-под пиццы, скрывая на лице хитрую улыбку, — невнятно бормотала, как была влюблена в меня с детства. Или что-то в этом роде.

— Черт! — я схватила подушку и закрыла лицо, крича в нее изо всех сил. — Че-о-орт!

Я готова была разрыдаться. В уме промелькнуло столько планов бегства, что не знала, какой выбрать. Мысленно я уже ехала первым автобусом к родителям в Подмосковье, не думая о том, что мы не общались два года.

Пока я, прячась за подушкой, испытывала весь спектр эмоций от стыда до отчаяния, Кирилл собрал все следы своих гастрономических излишеств и вернулся ко мне. Диван прогнулся под его весом, и я поддалась силе тяжести, скатившись ближе к нему.

— Ну, ты чего? Я же пошутил, — с тихой усмешкой Кирилл попробовал убрать от моего лица подушку.

— Пошутил? — я выглянула из-за подушки, прищурившись. — По-шу-тил?

Его лицо светилось игривым блеском. Мой взгляд задержался на его губах, которые с усилием удерживали улыбку. Его попытка сохранить серьезность подлила масла в огонь.

— Ты! — вскричала я, ударив его подушкой. — Кто так шутит, придурок?!

Своей реакцией я выдала свою взволнованность. Почему я не рассмеялась и не сделала вид, что это просто бред? Ведь я же, в конце концов, актриса! Что со мной не так?!

Раздраженная на саму себя я продолжала бить его подушкой, он же все это время хохотал, наслаждаясь ситуацией. Невозможный!

— Да ладно, малая. Давай скажу, что ты на самом деле бормотала? — хихикал он, заваливаясь на спину и утягивая меня следом. Настоящий мастер на все руки, а не Новиков.

— Ничего я не говорила, сто пудов спала как убитая! — сопротивляясь его крепким лапищам, я оказалась погребена в объятиях мягких подушек и его мускулатуры. — И теперь тебе запрещено входить в мою комнату, понял?

— Отличная мысль! Вот прям спасибо! — смеялся он, переворачиваясь и сбрасывая меня вместе с подушечной кучей. — Освободила меня от обязанности официанта. Больше не проси принести чай. И никаких десертов.

— Не могла я просить десерт, я не ем сладкое! — бросила я подушкой в его живот, чудом не попав ниже.

— А кто говорил о еде?

— Тогда о чем я просила?

Новиков игриво поиграл бровями. А я зарычала и бросила в него самую большую подушку.

Он увернулся от снаряда, на этот раз четко нацеленного туда куда надо. Я ловко подпрыгнула на ноги, схватив с дивана последний плюшевый боеприпас. Кирилл стал наконец серьезным, оглядывая мой взъерошенный и взбешенный вид.

— Вот это настоящая Вероника, — с теплой улыбкой он подмигнул, глядя на меня в замахе. — Вероника Воронцова, а не ее дешевая Барби-версия.

— Дешевая? — ошеломленно повторила я, недоумевая от подобного заявления. — Знаешь, сколько стоит, — я указала на себя, — это все?!

— Могу только догадываться, — он закатил глаза с театральным вздохом. — Твой женатый ухажер здорово потратился, чтобы подогнать тебя под свои идеалы красоты.

— Ухажер? Кто вообще так говорит? Да он вообще здесь ни при чем! — не веря, что мы пришли к этой теме, я взбунтовалась. — И кто дал тебе право критиковать мою внешность? Кто ты такой, а?

— Я твой сосед, — он отобрал подушку и отбросил ее в сторону, — и, надеюсь, все еще друг.

Я лишь фыркнула, сдувая непокорную прядь, и скрестила руки на груди, медленно отступая в свое внутреннее убежище. Представляю сколько мне еще придется зализывать раны после этого разговора!

— Зачем тебе это все? — Кирилл обвел мой образ пальцем. — Эти искусственные волосы, ресницы, ногти, губы, грудь…

— Эй! — я закрыла руками декольте. — Вообще-то, грудь настоящая!

— Уверена?

Его взгляд сам скользнул на ту область, которую я небрежно прикрывала руками, и он умолк. Опять этот огонек в глазах! Если раньше мне это лишь мерещилось, то теперь я была уверена. И нервничала все сильнее. Никогда прежде Кирилл Новиков не смотрел на меня так!

— Уверена, черт возьми! — усмехнулась я, поправляя волосы, а затем занялась подушками, аккуратно раскладывая их на диване, в то время как внутри все кипело от волнения и стыда. — И вообще, почему у тебя такая непреодолимая страсть вечно меня критиковать?! Тебе никогда не нравилось, как я выгляжу!

— Непреодолимая страсть… что? — удивленно протянул он. Я обернулась, чтобы убедиться, все ли с ним в порядке. — Критиковать? Тебя?

— И не только! Ты постоянно меня третировал!

— Тебе показалось.

— Показалось?! — завершив с подушками, я повернулась к нему.

— Я… — он задумчиво поскреб подбородок, подбирая слова. — Черт, Вероника… ты как всегда в своем репертуаре! Все мои сигналы переворачивала с ног на голову…

— Сигналы? — у меня отвисла челюсть. — Ты что, опять шутишь?

Я проникновенно посмотрела на него, изучая каждую черточку его лица, едва заметное изменение во взгляде и позу, в которой он стоял. Теперь каждая деталь имела значение, чтобы соединить язык жестов с его словами. Я и без того с трудом его понимала, а последняя реплика совсем выбила почву из-под ног.

Звонок в дверь заставил нас обоих вздрогнуть, прервав диалог в самый интересный момент. Черт!

Похоже, дамы в мехах каким-то образом обошли домофон и уже стояли у двери, мешая нам продвинуться в наших откровениях. Времени разобраться не оставалось, и, возможно, мы так больше никогда не вернемся к этому разговору. Кирилл снова начнет шутить, и я не смогу добиться от него искренности.

Но теперь, едва оправившись, я осознала, что настал момент действовать решительно. Как только осмотр квартиры будет завершен, я усажу Новикова за стол переговоров и добьюсь от него ответов на все мои вопросы.